И. Долаков39

МАРШ ДРОЗДОВЦЕВ (ОТ РОСТОВА ДО НОВОРОССИЙСКА)40

27 декабря 1919 года. После боя у с. Крым, поздно вечером, был получен приказ, в силу которого Дроздовская дивизия, ввиду занятия красными Новочеркасска, должна через Ростов прийти в Батайск. В 3 часа утра 1-й стрелковый генерала Дроздовского полк выступил из Мокрого Чалтыря и под холодным ветром, дувшим в лицо, по обледенелой и скользкой дороге двинулся в путь. На ст. Хопры уже горели брошенные нашими частями эшелоны. К рассвету полк подошел к полковому эшелону, одиноко брошенному среди поля перед станцией Гниловской. По приказанию командира полка часть полкового имущества была взята из эшелона; приказано было всем офицерам и стрелкам взять по две винтовки, и, кроме того, было предложено всем переодеться с ног до головы в новое обмундирование. Оставшееся в эшелоне имущество было сожжено. В огне погибли: хорошо оборудованная оружейная мастерская, склад оружия, походная полковая церковь и много бумаг.

Около 9 часов колонна полка втянулась в Гниловскую и остановилась, так как город Ростов в ночь с 26 на 27 декабря был занят красными. После небольшого совещания решено было здесь же, у Гниловской, переправиться по льду на левый берег Дона и продолжать путь на Батайск. уходя за Дон, наши зажгли огромные составы нефти, бензина, мазута, керосина и других горючих веществ, брошенных на станции. К 14 часам переправа благополучно закончилась и полк прибыл на привал в с. Койсуг, но к вечеру был получен приказ оставаться здесь на ночлег. Приказано было остановиться в оборонительном положении, заняв позицию по Дону. В Батайске стала Корниловская дивизия.

28 декабря. В связи с удрученным настроением стали появляться различные тревожные слухи, очевидно провокационного характера. Передавалось, будто бы под условием выдачи офицеров красные обещали солдатам и казакам амнистию (что, пожалуй, и правдоподобно) и что якобы казаки готовы это сделать. Около 17 часов благодаря тому, что части 2-го ударного Корниловского полка не были достаточно бдительны, незначительная конная группа красных ворвалась на ст. Батайск и произвела переполох, были зарублены и взяты в плен несколько стрелков. К вечеру положение было восстановлено самими же корниловцами, но вслед за этим последовал приказ усилить бдительность. Сегодня начальник дивизии генерал-майор Витковский отбыл в кратковременный отпуск и за него остался его помощник генерал-майор Кельнер. Со стороны Гниловской были слышны взрывы и видно зарево пожара — то горели склады и эшелоны на станции, зажженные нами.

29 декабря. День прошел спокойно. Расстреляно несколько подозрительных лиц из состава армии, пытавшихся по льду перебежать к красным.

30 декабря. Получен приказ, в силу которого Дроздовская дивизия должна передвинуться на новый участок и занять оборонительную позицию по Дону: 1-й полк в селе Кулешевка (в 12 верстах восточнее Азова), 2-й полк — немецкая колония Новоалександровка и деревня Петрогоровка (в 2 верстах восточнее Азова) и 3-й полк — город Азов. В 8 часов 1-й полк выступил из Кодсуга и по чрезвычайно грязной дороге перешел в Кулешевку. К этому времени полк имел следующую организацию: командир полка — полковник Туркул, его помощник по строевой части — полковник Фридман41, временно ис-полняюший обязанности адъютанта — штабс-капитан Янчев, начальник службы связи — штабс-капитан Сосновский; 1-й батальон: командир батальона — полковник Петере; комроты 1-й — поручик Домбровский42, 2-й — поручик Чугуев, 3-й — поручик Гуревич, 4-й — подпоручик Барабаш и начальник пулеметной команды — поручик Бюро43; 3-й батальон: командир батальона — капитан Тихменев, командиры рот: 9-й — поручик Малашенок, 10-й — подпоручик Цветков44, 11-й — капитан Искрицкий, 12-й — подпоручик Бикс и начальник пулеметной команды — подпоручик Станишевский, командир офицерской роты — штабс-капитан Трусов, начальник команды пеших разведчиков — поручик Гадлевский45, командир пулеметной роты — капитан Алексеев, полковой комендант — капитан Скавронский, заведующий оружием — поручик Дубатов46 и старший врач — лекарь Казанцев47. Полку придан 1-й артиллерийский дивизион Дроздовской артиллерийской бригады48 в составе 1-й и 2-й батарей. Командир дивизиона — полковник Протасевич, командиры: 1-й батареи — полковник Чеснаков49 и 2-й — полковник Николаев50. В ротах было в среднем по 35-40 штыков; пулеметов: тяжелых “максима” — 24 и легких (“льюис”) — 26. Обмундирован полк был хорошо. На позиции стали: 1-й батальон — на правом фланге, занимая участок от северо-восточной окраины села (включительно) по берегу залива — до церковной площади (исключительно), 2-й батальон — от церковной площади (включительно) до северо-западной окраины села (включительно). Штаб полка, 3-й батальон и полковые команды расположились в центре и на южной окраине села, на южной части — штаб дивизии и артиллерия. На хутор Шведов выставлена застава от команды конных разведчиков. Вправо в Койсуге стали корниловцы и в Кагальницком — Черноморский полк. Заняв позицию, командир полка приказал выслать на хутор Усть-Койсугский конный разъезд в разведку. К вечеру начальник разведки донес, что красные делают попытки переправиться через реку у хутора Усть-Койсугского на левый берег Дона. Ввиду позднего времени и сильной грязи командир решил операцию против переправившихся красных перенести на следующий день.

31 декабря. Разъезд, высланный на рассвете, подтвердил продолжение переправы красных у хутора Усть-Койсугского. Взяв 2-й и 3-й батальоны, команду конных разведчиков и одно орудие 2-й батареи, командир полка в 15 часов отправился в экспедицию с целью разбить красных у переправы. Дождь, шедший накануне целую ночь, окончательно испортил дорогу, и отряду пришлось двигаться в невероятно трудных условиях. Однако красные, заметив движение нашего отряда, боя не приняли, и довольно значительные силы их, занимавшие хутор Усть-Койсугский, спешно отошли на правый берег Дона, будучи вдогонку обстреляны нашими орудиями. В Усть-Койсугском была оставлена конная застава от команды конных разведчиков, а остальной отряд вернулся обратно в Кулешевку и стал по прежним квартирам. В районе Батайска целый день шел артиллерийский бой. На участке дивизии ночь прошла спокойно.

  1. января 1920 года. В 11 часов в сельской церкви в селе Кулешевка была отслужена панихида по шефу дивизии генералу М.Г. Дроздовскому (по случаю исполнившейся годовщины со дня его смерти). На панихиде присутствовали временно командующий дивизией генерал-майор Кельнер51 со штабом и чины нашего полка. Погода по-прежнему сырая и дождливая, грязь увеличивается. Есть надежда, что при таком состоянии погоды Дон может преждевременно вскрыться. Ночь прошла спокойно.
  2. января. С рассветом против Усть-Койсугского стали появляться разведывательные партии красных, которые огнем заставы отгонялись. Разведка велась со стороны хутора Калузас (северо-западнее хутора Усть-Койсугского). Офицеры, возвращающиеся с Кубани в полк, передают, что в станицах Кубанской области добровольцу нельзя достать ни квартиры, ни фуража, ни даже воды. Уже сказывается результат пропаганды самостийников.

3 января. Согласно приказу по дивизии, 3-й полк должен очистить хутор Обуховский от красных, а наш 1-й полк, оказывая ему содействие, — хутор Усть-Койсугский. Около 11 часов батальон подходит к хутору, где в это время на заставу наседал противник. Разметав 5-ю и 6-ю роты в цепь, полковник Ханыков перешел в контратаку и прогнал красных с хутора Калузас. Батальон расположился в хуторе Усть-Койсугском, выставив сильное сторожевое охранение на северную и западную окраины хутора. Противник занял позицию вдоль южной окраины хутора Калузас и открыл сильный ружейный и пулеметный огонь, усиленный еще артиллерией с бронепоезда со ст. Гниловская по хутору Усть-Койсугскому. Около 14 часов части 3-го Дроздовского полка вышли за хутор Обуховский и вели бой с красными на буграх, что северо-западнее хутора Обуховского. Заметив движение цепей 3-го полка, красные из Калузаса перенесли часть огня на нас. Тогда командир 2-го батальона приказал командиру 7-й роты выбить красных из Калузаса и, заняв его, связаться с цепями 3-го полка. Стремительной атакой капитан Коньков выбил красных из хутора и, заняв его, послал конную связь в 3-й полк. Красные отошли на хуторе Кумлинский (севернее хутора Калузас). Рота капитана Конькова простояла в Калузасе до вечера, ведя целый день перестрелку с красными; уже с наступлением темноты по приказанию командира батальона вернулась в Усть-Койсугский. Батальону приказано оставаться в хуторе Усть-Койсугском. За весь бой батальон понес незначительные потери, причем ранен командир 5-й роты Давидович. В этот же день командир полка приказал прибывшему в распоряжение полка поручику Чистякову с 4-м взводом Дроздовской инженерной роты мобилизовать местное население и приступить к рытью окопов по берегу залива вдоль северной и северо-восточной окраины села. Мобилизация была немедленно произведена, и приступлено к работам. Поднявшийся ветер обещает перемену погоды. Грязь густеет. К вечеру ударил легкий морозец, но все это не в нашу пользу, ибо Дон и залив могут окончательно замерзнуть, и тогда оборона участка сделается труднее. Работа по укреплению села велась до позднего вечера. Ночь прошла спокойно.

