Специфика политической модели Северо-Западного правительства в 1919 г.
Политическая модель белой власти, сложившаяся на Северо-Западе России имела определенные отличия от других регионов. В условиях военных действий здесь также оказалась востребованной система единоличного правления, выраженная в должности верховного военачальника. До июня 1919 г. ее определял командир Северного корпуса генерал-майор А.П. Родзянко. В соответствии с его приказом по Военно-гражданскому управлению № 107 от 26 мая 1919 г. он не только отменил действие всех декретов, распоряжений и приказов, изданных или объявленных после 27 октября 1917 г. (то есть после прихода большевиков к власти), но и ввел “военное положение во всех местностях Российской территории, освобожденной Северным Корпусом и совместно с ним действующими войсками (эстонскими – прим. В.Ц.)”, в соответствии с “Положением о Полевом Управлении Войск” 1914 г. (прил. 1, ст. 1, п. 2.) (1).
“Положение о полевом управлении войск в военное время” образца 1914 г. считалось основой, на которой строилась гражданская власть на территориях, контролируемых белыми армиями. Вследствие этого, мало чем отличалась от позиции Родзянко позиция Верховного Правителя и Верховного Главнокомандующего Российской Армией адмирала А.В. Колчака, который своим приказом от 10 июня 1919 г. утвердил генерала от инфантерии Н.Н. Юденича в должности “Главнокомандующим всеми российскими сухопутными и морскими вооруженными силами, действовавшими против большевиков на Северо-Западном фронте”. Ему предоставлялись полномочия в пределах ст.ст. 90-100 “Положения о полевом управлении войск” (2). “Положение” определяло статус “театра военных действий”, на котором “все гражданское управление подчинялось главным начальникам соответствующих военных округов или военным генерал-губернаторам”.
Военная власть превосходила “гражданское управление” поскольку ее распоряжения исполнялись “всеми правительственными местами, общественными управлениями, должностными лицами всех ведомств и всем населением”. “Никакое правительственное место, учреждение или лицо” не имели права “давать Главнокомандующему предписаний или требовать от него отчетов”.
Главком получал право “устранять от должностей всех должностных лиц всех ведомств на государственной, земской или городской службе в подчиненном ему районе, без различия чина и звания”, а также “утверждать предельные цены, продовольственные и иные тарифы, общие для армий и тыла подчиненного ему района”, “устанавливать в занятых неприятельских областях подати и налоги, а равно налагать контрибуции и подвергать имущество жителей конфискации” (3).
Однако военное руководство, в условиях гражданской войны, предполагало взаимодействие с руководством политическим. В окружении Юденича заметную роль играли представители “Русского Политического Комитета” (далее – РПК) в Гельсингфорсе, отражавшие позиции Всероссийского Национального Центра, кадетской партии. Его лидерами были члены Центра: бывший Обер-прокурор Святейшего Синода в 1917 г., историк Русской Православной Церкви А.В. Карташев и известный философ П.Б. Струве.
РПК поддерживал и расширял контакты с Омском. Через Карташева (“политической фигуры № 1” каковым он считался в окружении ген. Юденича) сохранялся контакт и с белым Югом, и с образованным в Париже Русским Политическим Совещанием во главе с бывшим премьер-министром Временного правительства князем Г.Е. Львовым, и с Российским правительством Колчака и П.В. Вологодского. Еще 25 мая 1919 г. Карташев отправил письмо в Омск министру внутренних дел В.Н. Пепеляеву, в котором подробно охарактеризовал
положение на белом Северо-Западе. В частности, он писал: “…первейшая задача политического совещания - это быть представительным органом, берущим на себя государственную ответственность в необходимых переговорах с Финляндией, Эстонией и прочими новоявленными малыми державами. Без таких ответственных переговоров и договоров невозможна никакая кооперация наша с ними против большевиков”.Второй, гораздо более важной и перспективной задачей для РПК считалось выполнение функций “зачаточного временного правительства для Северо-Западной области”. “
…Пришлось ограничиться, - писал Карташев, - подбором минимального количества лиц, не могущих вызвать против себя возражений и в русской среде, и в Париже, и у Антанты. Таким образом, в Совещании оказались: Юденич – как председатель Совещания, я (Карташев) – заместитель председателя (иностранные дела), Кузьмин-Караваев (юстиция и агитация), генерал Кондырев – начальник штаба Юденича, генерал Суворов (работавший в Петрограде с Национальным Центром и стоящий на его платформе) – военные дела, внутренние дела и пути сообщения; Лианозов (промышленник-нефтяник, юрист по образованию, человек прогрессивный) – торгово-промышлен., труд и финансы. В дополнение и помощь к этим лицам идет второй, политически не ответственный ряд специалистов, ведающих в качестве “товарищей министров” пути сообщения, финансы, агитацию и др. Так готовимся к событиям. Сенатор С.В. Иванов разрабатывает вопрос о гражданском управлении Петроградом в области муниципальной…” (4).Действительно, представительство в РПК не без основания могло претендовать на роль своеобразного “временного правительства для Северо-Западной области”. Фигуры руководителя военной организации при петроградском отделе Всероссийского Национального Центра генерал-майора М.Н. Суворова, профессора права, сенатора, кадета В.Д. Кузьмина-Караваева, сенатора С.В. Иванова, известного юриста профессора Е.И. Кедрина, владельца бакинских нефтепромыслов, директора Русского нефтепромышленного общества С.Г. Лианозова, наконец, самого Карташева были достаточно авторитетны (5).
