ЗАКЛЮЧЕНИЕ

 

Гражданская война 1917 – 1920 годов на юге России – война не против внешнего врага, а война междоусобная, народная война, которая, естественно, изменила традиционные формы организации и комплектования армии. Белая армия на юге России зародилась как армия добровольцев – сознательных, убежденных борцов против власти большевиков. Из трех основных источников пополнений, – добровольцы, мобилизованные, военнопленные, - на протяжении конца 1917 – 1918 и начала 1919 годов, численно преобладали первые. С расширением масштаба боевых операций, и возраставшими потерями добровольческие пополнения постепенно уступали преобладание в численности над мобилизованными и военнопленными. В 1920 году, общая численность мобилизованных и военнопленных в рядах Русской армии существенно превосходила добровольцев, которые, в основном, составляли только кадровую основу воинских частей.

Стремления белого командования к организации армии на регулярной основе в немалой степени объяснялись и желанием вернуться к традиционным методам формирования и комплектования армии. При этом опыт войны гражданской, зачастую недооценивался, ставился ниже опыта мирного времени и опыта Великой войны 1914 – 1918 годов, что проявилось, в частности, в негативной оценке повсеместно возникавших “самостоятельных” формирований, и далеко не во всем  подчинявшихся распоряжениям “чужих”, не “своих” командиров.

Изменения в указанном соотношении (“регулярство” – “добровольчество”) в условиях войны гражданской не приводили к положительным, качественным результатам. По замечанию генерал – майора А.А. фон Лампе, пополнение мобилизованными “развращало белые ряды, так как… масса выжидавших (имеются в виду те, кто пассивно подчинялся мобилизационным распоряжениям и не поддерживал добровольно ни красных, ни белых – прим. В.Ц.), которая вливалась в ряды победителей и, превращая полки их в дивизии, а дивизии в корпуса, на самом деле не давала никакой реальной силы, потому что при первых же неуспехах покидала боевые ряды”[1].

Вряд ли следует оспаривать тот факт, что именно наличие добровольцев, пусть даже и в небольшом числе, давало силу белым полкам, определяло нередко, их превосходство над более многочисленным противником (при этом нужно помнить, что и в рядах РККА добровольцы также были наиболее надежным элементом –В.Ц.). Начальник разведывательного отдела при штабе 1-го корпуса Добровольческой армии М.А. Критский, проведя убедительный анализ соотношения сил РККА и ВСЮР летом – осенью 1919 года, пришел к заключению, что “военные успехи красной армии можно приписать исключительно ее численности… Качество человеческой силы заменялось количеством. Советские войска давили своей массой, …сами красноармейцы приписывали свои успехи исключительно латышам и кавалерии Буденного – “без них, говорили они, мы отступили бы за Москву”. Продвижение вперед до некоторой степени подымало дух и у красноармейцев, но не из-за приближающегося момента торжества советской власти, а исключительно потому, что при скором окончании гражданской войны, они надеялись на отдых и мирную жизнь. Они определенно заявляли – “только бы война кончилась скорее, а нам все равно, кто победит, кадеты или комиссары” – Желание такого покоя не есть боевой порыв… Механически спаянная масса не могла уничтожить сильных духом…”[2] .

Но можно ли победить в гражданской войне, опираясь исключительно на силы добровольцев? Опыт боев 1918 – 1920 годов дал на это отрицательный ответ. Действительно, с ростом значения мобилизованных и военнопленных контингентов возрастало и значение той конкретной программы, с которой шли “спасать Россию от ига большевизма” белые полки. И если для добровольца определяющим был ответ на вопрос “против кого идти?”, то для мобилизованного главным становился вопрос “за что?”. Поэтому в 1918 году Белое движение на юге России (движение по сути своей еще добровольческое) фактически не имело собственной политической программы (за исключением т.н. “Конституции генерала Л.Г. Корнилова” и нескольких приказов Деникина). Лишь в 1919 – 1920 годах формируется более или менее конкретная программа Белой борьбы, дается ответ на основные вопросы политического, экономического, национального устройства новой России. Процесс восполнения потерь действующих на фронте частей и формирования новых, отражал особенности восприятия населением идеологии “Белого дела”, показывал степень готовности к борьбе с большевизмом представителей определенных сословий в районах, занимаемых Вооруженными Силами Юга России на протяжении 1918 – 1920 годов.