4 января. На рассвете красные со стороны хутора Калузас повели наступление на хутор Усть-Койсугский, но доблестным 2-м батальоном были отбиты. В Кулешевке мобилизована 2-я партия рабочих, продолжавшая до вечера рыть окопы. Сегодня получаем приказ о переводе 1-го полка в Азов — в дивизионный резерв. Участок 1-го полка получает 2-й полк. На участке 2-го батальона (хутор Усть-Койсугский) целый день шла перестрелка, и только к вечеру она затихла. Мороз усиливается, и ввиду этого дивизии приказано ежедневно выступать с оперативными сводками, давать сведения и о степени проходимости Дона. Ночь прошла спокойно.

5 января. В 3 часа 2-му батальону приказано оставить хутор Усть-Койсугский и прибыть в Кулешевку. В 9 часов колонна полка выступила из Кулешевки, оставив незначительное охранение до прихода 2-го полка. По дороге встретились с шедшим на смену 2-м полком. По прибытии в городе Азов (прибыли около 12 часов) полк расположился на Московской улице (восточная часть города). В Азов перешел и штаб дивизии. На участке дивизии ночь прошла спокойно.

6 января. На участке дивизии спокойно. Сегодня в день Крещения был традиционный парад. В 12 часов на соборной площади был выстроен Азовский гарнизон (части 1-го и 3-го полков). Парадом командовал капитан Тихменев, принимал временно исполняющий должности командира дивизии генерал-майор Кельнер. С утра были получены сведения о том, что на правом фланге нашего корпуса красные потеснили донцов и заняли ст. Ольгинскую. На Батайск для восстановления положения брошена конница генерала Барбовича. К вечеру было получено известие о восстановлении донцами положения и об их победе над красными. На участке дивизии ночь прошла спокойно.

7 января. Получено официальное известие о победе. Взяты пленные и девять орудий. Настроение приподнятое. Есть данные, что вскоре и мы будем наступать. Около 16 часов приехал командир Добровольческого корпуса генерал-лейтенант Кутепов. Был выстроен 1-й полк для парада, во время которого командир наградил восемь стрелков, отличившихся в последних боях, Георгиевскими крестами и медалями. В беседе командира полка с командиром корпуса последний подтверждал слухи о ненадежности наступления на Кубани, где снова входят в моду самостийники, резко желающие разграничиться с Добровольческой армией. Явление это — весьма пагубный результат революции. Поздно ночью командир корпуса уехал в Каял, в штаб корпуса. На участке дивизии спокойно.

9 января. Противник занял хутор Усть-Койсугский и ст. Елизаветинскую. Около 15 часов красные из Елизаветинской открыли по Азову и Петрогоровке артиллерийский огонь. Ночь прошла в ожидании наступления с их стороны, но, однако, они ограничились лишь демонстрацией на участке 3-го полка. На участке же Петрогоровка—Кулешевка ночь прошла спокойно.

10 января. На рассвете, после сильной артиллерийской подготовки, красные повели наступление на Петрогоровку, но были отбиты. 1-й полк получил приказ спешно выступить из Азова и ликвидировать красных, переправившихся на левый берег Дона. В 6 часов полк выступил и в 9 часов прибыл в Кулешевку. Разведка, высланная вдоль левого берега Дона, донесла, что красные большими силами занимают хутор Усть-Койсугский. Противник, занимавший позицию вдоль южной окраины хутора, заметив движение колонны, открыл по ней сильный артиллерийский огонь. Полковник Туркул приказал шедшему в голове колонны 3-му батальону перейти в наступление на хутор, когда красные, не выдержав стремительного удара 3-го батальона, начали отходить. В этот момент и мы с конными разведчиками бросились в атаку и вскоре заняли весь хутор. Красные отошли за Дон на хутор Калузас и оттуда открыли по хутору Усть-Койсугскому сильный ружейный, пулеметный и артиллерийский огонь. Несколько зарвавшаяся при преследовании противника, 10-я рота вышла на лед и, очутившись таким образом на открытой позиции, понесла большие потери убитыми и ранеными. Бой закончился с наступлением темноты. Около 17 часов полк вернулся в Кулешевку и, оставив для обороны села три батальона и две батареи, вернулся в город Азов. За бой полк потерял около 60—80 человек убитыми и ранеными. Среди раненых — командир артиллерийского дивизиона полковник Протасевич (тяжело), командир 3-го батальона Тихменев (остался в строю), командир 10-й роты — подпоручик Цветков, начальник команды конных разведчиков — поручик Годлевский и контужен исполняющий обязанности оперативного адъютанта капитан Янчев.

11 января. День прошел спокойно.

12 января. Вечером артиллерия красных обстреляла Азов.

13 января. В 4 часа после продолжительной артиллерийской подготовки красные повели наступление на город Азов, но 3-м полком оно было отбито. В 13 часов над Азовом летал аэроплан противника, сбрасывая прокламации: “Опомнитесь, товарищи деникинцы”. Ночь прошла спокойно.

15 января. На рассвете после сильной артиллерийской подготовки красные крупными силами повели наступление на участке Дроздовской дивизии, и благодаря густому туману им удалось ворваться в Петрогоровку. Контратакой 2-й полк выбил их из Петрогоровки, взяв два пулемета и пленных. Наступление на Азов было остановлено 3-м полком. На участке 3-го батальона 1-го полка (с. Кулешевка), куда был направлен главный удар, красные заняли хутор Шведов и продолжали наступление на Кулешевку, стараясь обойти село с востока. Заняв резервной ротой окопы у восточной окраины села, капитан Тихменев, благодаря стойкости батальона и плотности огня, заставил красных залечь. Завязалась сильная перестрелка. Капитан Тихменев по телеграфу сообщил в штаб полка (в Кайдар) генералу Барбовичу о положении на участке его батальона. В 6 часов 30 минут 1-й полк выступил из Азова на Кулешевку с тыла. Противник не выдержал удара и в беспорядке начал отступать на хутор Усть-Койсугский, неся громадные потери от конницы генерала Барбовича и от огня 2-й батареи, которая, выкатив орудия на северную окраину села, открыла по ним беглый огонь.

Положение восстановлено. 1-й полк вернулся обратно в Азов. В этом бою у Кулешевки пал смертью храбрых командир 9-й роты поручик Малашенок. Озлобленные своей неудачей, красные до вечера обстреливали город Азов и Петрогоровку. В 14 часов 30 минут 1-й батальон (1-го полка) эшелоном по железной дороге был двинут в Кулешевку на смену 3-му батальону; сменившийся 3-й батальон этим же эшелоном прибыл в 18 часов в Азов. Резюмируя причины нашего отступления от Орла до Дона и не замечая, чтобы в настоящее время что-либо делалось для их исправления, полковник Туркул, тоже очевидец всей разрухи и непорядков, царивших главным образом в тыловом управлении войск, решил обратиться с рапортом по команде и настаивал на движении его рапорта до главнокомандующего. В рапорте он рисовал подробную картину всех безобразий и злоупотреблений, виданных нами во время войны и при отступлении (горы брошенного имущества и обмундирования, которые не давали в части в то время, когда солдаты мерзли от холода, будучи раздетыми и разутыми), доказывал необходимость отрешиться от мнения, что казаки — лучшая конница, и приступить к формированию регулярной конницы и усилению полковой, что даст возможность не только разбивать противника, но и уничтожать его и т. д.

16 января. Сегодня состоятся похороны убитого командира 9-й роты поручика Малашенка. Против нас, на Маныче, Донской корпус разгромил красную конницу Думенко и взял 20 орудий, много пулеметов и свыше 500 пленных. Настроение поднялось, дух отличный. Давно таких побед у нас не было. Сегодня же по инициативе полковников Туркула и Манштейна* (командиры 1-го и 3-го полков) решено сделать ночной налет на ст. Елизаветинскую и хутор Обуховский. Вечером получен боевой приказ о налете. План налета: 1-й полк, выйдя правее станицы Елизаветинской, атакует ее с востока, 2-й полк производит демонстрацию против южной окраины станицы и 3-й полк: — атакует хутор Обуховский. Вечером поднялась сильная буря. В 18 часов 1-й полк выступил из Азова на Петрогоровку и оттуда, имея проводников из ст. Елизаветинской, двинулся на хутор Шмаков (восточнее Елизаветинской), где начал переправу по льду на правый берег Дона. Усилившаяся вьюга сильно мешала переправе, а когда полк уже подходил к станице, то вьюга настолько усилилась, что даже проводники — местные старожилы — не могли указать точно дорогу в нее... Вскоре на полк налетели обозы и отдельные люди красных, которые до того растерялись, что у нас спрашивали дорогу на Гниловскую и покорно следовали за нашими конными разведчиками, сопровождавшими их в Азов. Таким образом, 1-м полком были взяты обозы 79-го и 80-го советских полков и имущество с личным составом команды связи. 3-й полк в Обуховском взял четыре орудия, пулеметы и много пленных. Красные, занимавшие ст. Елизаветинскую и хутор Обуховский, были разгромлены и бежали на север. В 4 часа дня 17 января дивизия вернулась в Азов, потеряв несколько человек замерзшими. Одновременно с этим на участках 1-го батальона 1-го полка (с. Кулешевка) произошел весьма печальный случай: батальон Корниловского ударного полка, имевший задание сделать налет на хутор Усть-Койсугский, благодаря поднявшейся вьюге, не доходя до Усть-Койсугского, сбился с пути и стал приближаться к хутору Шведову, занятому взводом 3-й роты. Заметив движение колонны со стороны противника (с севера) , застава, подпустив на близкое расстояние, дала три дружных залпа и затем с криком “Ура!” бросилась в атаку. Будучи так неожиданно атакованными, корниловцы разбежались, оставив двух убитыми и несколько раненых. И только наутро они собрались и, отдохнув в Кулешевке немного, ушли обратно в Койсуг.