Комитет установил в Петрограде контакты с Тем временем не дремало подпольем Национального Центра (во главе с бывшим гласным городской думы, инженером В
.И. Штейнингером) и сПетроградский отдел Национального Центра пытался контролировать не только Северо-Запад, но и Север России. Наиболее перспективными в этом отношении стали действия петроградскимого отделома
Союза Возрождения России (руководители – меньшевик В.Н. Розанов и член ЦК партии народных социалистов В.И. Игнатьев). Именно пНо при формировании белой власти следовало считаться и с т.н. “псковско-ревельской” группой политиков и общественных деятелей, которые, хотя и не имели того авторитета, которым отличалась группа РПК, тем не менее, опирались на местные структуры самоуправления, были известны в пределах края и были незаменимы при создании модели будущего правительства. Действительно, ее состав, из которого позднее сформировалось Северо-Западное правительство, говорил сам за себя: бывший владелец небольшой банкирской конторы в Петрограде, присяжный поверенный Н.Н. Иванов (министр общественных работ), бывший мировой судья в Петрограде, кадет К.Л. Александров (министр внутренних дел), псковский городской голова Ф.Г. Эйшинский (министр продовольствия), бывший председатель псковской уездной земской управы П.А. Богданов (министр земледелия), председатель финансовой комиссии псковской городской думы В.Л. Горн (Государственный контролер), председатель Псковской городской думы Ф.А. Эрн (министр народного просвещения), бывший председатель Петроградской губернской земской управы, глава т.н. “крестьянской группы” депутатов
IV Государственной Думы, член Всероссийского Церковного Собора И.Т. Евсеев (министр исповеданий и преемник Александрова на посту министра внутренних дел), учитель Ревельской гимназии А.С. Пешков (министр общественного призрения), председатель Русского Совета в Ревеле М.М. Филиппео (министр почт и телеграфа).В контексте подготовки к наступлению на Петроград следует рассматривать проблему образования Северо-Западного правительства в августе 1919 г. Известна оценка этого правительства как “марионеточного в руках англичан”, однако следует помнить, что это был особый, достаточно редкий в истории российского Белого движения, акт создания коалиционного правительства. В результате компромисса двух политических групп – “финляндской” (РПК) и “псковско-ревельской”. К моменту создания правительства гельсингфорский РПК был уже преобразован в Политическое Совещание при ген. Юдениче. Данное изменение, по сути, означало не только переход к “правительственному статусу”, но и во многом повторяло политическую модель белого Юга в форме Особого Совещания при Главкоме ВСЮР (законосовещательный орган при военном командующем). Однако перемещение Политического Совещания из Финляндии в Россию осуществилось лишь частично в ходе формирования Северо-Западного правительства.