Особую важность имела аграрно – крестьянская политика Особого Совещания при Главкоме ВСЮР и Правительства Юга России в 1919 – 1920 годах. Именно от поддержки крестьянства, составлявшего большинство населения юга России, зависели устойчивость белого фронта и тыла, успех мобилизаций, проводимых белым командованием. Почему же лозунги Белой борьбы оказались не достаточны для объединения различных социальных групп белого юга, не привели к столь ожидаемой “победе над большевизмом”?

Если давать общую оценку социальному составу регулярных частей Добровольческой армии – ВСЮР в 1917 – 1920 годах, то, отмечая “народный характер” белой армии, особенно в период “Похода на Москву” и защиты белого Крыма, следует выделить недостаточную сплоченность всех контрреволюционных сил. Представители каждого из сословий, недовольные политикой советской власти, связывали свое недовольство с какими – либо определенными, только им понятными причинами.

Русское офицерство вступило в борьбу, оскорбленное развалом армии – как основы прочной государственности, позорным Брестским миром. Представители “демократической общественности” руководствовались, главным образом, стремлением восстановить свободу слова, печати, собраний, политических партий, возродить разогнанное Учредительное Собрание и т.д. Русское крестьянство, удовлетворенное в целом прекращением войны и “декретом о земле”, яростно сопротивлялось проводимой советской властью политике продразверстки, насаждения комбедов, запрету свободной торговли. Против натурализации заработной платы, принижения роли профсоюзов, массовой безработицы выступали русские рабочие. Представители отечественных “деловых кругов” – “эксплуататорского класса”, теряли от политики советской власти практически все свое материальное и социальное положение. Наконец, казачество, помимо недовольства политикой “расказачивания”, надеялось на возрождение собственной государственности, традиций своего самоуправления.

Но духовную сущность Белого движения, основанную на идее активного сопротивления разрушению Русской Государственности, Державности, традиционных нравственных ценностей русского народа, освящаемых Русской Православной Церковью, большинство контрреволюционных сил освоить, к сожалению, не смогло. А ведь именно эта государственно – патриотическая идея, четко сформулированная великим русским философом И.А. Ильиным, и давала ту самую “силу духа”, которая отличала полки и дивизии белой армии в пору ее побед [3].

Эта надсословная, надклассовая идея, будучи выраженная в период 1918 – 1920 годов в формуле “непредрешения основных вопросов государственной жизни до полного окончания междоусобной борьбы и созыва Всероссийского Земского Собрания”, могла бы объединить и, действительно, объединяла в одних рядах представителей столь разных сословий: русского дворянства, крестьянства и казачества, купцов, предпринимателей и рабочих. Однако, данное объединение оказалось недостаточно прочным. “Народный характер” армии, с точки зрения ее социального состава, не означал еще единого “общенародного” характера ее идеологии. Иначе вряд ли возможны были бы конфликты казачества с руководством ВСЮР на протяжении почти всего 1919 и начала 1920 годов, скоропалительные “союзы” белых в 1920 году, из “тактических соображений”, со своими вчерашними врагами – петлюровцами и махновцами. Принятая в белом Крыму тактика “врозь идти – вместе бить”, “хоть с чортом, но против большевиков” – себя не оправдывала. И если белые вожди соблюдали принятые на себя обязательства, то их новоявленные “союзники” отнюдь к этому не стремились. Социальные интересы, политические амбиции ставились выше общенациональных интересов. Единый фронт антибольшевицкого сопротивления постепенно распался, и при таком положении уже невозможной стала победа над советской властью, властью сумевшей не только убеждением, но и принуждением поставить в ряды РККА в несколько раз большее число бойцов.

Попытки создания белыми новой русской армии на юге России оказались неудачными. Тем не менее опыт формирования и комплектования воинских частей в условиях гражданской войны весьма показателен и заслуживает дальнейшего изучения.

Завершая первую часть данного исследования, хотелось бы отметить, несколько перефразируя слова Н.Н. Головина, что русская военная интеллигенция, подняв знамя борьбы зимой 1918 года в героическом “Ледяном походе”, сумела привлечь к антибольшевицкой борьбе представителей практически всех сословий русского общества начала ХХ века. В этом и состоит решающая роль “просвещенного класса”, сумевшего стать стержнем в организации “общенародного, общенационального сопротивления” правящему интернациональному режиму в России того времени.



[1] Фон Лампе А.А. Причины неудачи вооруженного выступления белых. Берлин, 1939, с. 21 – 23.

[2] Критский М. Красная армия на Южном фронте в 1918 – 1920 гг. // Архив русской революции. Т. 18, Берлин, 1926. С. 254, 278 – 282.

[3] И.А. Белая Идея. // Белое дело. Летопись Белой Борьбы. Т.1., Берлин, 1926. С. 7 – 15