Кроме захваченных трофеев, эта ночная операция имеет и большое моральное значение, снова показав, что после перенесенных нами тяжелых отступлений мы еще в состоянии когда и как угодно бить красных.

17 января. На участке спокойно. Сегодня день Ангела командира полка Антона Васильевича Туркула. 1-й батальон из с. Кулешевка прислал своему бывшему командиру подарок — символ счастья и удачи — маленького молочного поросенка с поздравительным письмом, привязанным на ленточке к шее, и донесение, что в прибрежных камышах у Кулешевки вылавливаются трупы заблудившихся после нашего ночного налета и замерзших красных. В 16 часов был званый обед, на котором были начальник дивизии со штабом и представители английской миссии. Англичане пили здоровье полковника Туркула и другого именинника в этот день — главнокомандующего генерала Антона Ивановича Деникина. Генерал Кельнер (начальник дивизии) произнес тост по случаю лихого дела и, между прочим, сказал: “1-й батальон преподнес своему бывшему командиру в знак счастья маленького поросенка, а он, именинник, сам в прошедшую ночь подложил большевикам большую свинью...”

18 января. На участке спокойно. В полк прибыло пополнение в количестве 120 человек. Около 17 часов была поднята тревога. Ужебыло приказано батальонам приготовиться, как получили информацию об обстановке. Оказывается, красные, только теперь опомнившиеся после нашего налета, с боем занимают хутор и станицу Елизаветинскую, развив невероятный огонь по станице. К вечеру огонь стих. Ночь прошла спокойно.

19 января. На участках спокойно. Сильно заболел оперативный адъютант штабс-капитан Янчев.

20 января. Спокойно.

21 января. Из дивизии получен приказ о смене нами (1-й полк) 2-го полка на позиции в колонии Ново-Александровке — Петрогоровке. В 17 часов полк выступил из Азова и перешел на указанный участок: 1-й батальон стал в Ново-Александровке, штаб полка, 2-й и 3-й батальоны и полковые команды — в Петрогоровке. В Азове остались офицерская рота (кроме одного взвода, приданного штабу полка), маршевая рота и обоз 1-го разряда. Сторожевое охранение выставлено от 2-го батальона по берегу Дона, на северной окраине деревни. Деревня Петрогоровка, по преданию, — та самая деревня, откуда Государь Император Петр Великий наблюдал за взятием города Азова. По Азову красные били из артиллерии. На участке полка ночь прошла спокойно.

22 января. День прошел спокойно. Около 21 часа от 2-го батальона послана разведка в составе 10 человек при офицере в сторону станицы Елизаветинской, но обратно не вернулась. Предполагается, что она, по-видимому, заблудилась и попала к красным, так как в районе хутора Шаматова была слышна стрельба.

23 января. На участке без изменений. В штаб дивизии вызван командир полка на совещание. В Азов приехал командир корпуса генерал-лейтенант Кутепов. Выяснилось настроение, в общем говорящее за то, что красных бить можно, как били их и прежде, но сильно вредят общему делу кубанцы, заметно разложившиеся и по-большевистски настроенные.

24 января. В 2 часа разведка красных подошла к правому флангу 2-го батальона (участок 6-й роты) и, обстреляв из пулемета Петрогоровку, скрылась. В 13 часов в немецкой колонии Ново-Александровке, в расположении 1-го батальона, полковым священником была отслужена панихида по убитым в бою год тому назад под городом Бахмутом офицерам и стрелкам 2-й роты. Вечером артиллерия красных опять обстреливала город Азов. Поздно вечером вновь на участке 2-го батальона появилась разведка, которая была отогнана пулеметным огнем.

25 января. Метели и мороз увеличились. Командир полка привез из дивизии новый приказ о скором предполагающемся нашем наступлении. Долгое стояние на месте, по-видимому, оказывало вредное влияние на наши части, и кое-где начались перебежки в сторону красных. Между прочим, перебежали, к великому стыду и позору, и несколько офицеров 2-го и 3-го полков, которые прислали затем прокламации-воззвания за своими подписями с приглашением и остальным последовать их примеру.

26 января. День начался печальным событием, вписавшим в историю полка позорную страницу. Ночью была выслана разведка в сторону противника в следующем составе: одно отделение от команды пеших разведчиков (девять стрелков), командир отделения подпоручик Алешин и от офицерской роты — подпоручики Яновский и Кузенко. К утру разведка не вернулась, и временно исполняющий обязанности начальника команды доложил об этом в штаб полка. Вскоре из 1-го батальона был прислан в штаб полка младший унтер-офицер Драчев (из состава разведки), который на рассвете выбрался из камышей и прибыл в 1-й батальон. Драчев доложил, что, когда разведка приблизилась к хутору Шаматову, старший разведки подпоручик Алешин приказал всем сорвать погоны и снять кокарды, что немедленно же было исполнено, очевидно, заранее сговорившимися разведчиками. Один он запротестовал. Тогда подпоручик Алешин сорвал с него крест и хотел избить, но стрелки запротестовали, и он был отпущен, причем стрелки просили его сказать, будто он отбился от партии, а партия попала к красным. Командир полка приказал произвести дознание, которое выяснило, что офицеры, перебежавшие к красным, были из состава 9-й пехотной дивизии52, расформированной и влитой в состав полка. Было обнаружено несколько лиц в команде пеших разведчиков, ведших агитацию за перебежку к красным. Эти лица сегодня же были расстреляны. Над всеми офицерами, бывшими в 9-й пехотной дивизии, назначен надзор. Младший унтер-офицер Драчев был представлен в подпоручики. На участке ночь прошла спокойно.

27 января. Сегодня в полк прибыли две дамы, жены наших офицеров, которые 2 января отправились из с. Кулешевки с частью полкового обоза в хозяйственную часть— в станицу Камеловскую. С ними же поехали нашего полка — полковник Бабин, полковой оружейный инспектор поручик Базилев и двоюродный брат командира полка вольноопределяющийся Толочко. В деревне Орловке 5 января обоз подвергся нападению местных восставших большевиков, которые зарубили офицеров и вольноопределяющегося и разграбили имущество. Нападению подвергся также и обоз Дроздовской артиллерийской бригады, где находились хранившиеся “Союзом дроздовцев” вещи генерала Дроздовского и запас медалей, сделанных в Харькове, — “Поход дроздовцев” и самый штамп для изготовления их. Оркестр, следовавший с обозом, большевики под угрозой смерти заставили играть “Марсельезу”. Дамы были взяты в плен, но Днепровским казачьим полком, прибывшим для ликвидации восстания, были освобождены.

28 января. День прошел спокойно. Слухи о нашем предстоящем наступлении подтверждаются. В Азов ожидается приезд главнокомандующего генерала Деникина.

29 января. Утром объезжал позиции прибывший из отпуска начальник дивизии генерал-майор Витковский. На участке спокойно.

30 января. Ожидая приезда главнокомандующего, в Азов съехались командир корпуса и командиры полков. Но главнокомандующий не приехал. Будет завтра. Сообщают, что он расшибся, упав с лошади во время производства смотра казакам в Песчанокопской. На участке спокойно.

31 января. Красная артиллерия с 11 до 13 часов обстреливала Азов и Петрогоровку, причем в Петрогоровке было разрушено несколько хат и убит один и ранено двое стрелков. В полк прибыл сформировавшийся конный дивизион штабс-ротмистра Коршун-Осмыловского. Согласно приказанию из дивизии, командир полка со 2-м батальоном и командой пеших разведчиков выступили к 15 часам в Азов, куда прибыл главнокомандующий генерал Деникин, произведший смотр войскам и звавший их в своей речи к новым победам. После смотра главнокомандующий проехал в штаб корпуса в Каял, где состоялось совещание его с прибывшими туда же командирами полков. Вернувшийся поздно вечером с совещания полковник Туркул рассказывал о благоприятном впечатлении, произведенном на всех спокойствием и выдержкой генерала Деникина, сумевшего снова вдохнуть прежний дух в части; сообщил и неприятную новость о полном крушении адмирала Колчака. Ночью скончался оперативный адъютант штабс-капитан Янчев. Ночь прошла спокойно.