Процесс создания правительства известен. 11 августа 1919 г
. члены Политического Совещания (без Юденича, который в это время находился на фронте) были приглашены в через анганглийское консульство из Гельсингфорса в в Ревеле. “Финляндскую группу” представляли Карташев, Лианозов, Суворов, Кузьмин-Караваев, Иванов, а также присяжный поверенный, последний председатель Центрального военно-промышленного комитета, член правоцентристского Совета Государственного Объединения России, член ложи “Великий Восток Франции” М.С. Маргулиес и начальник Отдела внешних сношений при штабе Главкома фронта полковник К.А. Крузенштерн. “Псковско-ревельскую” группу представляли К.А. Александров, В.Л. Горн и М.М. Филиппео.Вышеупомянутый Глава британской военной миссии генерал Ф. Марч
обратился к собравшимся: “Положение Северо-Западной армии катастрофическое. Без совместных действий с эстонцами продолжать операцию на Петроград невозможно. Эстонцы требуют для совместных действий предварительного признания независимости Эстонии. Русские сами ни на чем между собой сговориться не могут. Русские только говорят и спорят. Довольно слов, нужно дело! Я Вас пригласил и вижу перед собой самых выдающихся русских людей, собранных без различия партий и политических воззрений. Союзники считают необходимым создать правительство Северо-Западной области России, не выходя из этой комнаты. Теперь 6 с четвертью часов; я вам даю время до 7 часов…, так как в 7 часов приедут представители эстонского правительства для переговоров с тем правительством, которое вы выберете. Если правительство не будет к 7 часам образовано, то всякая помощь со стороны союзников будет сейчас же прекращена. Мы вас будем бросать…” (6).Итак
, правительству предстояло заключить договор с Эстонией на основе признания ее независимости взамен получения военной помощи Северо-Западной армии. Казалось бы – стоит ли заключать договор с представителями Белого движения, если его победа еще весьма проблематична. Но подобное внимание к этому со стороны иностранных государств – лишнее подтверждение того, что вера в успех белых армий осенью 1919 года была действительно очень велика. И хотя на улицах Москвы и Петрограда еще не развевались трехцветные флаги Белой России, была убежденность в том, что “победа над большевизмом” близка, а поэтому Эстонии и другим лимитрофам стоит заранее “подстраховаться”, заручившись гарантиями собственной независимости.Образованное таким необычным способом Северо-Западное правительство
возглавил по-своему составу можно было бы с полным основанием назвать коалиционным. Премьер-министром стал Лианозов, военным министром стал – Юденич, морским – его близкий соратник, контр-адмирал В.К. Пилкин. В состав правительства вошли также два правых эсера (Богданов и Пешков), двое меньшевиков (Горн и Иванов). Кадетский, пПравоцентристский политический вектор уходил в прошлое - большинство теперь имели представители “демократической общественности” (Горн, Иванов, Евсеев, Эрн, Эйшинский, Богданов, Пешков, Филиппео).Карташеву в новом правительстве места не нашлось. Поставленный перед фактом Оказавшийся совершенно неожиданно для себя в произвольной “отставкие
”, он заявил, что “устраивать власть на основах партийной коалиции в период анархии и революции – это государственное преступление”. Карташев отмечал “два первородных греха” нового лианозовского кабинета – “подписание акта об абсолютной независимости Эстонии” и “обязательство собрать в Петербурге какую-нибудь учредилку”. Именно он считался автором слов: “Северо-западное правительство должно умереть у ворот Петрограда”. Безусловно, эЭта позиция Карташева, поддержанная и подавляющее большинством военных, имела все перспективы стать реальностью по мере приближения к “Северной Пальмире” Да и сам Юденич, как Ввоенный человек, Юденич, также скептически оценивал перспективы правительства. Он соглашался с мнением, что “лианозовский кабинет” воскрешает времена “недоброй памяти политической коалиции, сгубившей Временное правительство””.Сразу же после “создания” правительства было утверждено заранее подготовленное решение о признании “в интересах нашей родины” “абсолютной независимости Эстонии
”. И хотя Лианозов пытался доказать Марчу, что договор необходимо согласовать с Юденичем, но английский посланник безаппеляционно заявлял, что в этом случае у них всегда найдется новый Главнокомандующий. Расчет делался либо на Родзянко, либо на Булак-Булаховича. И хотя Юденич по-прежнему продолжал считаться Главнокомандующим, подчиняясь непосредственно Колчаку как Верховному Правителю России, его статус диктатора был существенно ограничен. Несмотря на широковещательные заявления о готовности “взять власть”, стремление “игнорировать” правительство (генерал был лишь на двух заседаниях, ссылаясь на “занятость” военными делами), Юденич так и не решился что-либо предпринять против своего политического окружения.Юридически власть правительства во главе с Лианозовым, совмещавшим посты премьера, министра иностранных дел и финансов, позиционировалась равноправно с властью военной. Министры действовали весьма активно, чему способствовал и статус правительства, отличный от других белых правительств. Согласно “Наказу” правительству (30 августа 1919 г.) Совет министров признавался “высшим законодательным и исполнительным органом Северо-Западной области”. Его ведению подлежало “рассмотрение всех вопросов и дел общегосударственного значения, а также всех тех дел, которые особым постановлением Совета министров будут признаны подлежащими его рассмотрению…”. Его члены получали право выступать с законодательной инициативой, направлять запросы по тем или иным проблемам белого фронта и тыла. Решения на заседаниях Совмина принимались “баллотировкой простым большинством голосов”, при перевесе голоса премьера и, после “подписания всеми присутствующими министрами”, публиковались в “одной из газет по определению Совета министров”. Введение в состав кабинета новых членов также решалось голосованием (кандидат должен был получить 2/3 голосов из состава 3/4 Совета министров). Подобная процедура принятия решений напоминала голосование в органах земско-городского самоуправления (что вполне объяснимо, учитывая состав правительства) (7).