1 февраля. В 6 часов красные по всему фронту дивизии, начиная с Кулешевки и до хутора Государского, перешли в наступление. Наблюдением было установлено, что главный удар противника направлялся на правый наш фланг (с. Кулешевка, куда двигалась большая колонна конницы и пехоты). Цепи, наступавшие на Петрогоровку, были остановлены огнем нашей артиллерии, и они быстро залегли на льду в камышах. В свою очередь, красная артиллерия открыла интенсивный огонь по Петрогоровке, особенно много снарядов попало в расположение штаба полка и полковых команд, причем хата, где стоял командир полка, была разрушена. Наступая на Кулешевку в превосходных силах, красные выбили оттуда 2-й батальон 2-го полка и заняли его. Батальон начал отходить вдоль полотна железной дороги на немецкую колонию Ново-Александровку, которая занималась 1-м батальоном 1-го полка. Заняв Кулешевку, красная конница атаковала колонию Ново-Александровку, но была отброшена доблестным батальоном обратно. Бой разгорался по всему фронту. Для противодействия красным из Койсуга была двинута конная бригада генерала Барбовича, которая около 13 часов атаковала красных, ударив им в тыл. Красные не выдержали удара и в панике бежали, оставив в руках победителей одно орудие, пулеметы и около 400 пленных. В 14 часов в Петрогоровку прибыл начальник дивизии генерал Витковский, лично обходивший позиции и руководивший боем. Обрисовывая обстановку, он сообщил, что на левом фланге дивизии красные, наступая двумя полками, заняли хутор Петровский (северо-западнее Азова), куда из Азова был двинут полк Манштейна со своими пешими и конными разведчиками. Лихой атакой красные были опрокинуты и бежали; было много порублено, взяты пулеметы и 150 человек пленных. Против колонии Ново-Александровки и Петрогоровки цепи красных еще продолжали маячить. В 16 часов командиру 1-го батальона полковнику Петерсу было приказано перейти в контрнаступление и прогнать красных за Дон, при этом батальоны, находившиеся у Петрогоровки, должны были оказать ему поддержку. Стремительным ударом красные были сбиты и под натиском рот 1-го батальона начали отходить. Тогда к северо-восточной окраине Петрогоровки были пущены цепи 3-го батальона, а за ними конный дивизион штабс-ротмистра Коршун-Осмыловского. Красные поспешно убежали на станицу Елизаветинскую, обстрелянные в этот момент 1-й легкой батареей. Батальонам не было приказано втягиваться в станицу, и с наступлением темноты они вернулись обратно на свои места. Таким образом, положение было всюду восстановлено и красным опять нанесли удар. Штаб 1-го полка, 3-й батальон и команды перешли в Азов. В Петрогоровке остался в сторожевом охранении 2-й батальон. Ночь прошла спокойно.

2 февраля. В 12 часов красные снова повели наступление на с. Кулешевку и, пользуясь густым туманом, вытеснили 3-й батальон 2-го полка и заняли ее. Отсюда они крупными конными силами атаковали немецкую колонию Ново-Александровку, но доблестные роты 1-го батальона 1-го полка при поддержке 2-й батареи, подпуская их на 130 шагов, дружными залпами трижды отбивали их, нанося им большие потери убитыми и ранеными, причем были взяты два пулемета и красное знамя с надписью: “Пролетарий, на бой”. Из документов, найденных у убитых, красные оказались 3-го и 4-го кавалерийских красных полков. На поддержку 2-му полку из Койсуга были двинуты корниловцы. Общим дружным ударом красные были выбиты из Кулешевки и отошли на Елизаветинскую. К 14 часам бой закончился опять неудачей для красных... В 16 часов состоялись похороны умершего вследствие контузии бывшего оперативного адъютанта штабс-капитана Янчева. На похоронах присутствовал начальник дивизии генерал Витковский со штабом и штаб полка. Ночь прошла спокойно.

3 февраля. День на участке всей дивизии прошел спокойно. В 14 часов был получен приказ о наступлении по всему фронту. Нашему корпусу приказано взять ст. Гниловскую, города Ростов и Нахичевань, а Донскому (генерала Гусельникова) — столицу Дона Новочеркасск. “В предстоящем решительном бою все начальники должны проявить широкий глазомер и инициативу, а войска — всегда присущие им быстроту и натиск”, — гласил приказ главнокомандующего. Далее выражалась уверенность, что ни одна часть не опозорит своего имени насилиями и грабежами… Нашему полку предстояло взять ст. Елизаветинскую, поддерживая самурцев при взятии ими хуторов Калузас и Усть-Койсугского, занять Гниловскую и обеспечивать фланг корниловцев при штурме Ростова. Полк должен был сосредоточиться в немецкой колонии Ново-Александровке для занятия исходного положения перед решительным боем. С бодрым настроением и верою в успех начинаемого дела в 20 часов с позиции полк выступил из Азова; офицерская рота, пешая разведка и три батальона — эшелоном по железной дороге, штаб полка и команда конных разведчиков — по грунтовой, 2-й батальон сменился в Петрогоровке батальоном 2-го полка и тоже выступил на Ново-Александровку. Не доходя до Петрогоровки, командир полка получил приказ адъютанта, ввиду запоздания прибытия Марковской дивизии, об отмене приказа о наступлении. 3-й батальон доехал до Кулешевки и занял боевой участок, сменив батальон 2-го полка, пешая разведка и офицерская рота остались ночевать в Ново-Александровке, и штаб полка и конные разведчики 2-го батальона вернулись в Азов. Ночь прошла спокойно.

4 февраля. В Азов вернулась офицерская рота и команда пеших разведчиков. Мороз по-прежнему держится. Из Каяла вылетел наш аэроплан на Батайск и Ростов. На участке спокойно. Из 2-го батальона убито трое, из них один студент Харьковского политехникума, другой — народный учитель.

5 февраля. Из штаба дивизии получены сведения о том, что в районе ст. Елизаветинской красные сосредоточили значительные силы и собираются перейти в наступление. Нашему сторожевому охранению приказано быть особенно бдительным. Весь день и ночь прошли в ожидании наступления со стороны красных, однако они не наступали.

6 февраля. На участке спокойно. Вечером был получен долгожданный приказ о наступлении. Корниловцы получили задачу взять ст. Гниловскую и двигаться на Ростов при поддержке алексеевцев; Самурский полк — взять хутор Калузас; наш (1-й полк) — взять ст. Елизаветинскую, откуда, пройдя на Гниловскую, обеспечивать левый фланг корниловцев; 3-й полк — взять хутор Обуховский и Черноморский полк — хутор Рогожин. 2-й полк оставался в резерве. Из боевого приказа было известно, что донцы перерезали железную дорогу между Ростовом и Новочеркасском у ст. Александровской. В 23 часа 1-й полк сосредоточился в колонии Ново-Александровской, туда же прибыл и Самурский полк.

7 февраля. В 1 час 30 минут двумя колоннами двинулись по камышам в долину Дона: самурцы на Калузас, а наш полк на Елизаветинскую. Полк обходит станицу с северо-востока, имея целью перерезать красным путь отступления. В темноте ночи стали видны вспышки орудийных выстрелов со стороны хутора Обуховского — то 3-й полк наступал. Наш выход, почти в тыл красным, занимавшим Елизаветинскую шестью полками 46-й дивизии, был для них полной неожиданностью. Лишь в полверсте от станицы голова колонны была встречена ружейным и пулеметным огнем, но шедший с головой 1-й батальон при криках “Ура!” всей колонны бросился в атаку на станицу. Артиллерия красных дала несколько беспорядочных выстрелов, после чего красные, почти не сопротивляясь, бросая пулеметы и орудия, обратились в бегство. Взятые в плен красные с места же были влиты в полк и вместе с нами кричали “Ура!”. Наступивший рассвет обнаружил беспорядочное и паническое бегство красных в северо-восточном направлении и дальше на хутор Калузас. Конный дивизион штабс-ротмистра Коршун-Осмыловского преследовал и рубил бегущих, а ставшие на позиции 1-я и 2-я батареи открыли сильный огонь по ним. Победа полная. В Елизаветинской 1-й полк взял 3 орудия, 4 зарядных ящика, 19 пулеметов, 200 пленных и много имущества и обозов, среди них библиотека 414-го советского полка. 3-й полк в Обуховском взял одно орудие и пленных. Полку был дан отдых. Около 10 часов прибыл верхом со своим конвоем начальник дивизии генерал-майор Витковский, обрисовавший обстановку. Начало операции везде сопровождалось успехом. Корниловцы, овладев хутором Калузас, перехватили группу, разбитую нами под Елизаветинской, и взяли ее в плен; части Марковской и Алексеевской дивизий начали штурм Ростова. Генерал Витковский приказал 1-му полку выступить на ст. Гниловскую, где принять участок от корниловцев, идущих на Ростов, и оборонять его, обеспечивая левый фланг группы, действующей против Ростова. Пройдя при сильном ветре и морозе 17 верст и переправившись по льду через Дон, полк прибыл в Гниловскую, где согласно приказу вступил в подчинение начальника Корниловской дивизии. Из Азова был подтянут обоз — люди пообедали. На ночь полк выставил только непосредственное охранение, так как сторожевку в Гниловской нес оставшийся 3-й ударный Корниловский полк. Бой у Ростова до поздней ночи продолжался.

8 февраля. В 51/2 часов красные повели наступление на западную окраину ст. Гниловской и, потеснив 3-й ударный Корниловский полк, несший сторожевое охранение, ворвались в станицу в расположение нашего 2-го батальона. Стремительной контратакой 2-го батальона под командой капитана Конькова красные были выбиты из станицы, причем они понесли большие потери, попав под сильный пулеметный огонь 2-го батальона. Были взяты пулеметы и винтовки, брошенные во время бегства красными. Но и 2-й батальон понес значительные потери (убито 3 офицера и 5 стрелков, ранено 12), так как полку пришлось разворачиваться в боевой порядок в очень близком расстоянии от красных. Около 10 часов красные, при поддержке бронепоезда, снова повели наступление со стороны хутора Семерникова (в 7 верстах северо-западнее ст. Гниловской), но огнем нашей артиллерии и пулеметов были отбиты. 3-я атака их также не имела успеха, и попытки взять обратно станицу больше не возобновлялись. Весь день кипел бой у Ростова. К вечеру получили известие, что Ростов взят и бой идет на улицах Нахичевани. На нашем участке спокойно.