Примечателен процесс легализации правительства. Здесь (как в случае, например, с образованием Временного Правительства автономной Сибири) его состав и полномочия получили санкцию со стороны представительной власти. Политическую “ущербность” образования правительства английским генералом “исправила” Псковская городская дума. Используя факт вхождения в состав кабинета многих своих гласных, дума на специальном заседании 19 августа 1919 г. заслушала доклады новых министров, а также представителей “финляндской” группы (Карташева, Кузьмина-Караваева и ген. Суворова), прибывших на заседание. Представитель английской военной миссии капитан Смиттис заверил собравшихся, что в действиях его начальника ген. Марча нет ничего предосудительного. Напротив: “Англия в душе постоянно заботится о русском народе, и, пока не будет налажен русский вопрос, Англия не успокоится”. Выступавшие гласные-министры Горн и Эйшинский торжественно декларировали, что их работа в правительстве есть выражение “союза с общественностью”, и “если со стороны общества им не будет доверия, то они уйдут” с министерских постов. В итоге Псковская дума “согласилась” на вхождение ее депутатов в состав Совета министров, пожелав, при первой же возможности, созвать съезд представителей земств, городов, общественных и кооперативных организаций для окончательного санкционирования действий правительства (8).
В политических сферах белого Северо-Запада очень часто говорилось о важности представительного фундамента для проведения легального внутри- и внешнеполитического курса. Это относилось, в первую очередь, к планам созыва особого Областного Народного Собрания, призванного объединить три губернии (Петроградскую, Псковскую и Новгородскую) и действовать до созыва Национального Учредительного Собрания, созванного после “победы над большевизмом”. Правда, закона о созыве Областного Собрания так и не было принято, но предполагалось, что оно сформируется либо по принципу делегирования депутатов от земско-городского самоуправления, кооперации, общественных организаций, либо через выборы. В любом случае его создание позволяло избежать упреков в “недемократичности” (9).
В то время как новообразованное Северо-Западное правительство строило планы относительно будущего политического устройства в крае, представители бывшего РПК оставались на позициях приоритета военной диктатуры. Признавалось, что назначение Колчаком Юденича на должность Главнокомандующего фронтом давало последнему диктаторские полномочия.
В таких правовых рамках вообще не требовалось создания какого-либо правительства, все могло быть сосредоточено в компетенции “Помощника Главнокомандующего по гражданской части” и его аппарата. Статус “Главнокомандующего без правительства” устраивал и самого Верховного Правителя России. Ведь в этом случае не было бы законодательных противоречий между Российским правительством и Северо-Западным фронтом. В случае “освобождения Петрограда от большевиков” главенство в общероссийском масштабе оставалось за Омском, “диктовавшем” Петрограду направление политического курса во избежание “регионального уклона”. Весьма опасным представлялось Колчаку “засилье социалистов” в правительстве. Хотя участие в белом правительстве представителей социалистических партий могло, в какой-то степени, стать прецедентом для исправления ошибок “омского переворота” 18 ноября 1918 г., сыграть роль фундамента для возрождения широкой антибольшевистской коалиции.
Возможно, именно поэтому реакция Колчака на образование правительства была более чем сдержанной. В телеграмме в Париж, отправленной 20 ноября 1919 г. он писал министру иностранных дел С.Д. Сазонову: “С Вашими предположениями относительно организации власти в Петрограде совершенно согласен. Принцип коллективной власти достаточно скомпрометирован неустойчивостью всех прежних правительств, организованных на этих началах. Правительства Лианозова я не признавал (таким образом, формально отрицалось и принимаемые правительством законы и законодательные акты, в том числе и Декларация о независимости Эстонии – прим. В.Ц.). Все сношения российского правительства велись по-прежнему только с Юденичем… На случай взятия Петрограда считал бы целесообразным послать туда по Вашему представлению кого-либо из русских видных деятелей для вручения Юденичу от моего имени полномочий и для содействия ему по организации гражданской власти. Карташева (он снова возвращался в политику – прим. В.Ц.) считаю подходящим помощником Юденичу по гражданской части…” (10)
.Но, при этом, если даже предположить, что правительство не было бы распущено после “освобождения Петрограда”, его компетенция, скорее всего, сводилась бы к уровню “делового аппарата” при Юдениче (по все той же модели белого Юга), или не выходила бы за рамки городского самоуправления Петрограда. Подобную перспективу не исключал Карташев в своей переписке с южным Всероссийским Национальным Центром (11). Созыв же Областного Народного Собрания, при всей его важности, вряд ли санкционировал бы Омск.