9 февраля. Годовщина выступления генерала Корнилова из Ростова в знаменитый “Ледяной поход”. И в этот день Ростов и Нахичевань окончательно очищены от противника. В Ростов посланы подводы для подбора брошенной красными добычи, которые к вечеру вернулись со спичками, табаком и соломой. По данным наблюдения и разведки, у хутора Семерникова накапливались значительные силы красных, намеревавшихся, по-видимому, перейти в наступление. В ожидании этого прошел весь день. В 22а/2 часа через штаб Корниловской дивизии было получено чрезвычайно неожиданное и неприятное сообщение — ввиду неуспеха на правом фланге донцов мы должны быть готовы к отступлению без боя из Ростова и Гниловской и возвращению на прежние позиции, о чем будет повторное приказание.

10 февраля. В 3 часа был получен приказ, подтверждавший наш отход. Полк спешно собрался и, оставив сторожевые посты, спешным маршем двинулся через Дон на Койсуг и оттуда, после часового привала, на Кулешевку, повторяя скорбный маршрут нашего первого отхода из-под Ростова 27 декабря 1919 года. Красные нас не преследовали. К 15 часам полк прибыл в с. Кулешевку и, согласно приказу по дивизии, занял боевой участок Кулешевка — Ново-Александровка. На позиции стали: на правом фланге — 1-й батальон (участок северо-восточной окраины села — церковная площадь), на левом фланге — 3-й батальон (от церковной площади до северо-западной окраины села). В немецкой колонии Ново-Александровке стал 2-й батальон. Штаб полка и полковые команды — в центре села Кулешевки. На хутор Шведов выслана застава от 1-го батальона.

11 февраля. В штаб дивизии (Азов) приехал командир корпуса генерал Кутепов. Туда же поехал и полковник Туркул. Возвратившись обратно, он передал, что комкор говорил о планах красных — дать нам дойти до города Мокрый Чалтырь и там, собрав ударную группу, разбить и уничтожить Добровольческий корпус… Снова подтвержденные известия о позорном поведении кубанцев, целые дивизии которых показывали тыл перед одним полком Буденного и которые своим отступлением от Торговой оказали столь пагубное влияние на нашу операцию под Ростовом и Новочеркасском. Снова поднялись вьюга и метель. На участке спокойно.

12 февраля. День прошел спокойно.

13 февраля. После вьюги и мороза наступила оттепель. В село Кугай прибыла формировавшаяся в Котельваной пулеметная рота капитана Трофимова и часть подвод хозчасти. Для совещания со своим помощником по хозчасти в Кугай выехал командир полка, оставив за себя полковника Петерса, командира 1-го батальона.

14 февраля. В 4 часа начальник заставы донес (из хутора Шведова), что против заставы противник ведет разведку. На 10 часов красные густыми цепями повели наступление на Кулешевку. Из штаба дивизии сообщили, что наступление ведется на участках всей дивизии, причем ими уже была взята Петрогоровка. Контратакой 2-й полк, при поддержке бронепоезда “Казак”, восстановил положение... Главный удар противника опять был направлен на участок 1-го полка — Кулешевку, когда его главная масса (пехота и конница) после сильной артподготовки двинулась в атаку, но, будучи встречена сильным ружейным, пулеметным и артиллерийским огнем, залегла в 800 шагах от Кулешевки. На поддержку 1-му полку из Койсуга был двинут 4-й ударный Корниловский полк, который своим ударом во фланг заставил красных отойти в камыши. К красным подошел резерв (конница), и они, в свою очередь, атаковали корниловцев и отбросили их за полотно железной дороги. Большую роль в этой схватке играло то обстоятельство, что пехотные роты корниловцев, составленные из пленных красноармейцев, в решительную минуту сдались и выдали своих офицеров (подробности рассказывал тяжело раненный офицер 7-й роты 4-го Корниловского полка, который был подобран нашим полком). Отбросив корниловцев, красные перешли в яростную атаку на Кулешевку. В этот момент вернулся в Кугай командир полка. Ознакомившись с обстановкой, полковник Туркул спешно и совершенно скрытно для противника двинул весь полковой резерв на правый фланг. И в тот момент, когда красные с криком “Ура!” бросились в атаку, к этому времени офицерская и пулеметная рота и команда пеших разведчиков, заняв позицию у восточной окраины села, открыли сильнейший огонь. Красные залегли, и в этот момент полковник Туркул с конным дивизионом бросился на них. Красные в панике начали убегать, неся большие потери (все поле было усеяно трупами). Бой закончился поражением красных на участке всей дивизии. Противник отошел за Дон, причем его крики и ругань до поздней ночи были слышны нашему сторожевому охранению. В 17 часов после окончания боя рота с песнями разошлась по квартирам. Наши потери — ранеными 12 человек.

15 февраля. День на участке полка прошел спокойно, и полк, после славного вчерашнего боя, отдыхал. По Азову била красная артиллерия. В 23 часа наш конный разъезд между Кулешевкой и Ново-Александровкой был обстрелян. Остальная часть ночи прошла спокойно.

16 февраля. С утра против нас началась артперестрелка, продолжавшаяся до поздней ночи. В 23 часа получили боевой приказ: ввиду отхода Донского корпуса и частей Марковской дивизии, нашей дивизии приказано оставить позиции на берегу Дона и без боя отойти на линию Васильев—Петровское—Павловка—Пешкове с тем, чтобы после, перейдя в решительное наступление, прижать противника к Дону. Было особенно досадно уходить, во-первых, после только что понесенного красными серьезного поражения и, во-вторых, потому что, вследствие оттепели, на Дону уже началось верховодье, которое вскоре обещало сделать его непроходимым, а нас обеспечить... Все жили этой надеждой, и вот она рушилась. Переход в наступление с новой линии мало кому представлялся возможным ввиду того, что оттепель создала невероятную распутицу и бездорожье. Было отдано спешное приказание о вывозе из Азова наших раненых и некоторых запасов муки и других продуктов.

17 февраля. Согласно приказу полк скрытно и в полной тишине выступил в 2 часа и двинулся в путь. В немецкой колонии Ново-Александровке к колонне полка присоединился и 2-й батальон. В арьергарде шел взвод от команды конных разведчиков. Путь совершался в невероятно трудных условиях, стояла страшная грязь, люди и лошади выбивались из сил. В хуторе Высоком полк имел привал, во время которого в штаб полка прибыл ротмистр Сводно-Кавалерийского полка, сообщивший подробности о прорыве фронта красными. Оказывается, что в районе ст. Ольгинской красная конница потеснила Донскую пластунскую бригаду, на помощь которой были двинуты части Марковской дивизии. Красная конница была отброшена марковцами. Получив подкрепление, красные вновь атаковали марковцев, но были несколько раз отбиты. И только когда часть солдат Марковской дивизии, воткнув штыки в землю, перестала стрелять и сдалась — дивизия была совершенно разгромлена и восстановить положение не удалось. К 12 часам полк прибыл в село Петровское, где и расположился по квартирам, выставив наблюдательные конные разъезды в направлении на юг. Ночью было получено сообщение из 2-го полка о том, что красные, развивая наступление, заняли город Кагальник и угрожают нашему флангу. Ночью же был получен приказ о дальнейшем отходе... и, следовательно, переход в фактическое наступление и прижатие красных к Дону, видно, не состоится.

18 февраля. В 6 часов колонна полка выступила из Петровского в направлении на село Кугай. Дорога была такая же грязная и изнурительная, как и накануне. В 11 часов колонна втянулась в Кугай, где был трехчасовой привал, во время которого полк обедал. Когда в 14 часов полк выступал из села Кугай дальше на юг, на хвост колонны уже начала наседать группа противника — отряд конницы с пулеметами и одним орудием, видимо имея задачей не терять соприкосновения с нами и беспокоить нас в пути. 2-й батальон, шедший в хвосте колонны, отбил красных, понеся незначительные потери (несколько раненых). Мелкий дождь, шедший утром, еще более испортил дорогу, люди измокли и выбивались из сил, колеса вязли в грязи, повозки ломались. Уже в полной темноте полк прибыл в район Харьковских хуторов, сильно разбросанных и неудобных для обороны, и расположился на ночлег в грязных хатах, выставив, ввиду разбросанности хат, на риск, лишь непосредственное охранение и получив приказ в случае тревоги сосредоточиваться у штаба полка. К счастью, ночь прошла спокойно, видимо, красные вернулись ночевать в Кугай и преследования не развивали.

19 февраля. В 5 часов полк выступил и продолжал движение на юг, приближаясь к берегу реки Ея, составляющей границу между Донской и Кубанской областями. Дождь прекратился, но грязь чрезвычайно сгустилась и наматывалась на колеса повозок, сильно затрудняла движение. Многие повозки останавливались, лошади выбивались из сил, и тут же бросались. Люди тоже страшно утомились, едва вытаскивая ноги из грязи, облеплявшей сапоги, ужасающими по размерам колеями. Красные продолжали преследование, но действовали нерешительно, только маяча за нашей колонной. После изнурительного перехода полк в 16 часов прибыл в колонию Ольгенфельд, где и расположился, выслав 1-й батальон со 2-й батареей в деревню Сонино (в 3 верстах к востоку от Ольгенфельда). На немецкую колонию (в 5 верстах к северу от Ольгенфельда) был выслан разъезд, вернувшийся к вечеру и сообщивший, что красные большими силами заняли колонию. На ночь полк выставил сторожевое охранение на северной окраине колонии Ольгенфельд. Ночь прошла спокойно.

20 февраля. Утром получили приказ из дивизии: нашему полку сосредоточиться в станице Елизаветинской (на северном берегу реки Ея), оборонять ее и переправу, пропустив на тот берег другие части. Командир полка с командирами батарей поехали осматривать позиции, но результат этого осмотра был неудовлетворительным, так как переправа у станицы была совершенно испорчена и ставить там полк являлось делом не только рискованным, но и просто безнадежным; средств для исправления переправы не было. Об этом полковник Туркул доложил в штаб дивизии, и этот приказ был отменен. Около 17 часов были замечены разъезды красных, двигавшиеся с северо-востока на колонию Ольгенфельд. В то же время обнаружилось наступление около двух батальонов пехоты и до эскадрона конницы. Встреченные сильным пулеметным огнем с нашей стороны, красные остановились и, обстреляв ружейным и пулеметным огнем колонию Ольгенфельд, ушли на север. У деревни Сонино, куда были направлены крупные части, красные действовали решительно, намереваясь, видимо, прижать нас к реке и форсировать переправу. Сделав сильную подготовку (очень много снарядов не разрывалось), они повели энергичное наступление. Наша 2-я батарея, не имея выгодной позиции, стала нести большие потери, ввиду чего командир 1-го батальона полковник Петере отправил ее в колонию Ольгенфельд. Сам же, с батальоном, подпустив красных на близкое расстояние, бросился на них с криком “Ура!” и обратил в паническое бегство. Бой был выигран на участке всего полка. Наши потери — 4 убитых, 40 раненых. Сильно пострадала 2-я батарея. Ночью был получен приказ о дальнейшем отходе за реку Ея, на ст. Староминскую, причем предполагалось окончательно взорвать и испортить за собой переправы у ст. Елизаветинской и у Сонина. Ночь прошла спокойно.

21 февраля. Еще с вечера был назначен комендант переправы у деревни Сонино (поручик Долаков), которому было приказано за ночь исправить ее и затем, пропустив весь полк, взорвать. В 6 часов полк выступил из колонии Ольгенфельд и через полтора часа прибыл в Сонино. Перейдя через переправу, продолжал по чрезвычайно грязной дороге движение на ст. Староминскую. Переправы были взорваны и испорчены. После 12-верстного перехода полк прибыл в ст. Староминскую, где к нему присоединился маршевый батальон полковника Ройбул Вакаро53 и полковой околодок. Станица большая и, видно, зажиточная, но казаков совершенно не видно. Где они? С места же были отправлены на железную дорогу все раненые и больные. Пришло известие о взятии красными ст. Кущевка, что создало угрозу нашему флангу, заставило снова отступать нас на юг.

22 февраля. В 5 часов колонна полка выступила из Староминской и после 25-верстного тяжелого перехода прибыла в ст. Новоминскую, также утопавшую во все той же невообразимой грязи, что и прочие станицы Кубани. С места, по приходе, был получен приказ о продолжении отхода на следующий день на ст. Каневскую. Но около 15 часов получено было изменение приказа: ввиду благоприятно сложившейся обстановки на других участках фронта и задержки общего отхода, мы должны были также задержаться в Новоминской. Отдано распоряжение о насильственной мобилизации лошадей по станице, население которой, к слову сказать, встретило нас весьма неприязненно. Пришлось в действительности столкнуться с тем, о чем до сего времени мы слышали лишь по рассказам приезжавших из тыла. И лишь страх перед вооруженной силой не давал вырваться наружу тем выходкам, которые позволяли себе кубанцы по адресу одиночных офицеров и солдат-добровольцев, путешествовавших по тылу. Однако это распоряжение о мобилизации лошадей было сразу же отменено, ввиду того что казаки, видя, что красные уже вторгаются в их пределы, решили сами сорганизоваться для самозащиты (увы, слишком поздно). Был отслужен молебен у церкви, после чего целые отряды конных и пеших казаков выступили на ст. Уманскую. Вечером снова последовало изменение боевого приказа: обстановка на фронте опять изменилась не в нашу пользу, входил в силу первый приказ — об отходе на следующий день в станицу Каневскую. Передовые части противника уже переправились через реку Ея и заняли ст. Староминскую.

23 февраля. В 3 часа колонна полка выступила из ст. Новоминской и вдоль полотна железной дороги двинулась в путь. По своему численному составу полк был небольшой, но, глядя на его стройные ряды, чувствовалась сила, сломить которую не сможет сила, преследующая нас. Благодаря хорошей погоде дорога немного высохла и идти было не особенно трудно. И после 23 верст перехода полк прибыл в ст. Стародеревянковскую, отделенную от цели на шего похода — ст. Каневской — длинной, почти полутораверстной гатью, страшно грязной и трудной для переправы. В станице скопилось несметное количество обозов, запрудивших улицу и забивших переправу. Когда колонна полка подошла к переправе, там творилось нечто неописуемое: начальники разных многочисленных обозов переругивались между собой, кому ехать вперед, и, пока они решали этот вопрос, на переправу врывались случайные подводы и, в сущности говоря, никакой правильной переправы не наблюдалось. Полковник Туркул сразу принял энергичные меры к наведению порядка — он объявил себя комендантом переправы, назначил офицеров для наблюдения за порядком, а на переправу приказал назначить рабочих с ведрами, поливать сгустившуюся грязь, чтобы сделать ее более проходимой. И благодаря таким энергичным мерам полк переправился через гать и прибыл в ст. Каневскую. По дороге наблюдались удручающие картины — ряд застрявших по ступицу повозок и лошадей, от усталости свалившихся и буквально захлебнувшихся в жидкой грязи. В станице был объявлен отдых после изнурительных и спешных переходов дивизии, которую предполагалось поставить в корпусной резерв.

24 февраля. День прошел спокойно. Ввиду исполняющейся 26-го числа второй годовщины выхода отряда генерала Дроздовского из Румынии, предполагается устроить в станице Каменской общий обед старых дроздовцев.

25 февраля. Все планы рушились. Совершенно неожиданно получается сообщение, что снова на правом фланге у нас неблагополучно. Донцы и конница генерала Барбовича отскочили от хутора Чембалсного, и ввиду этого было приказано выступить из Каневской и перейти в ст. Брюховецкую. Полк выступил в 13 часов. Благодаря солнечной и ветреной погоде дорога подсохла и поход затруднений не представлял. Пройдя около 30 верст, полк около 2 часа, при
был в ст. Переяславскую, где и заночевал. Между ст. Переяславской
и Брюховецкой находится гать, такая же почти, как и между Стародеревянковской и Каневской. Дорога через гать сильно испорчена и забита брошенными повозками, ввиду чего ночная переправа явилась затруднительной и полку разрешено было заночевать в Переяславской. Вдобавок еще ст. Брюховецкая была забита другими частями корпуса, раньше нас отступившими туда.

26 февраля. День начался сполохом. На колокольне переяславской церкви ударили в набат, по которому спешили собраться казаки на площади. К ним держал речь начальник партизанского отряда, кубанский есаул Сухенко, который перед тем сорганизовал из добровольцев-казаков отряд, и с ним совершил налет на только что занятую большевиками ст. Новоминскую, где взял свыше 350 пленных с пулеметом, а также повесил местный большевистский совдеп. Он звал желающих из казаков записываться к нему в отряд, и многие записались. Но это была одна из обычных в таком положении последних вспышек патриотизма, кубанцы разлагались все больше и больше, время для исправления было упущено, неумеренное и беспочвенное кубанское правительство, во главе с разными Тимошенками, толкало казаков в объятия большевистского ига.

После обеда полк с музыкой двинулся в ст. Брюховецкую по гати, узкой и запруженной брошенными повозками и даже пушками, застрявшими безнадежно в густой, непролазной грязи. В Брюховецкой очень долго пришлось улаживать недоразумения с квартирами, так как корниловцы и другие части, которым нужно было уйти, очистив для нас квартиры, этого не сделали, и лишь в полной темноте полк стал по квартирам, разместившись чрезвычайно тесно, ввиду нежелания корниловцев исполнить приказ о переходе на новые квартиры. В 22 часа на квартире штаба полка по случаю второй годовщины выхода из Румынии дроздовцев была отслужена панихида по шефу генералу М.Г. Дроздовскому и по бывшим командирам полков, причем к этому печальному списку было добавлено имя полковника Руммеля54, о котором только что получили сведения, что 9 февраля он скончался от сыпного тифа в Новороссийске. В ст. Переяславской появились передовые части красных, по которым наша артиллерия открыла огонь.

27 февраля. Вечером в штабе полка состоялся официальный ужин в честь исполнившегося двухгодичного юбилея выхода дроздовцев из Румынии. На ужине присутствовали начальник дивизии генерал-майор Витковский со штабом и командиры артдивизионов, батарей и батальонов. Получено поздравление (телеграмма) от главнокомандующего.

28 февраля. С утра красные повели наступление на ст. Переяславскую, где оставались наши незначительные арьергардные части, и, потеснив их, заняли станицу. До вечера они редким артиллерийским огнем обстреливали ст. Брюховецкую. Полковник Туркул высказал мысль: ввиду обнаружившегося направления нашего отхода на Новороссийск, оставляя в стороне город Екатеринодар, принять меры к выведению из-под Екатеринодара праха шефа дивизии генерал-майора М.Г. Дроздовского, погребенного в усыпальнице Екатерининского собора в городе Екатеринодаре. По этому поводу состоялось небольшое совещание с председателем Союза дроздовцев полковником Ползиковым55 (командир Дроздовской артиллерийской бригады), и было решено от каждого полка и от артиллерии командировать для этой цели офицеров и стрелков верхами и с подводами. От 1-го полка назначен капитан Алексеев (за старшего) и подпоручик Виноградов56 при двух стрелках. Команда, снабженная нужными бумагами от начальника дивизии, должна была отправиться в Екатеринодар на следующий день. Ночью получен приказ о наступлении группы, в составе 1-го полка и конного Черноморского, под общей командой полковника Туркула на Лиман Лебяжий (северо-запад Брюховецкой) с целью ликвидации переправившихся там красных. Но ночью же последовала отмена приказа и было получено приказание отходить на ст. Роговскую (она же ст. Днепровская).