Таким образом, анализ военно-политического статуса Северо-Западного фронта доказывает его особую важность в общей политической картине Белого движения, как фронта, непосредственно нацеленного на важнейший центр советской власти. Политическое “лицо” региона выражали три группы, каждая из которых имела свои планы не только по отношению к будущему белого Северо-Запада, но и в отношении всего постбольшевистского Российского государства. Это, условно говоря, признанные Верховным Правителем “финляндцы”, во главе с генералом Юденичем и “центровиком” Карташевым, “псковичи-ревельцы”, с их поддержкой генерала Родзянко, а также группа Париж-Омск (Русское Политическое Совещание в лице Г.Е. Львова и С.Д. Сазонова – Российское правительство Колчака - Вологодского), осуществлявшая
собственные политические намерения при организации белой власти на Северо-Западе. Четкую координацию и согласованность взаимодействия этих групп не удалось наладить из-за разницы в территории и во времени. Модель сотрудничества власти и “общественности”, выраженная в идее создания коалиционного Северо-Западного правительства, не была реализована.Следует отметить и казавшийся весной 1919 г., достаточно перспективный план объединения Северо-Западного и Северного фронтов. Глава Временного Правительства Северной Области и член Русского Политического Совещания Н.В. Чайковский всячески стремился к воспроизводству на Северо-Западе политической модели, апробированной им на Севере. Народный социалист Чайковский считал ее основным преимуществом, отсутствие конфликта военной и гражданской властей, опору на структуры самоуправления. 27 мая 1919 г. из Парижа Колчаку и Юденичу была отправлена телеграмма о возможности объединения Северного и Северо-Западного правительств. Ее содержание довольно интересно и приводится полностью:
“
27 мая 1919 г. Адмиралу КолчакуКопия Генералу Юденичу
Обсудив вопрос о положении дел на Петроградском фронте, Политическое Совещание признало, что вероятное в близком будущем военное занятие Петрограда, должно вызвать ряд соответствующих заявлений и мероприятий в высшей русской военной власти. Совещание полагает, что необходимо сейчас же объявление о том, что эта власть признает себя подчиненной Всероссийской власти в лице Верховного Правителя адмирала Колчака. Затем надлежит установить гражданское Управление, подчиненное высшей военной власти на фронте, но в круге вверенных ему дел пользующееся полной самостоятельностью, которая должна быть всемерно ограждена от каких-либо посягательств и самочинных действий отдельных военных начальников. Следует
, наконец, объявить, что это Гражданское Управление, при первой же возможности, будет объединено с гражданским Управлением Северной Области, и будет действовать на тех началах, применение которых Северным Правительством, при полном сохранении порядка, обеспечило широкое развитие общественной самостоятельности. Эти заявления и мероприятия необходимы для воздействия на русское, инородческое и союзническое общественное мнение. В частности объединение Петрограда в смысле управления с Северной областью будет благоприятно учтено англичанами, поддержка которых на Петроградском фронте имеет первостепенное значение и которым хорошо известны отношения, установившиеся между властью и населением в Северной Области и приемы действий Архангельского Правительства” (12).Но все эти политические проекты зависели только от успеха на фронте. После неудачи осеннего 1919 г. “похода на Петроград” и отхода белой армии на территорию Эстонии, деятельность Северо-Западного правительства теряла смысл и 5 декабря 1919 г. оно объявило о самороспуске, назначив дипломатическим представителем в Эстонской республике и председателем Ликвидационной Комиссии В.Л. Горна. Последней акцией деятельности правительства стала публикация на страницах ревельской “Свободной России” кратких отчетов о работе министерства земледелия (П.А. Богданова) и министерства продовольствия (Ф.Г. Эйшинского) (13).
Василий Жанович Цветков – кандидат исторических наук, доцент Московского Педагогического Государственного Университета, главный редактор альманаха “Белая Гвардия”.
На главную страницу сайта