29 февраля. На рассвете полк, в голове колонны дивизии, выступил из ст. Брюховецкой. Шедший в хвосте колонны 3-й полк имел арьергардный бой с передовыми частями противника, атаковавшими хвост колонны, и отбросил их к северу. После 36-верстного перехода колонна прибыла в хутор Роговский и расположилась на ночлег. С места же по прибытии в хутор командир полка приказал выслать в окрестные станицы за фуражом и продовольствием хозяйственных чинов. С 23 часов подул холодный ветер и выпал густой снег, снова испортивший дорогу.

1 марта. Погода опять испортилась, вновь дует холодный ветер и идет снег. В районе ст. Тимашевской был бой с красными у Тимашевской переправы и у монастыря, где они пытались переправиться. После обеда обозы полка были отправлены в ст. Поповичевскую, куда сосредоточивалась вся дивизия. И вечером был получен приказ об отходе полка на следующий день туда же.

2 марта. В 4 часа полк выступил из Роговского на Поповичевскую. Увеличившийся холод и испорченная дорога сильно затрудняли движение. Пройдя 17 верст, полк около 10 часов прибыл в
ст. Поповичевскую, где и расположился на северной окраине станицы, выставив сторожевое охранение.

3 марта 1920 года. Согласно приказу в 5 часов 2-й и 3-й полки выступили на Старо-Нижнестеблиевскую, а 1-й полк остался в Поповичевской в распоряжении командира бригады генерал-майора Звягина. Около 10 часов красные повели наступление на станицу, но были отбиты. Подождав подхода своего резерва, они вновь повели наступление. Завязался бой. Полковник Туркул приказал командиру 1-го батальона переправиться через переправу и охранять ее, пока не переправится весь полк, а сам с конным дивизионом двинулся на участок 3-го батальона, где положение становилось критическим, красные, потеснив левый фланг батальона, спешили с западной окраины отрезать ему путь в переправе... Стремительной контратакой полковник Туркул опрокинул красных и заставил их отойти далеко за станицу. Переправа полка к 20 часов была закончена, и полк двинулся, согласно приказанию, на ст. Старо-Нижнестеблиевскую. И после изнурительного ночного похода, на рассвете, прибыл в станицу.

4 марта. С места же было получено приказание отходить в колонне дивизии, дивизия же выступила в 5 часов, и с ней был отправлен обоз 1-го полка. Передохнув немного, полк в 11 часов выступил на Славянскую. И как только колонна полка вытянулась из станицы, переправившаяся левее нас красная конница сразу же, густыми лавами, атаковала полк. В арьергарде шел 1-й батальон. Пропустив красную кавалерию на дистанцию прямого выстрела, полк открыл сильнейший огонь из всех пулеметов и артиллерии. Красные отскочили назад, а полк с музыкой, несмотря на сильнейший артиллерийский огонь со стороны красных, продолжал двигаться медленно и в полном порядке. Это произвело сильное впечатление и давало уверенность в непобедимости полка. Красные еще несколько раз пытались наступать, атакуя колонну полка одновременно с запада и с севера, но каждый раз бывали отбиты, причем им, при каждой их попытке атаковать нас, наносилось серьезное поражение. И только когда полк перешел через полотно железной дороги, а со стороны Славянской к нам подошел бронепоезд, взятый нашими частями в последнем наступлении на Ростов, красные смотались и ушли в Старо-Нижнестеблиевскую. К вечеру полк перешел к переправе у Славянской, где застал обычную картину: скопление обозов и частей, непролазная грязь, ссора начальников, кому раньше переправиться и т. д. И только поздно вечером полк переправился через переправу (против Кубани-Притока) и остановился на ночлег в ст. Славянской. Ночью был получен приказ — завтра же перейти в Троицкую.

5 марта. Уничтожив переправу у Славянской, в 7 часов дивизия выступила на Троицкую. В голове колонны шел 1-й полк. К 11 часам колонна подошла к переправе (понтонный мост) и в порядке начала переправлять артиллерию. Переправа продолжалась до вечера. В ст. Троицкой сосредоточился почти весь корпус и, благодаря этому, долго возились с квартирами. 3-й полк расположился на северной окраине села, вдоль берега реки Кубани, а наш 1-й полк — на юго-восточной окраине. Ходят усиленные слухи, что Екатеринодар взят красными и что мы через 5 дней уйдем на Новороссийск для погрузки на пароходы и от правки в Крым.

6 марта. Утром на правом берегу Кубани против Троицкой появилась конная разведка красных, которая была отогнана огнем нашей артиллерии. Начальник дивизии приказал взорвать понтонный мост (переправу) у ст. Троицкой, а также железнодорожный мост через реку Кубань; переправа была уничтожена, а железнодорожный мост взорван. Полковник Туркул приказал разбить маршевый батальон по ротам, благодаря чему роты увеличились. После обеда командир полка с полковником Петерсом, офицерской ротой и командой пеших разведчиков выехал по железной дороге в город Новороссийск для поддержания порядка и для ловли дезертиров. Во временное командование полком вступил командир 2-го батальона полковник Ханыков57. Конница генерала Барбовича перешла в ст. Варенниковскую (к западу по левому берегу Кубани), освободив массу квартир. 1-й полк перешел на новый квартирный рай он — на южную окраину станицы.

7 марта. Стоит дивная и теплая погода, и грязь, которая сильно мешала движению по улицам станицы, заметно уменьшается. В районе ст. Троицкой по берегу Кубани наши конные разведчики захватили хор трубачей какого-то Донского полка, который, по-видимому, хотел переправиться к красным. На участке 3-го полка идет перестрелка с красными, которые изредка появляются против станицы. Сегодня получена официальная сводка, говорящая о наших успехах на Перекопе.

8 марта. Благодаря дивной погоде грязь уменьшается. На участке редкая артиллерийская перестрелка.

9 марта. По-прежнему сохнет. На правом фланге идет сильный бой — красные, заняв Екатеринодар, начали обходить наш правый фланг. У нас целый день шла перестрелка, которая к вечеру затихла.

10 марта. Утром красные большими силами подошли к Троицкой, пытаясь форсировать Кубань, но были отбиты 3-м полком. Огонь, правее нас, временами усиливался. Получили приказание приготовиться к выходу на станицу Крымскую, вскоре это приказание было отменено, выступим завтра. Выяснилось окончательно: 1) что мы уходим в Новороссийск, 2) наша дивизия прикрывает отход до ст. Крымской, 3) до Тоннельной прикрывают алексеевцы и 4) у ст. Тоннельной корниловцы занимают позиции и прикрывают самую погрузку.

11 марта. В 5 часов колонна дивизии, имея в арьергарде 3-й полк, выступила из Троицкой и по хорошей дороге двинулась на Крымскую. К 16 часам колонна начала втягиваться в слободу (севернее Крымской непосредственно), и в это время на хвост колонны напали “зеленые”, которые были отбиты 3-м полком. Дивизия расположилась по квартирам на ночлег, выставив на север сторожевое охранение. Ночь прошла спокойно.

12 марта. В 4 часа дивизия, под прикрытием алексеевцев, выступила и стала вытягиваться по дороге на Новороссийск. При выходе из станицы, благодаря массе скопившихся обозов беженцев-калмыков и казаков, образовалась пробка, и дивизии с большими усилиями удалось только к 8 часам вытащиться на дорогу. Колонна двинулась вдоль полотна железной дороги, а параллельно двигался обоз беженцев-калмыков и казаков, без всякой организации, без винтовок и сабель. С утра пошел маленький дождик, сильно испортивший дорогу... У ст. Нижне-Баканской был малый привал, после которого дивизия, имея в голове колонны 1-й полк, свернула в горы, имея целью выйти на шоссе у станицы Небардмаевской и оттуда по шоссе на Новороссийск. Шедший целый день дождь сильно затруднял поход, делая дорогу все тяжелее и тяжелее, благодаря чему все чаше и чаще приходилось бросать подводы, и приближавшийся вечер сделал его совершенно невозможным.. Начальник дивизии приказал остановиться и здесь же, в горах, дожидаться рассвета. В это время со стороны ст. Нижне-Баканской раздался сильный артиллерийский и пулеметный огонь — это “зеленые” напали на станицу, а наши бронепоезда, стоящие на станции недавно, открыли по ним огонь.

13 марта. Дождавшись под сильным дождем и грязью рассвета, колонна дивизии спустилась у ст. Небардмаевской на шоссе и двинулась на Новороссийск. У ст. Небардмаевской на хвост колонны напали “зеленые”, но были отбиты. Дорога оказывалась невозможной, лошади отказывались везти, и вследствие этого было приказано бросать подводы, а часть вещей, пулеметы и патроны навьючить на лошадей. Около 12 часов голова колонны начала втягиваться в Новороссийск, где застала необычайную картину: на вокзале горели склады, взрывались бронепоезда и снаряды, грабежи складов в городе, большое скопление войск на пристани и массу лошадей, бродящих по городу и возле пристани, — все это говорило о том кошмаре и ужасе, которые творились здесь... Было приказано двигаться на пристань, где стоял транспорт “Екатеринодар”, предназначенный для погрузки дроздовцев и алексеевцев. И здесь творилась невероятная давка. Очень много труда и сил пришлось приложить всем начальникам, чтобы хоть сколько-нибудь обуздать толпу и водворить порядок. И только благодаря крутым мерам порядок несколько был установлен и началась погрузка. Но взять всех на пароход не представлялось возможным, и толпа, собравшаяся из разных частей войск, подняла ропот. Выходил на палубу генерал Витковский, уверявший, что все будут вывезены, но толпа продолжала роптать. И только когда полковник Туркул заявил, что в случае невозможности погрузить всех он с полком двинется походным порядком на Туапсе, ропоты прекратились... Однако дело до этого не дошло: большая часть толпы, главным образом дроздовцев, была погружена на пароход, и он вскоре отплыл от берега, оставив остальную часть на берегу в ожидании красных (больше пароходов не было), и стал на рейде, при этом пароход сопровождался проклятиями со стороны оставшихся. Картина на пароходе, и в особенности на палубе, тоже была не из приятных. На палубе люди буквально валялись вповалку, и нельзя было сделать ни шагу, чтобы не наступить на кого-нибудь. Но зато не было ни ропота, ни проклятий, ибо все были глубоко потрясены сегодняшними событиями... В 5 часов, уже 14 марта, пароход снялся с рейда и ушел в Крым.

 

Примечания

39 Долаков Игнатий Афанасьевич. Капитан. Во ВСЮР и Русской Армии во 2-м Дроздовском полку до эвакуации Крыма. Галлиполиец. Осенью 1925 г. в составе Дроздовского полка в Америке.

40 Впервые опубликовано: Белая гвардия. М., 1997 — 1998. № 1 — 2.

41 Фридман Александр Карлович, р. в 1876 г. В службе с 1895 г., офицером с 1898 г. Полковник. В Добровольческой армии во 2-м Офицерском (Дроздовском) стрелковом полку, затем помощник командира 2-го Дроздовского полка, старшинство в чине с 5 ноября 1919 г., на 30 декабря 1919 г. помощник командира 1-го Дроздовского полка; в Русской Армии до эвакуации Крыма. Галлиполиец. Осенью 1925 г. в составе Дроздовского полка в Болгарии. В эмиграции в Чехословакии. В 1945 г. схвачен в Праге и вывезен в СССР.

42 Домбровский Аркадий Михайлович. Подпоручик. В Добровольческой армии и ВСЮР в Самурском полку; с 30 сентября 1919 г. поручик, на 30 декабря 1919 г. командир 1-й роты 1-го Дроздовского полка; в Русской Армии в Дроздовских частях до эвакуации Крыма. Галлиполиец. Осенью 1925 г. в составе Дроздовского полка во Франции. Капитан.

43 Бюро Александр Михайлович. Поручик. В Добровольческой армии во 2-м Офицерском (Дроздовском) стрелковом полку; на 30 декабря 1919 г. начальник пулеметной команды 1-го батальона 1-го Дроздовского полка. В Русской Армии в Дроздовской дивизии до эвакуации Крыма. Галлиполиец. Осенью 1925 г. в составе Дроздовского полка в Болгарии. Капитан. Служил в Русском Корпусе (унтер-офицер). Убит 22 мая 1942 г. у Кральева (Югославия).

44 Цветков Алексей Васильевич. Подпоручик. В Вооруженных силах Юга России; на 30 декабря 1919 г. командир 10-й роты 1-го Дроздовского полка. В Русской Армии в Дроздовских частях до эвакуации Крыма. Галлиполиец. Осенью 1925 г. в составе Дроздовского полка в Болгарии. В эмиграции во Франции. Поручик. Умер 11 марта 1957 г. в Жуанвиле (Франция).

Годлевский Григорий Николаевич. Поручик. В Вооруженных силах Юга России; на 30 декабря 1919 г. начальник команды пеших разведчиков 1-го Дроздовского полка. В Русской Армии в Дроздовских частях до эвакуации Крыма. Галлиполиец. Осенью 1925 г. в составе Дроздовского полка во Франции. Капитан.

46 Дубатов Алексей Иванович. Поручик. Во ВСЮР и Русской Армии до эвакуации Крыма; на 30 декабря 1919 г. заведующий оружием 1-го Дроздовского полка, осенью 1920 г. в том же полку. Галлиполиец. Осенью 1925 г. в составе Дроздовского полка в Болгарии. Штабс-капитан. В эмиграции пел в Кубанском казачьем хоре. Капитан. Умер 4 октября 1937 г. в Гааге (Голландия).

47 Казанцев Сергей Порфирьевич. Лекарь. В Вооруженных силах Юга России; на 30 декабря 1919 г. старший врач 1-го Дроздовского полка. В Русской Армии в Дроздовской дивизии до эвакуации Крыма. Галлиполиец. Осенью 1925 г. в составе Дроздовского полка в Болгарии.

48 Дроздовская артиллерийская бригада. Сформирована во ВСЮР 4 апреля 1919 г. как 3-я артиллерийская бригада на базе батарей (3-я отдельная легкая и Гаубичная) отряда полковника Дроздовского (3-го отдельного легкого артиллерийского дивизиона). Первоначально включала дивизионы: 1-й — 1-я (бывшая 3-я отдельная легкая) и 2-я легкие батареи, 2-й — 3-я и 4-я (из артиллерии бывшего Воронежского корпуса) легкие, 4-й — 7-я (бывшая Гаубичная, затем 3-я легкая гаубичная) и 8-я (из артиллерии бывшего Воронежского корпуса) легкие гаубичные батареи, с 1 июля — и 3-й дивизион: 5-я (с 27 мая) и 6-я (с 21 июля) батареи. Позже включала четыре дивизиона (восемь батарей). На 5 октября 1919 г. имела 20 легких орудий и 6 гаубиц. Входила в состав 3-й пехотной дивизии. С преобразованием 14 октября 1919 г. Этой дивизии в Дроздовскую получила 22 октября наименование Дроздовской артиллерийской бригады и входила в состав Дроздовской дивизии. На 16 апреля 1920 г. Включала только 1, 2 и 4-й дивизионы. С мая по август 1919 г. потеряла 473 человека. В Галлиполи сведена в Дроздовский артиллерийский дивизион. 1, 2, 3 и 7-я батареи награждены серебряными трубами с лентами ордена Св. Николая Чудотворца. Чины бригады носили малиновые фуражки с черным околышем и красные погоны с черной выпушкой, золотыми орудиями и буквой “Д”. Командиры: генерал-майор В.А. Мальцев (до 4 августа 1919 г.), полковник (генерал-майор) М.Н. Ползиков. Бригадный адъютант — подполковник Пинчуков. Командиры дивизионов: 1-го — полковник
В.А. Протасович, 2-го — полковник А.А. Шеин, полковник В.А. Протасович (с 13 апреля 1919 г.), полковник В.В. Горкунов (с 28 ноября 1919 г.), 3-го — полковник П.А. Соколов, 4-го — полковник А.К. Медведев (с 13 апреля
1919 г.).

49 Чесноков Николай Владимирович. Полковник. В Добровольческой армии и ВСЮР в 3-й артиллерийской бригаде, с 24 августа 1919 г. Командир 3-й батареи; на 30 декабря 1919 г. командир 1-й батареи Дроздовской артиллерийской бригады. В Русской Армии командир той же батареи, с сентября 1920 г. командир 1-го Дроздовского полка до эвакуации Крыма. Генерал- майор (ноябрь 1920 г.). Галлиполиец. Осенью 1925 г. в составе Дроздовского полка в Югославии.

50 Николаев Петр Васильевич. Алексеевское военное училище (1907). Офицер 40-й артиллерийской бригады. В Добровольческой армии и ВСЮР; на 30 декабря 1919 г. командир 2-й батареи Дроздовской артиллерийской бри гады. В Русской Армии в той же бригаде до эвакуации Крыма. Галлиполиец. Осенью 1925 г. в составе Дроздовского артдивизиона в Болгарии. Полковник. В эмиграции в Бельгии. Умер 30 июля 1964 г. в Брюсселе.

51 Кельнер Константин Александрович. Полковник. Участник похода Яссы — Дон. В Добровольческой армии во 2-м Офицерском (Дроздовском) стрелковом полку; с 23 июня до июля 1918 г. командир Солдатского батальона, затем полка, с 18 января 1919 г. командир 2-го Офицерского полка (27 января 1919 г. старшинство в чине); в сентябре — ноябре 1919 г. Командир 1-й бригады 3-й пехотной (затем Дроздовской) дивизии, с мая 1920 г. помощник начальника той же дивизии до эвакуации Крыма. Галлиполиец. В 1922 г. выслан из Болгарии. Осенью 1925 г. в составе 1-й Галлиполийской роты в Югославии. Генерал-майор.

52 9-я пехотная дивизия. Сформирована во ВСЮР 1 сентября 1919 г. Входила в состав 1-го армейского корпуса (I), к 5 октября 1919 г. — войск Киевской области. Включала Алексеевский, Белозерский, Олонецкий и Сводно-стрелковый полки, запасный батальон, 9-ю артиллерийскую бригаду и 9-ю инженерную роту. К 5 октября 1919 г. насчитывала 815 штыков при 33 пулеметах. 14 октября 1919 г. Алексеевский полк выделен в Алексеевскую дивизию. В январе 1920 г. остатки дивизии обращены на пополнение Дроздовской дивизии. Начальник — генерал-майор А. И. Шевченко (с 5 сентября 1919 г.). Начальник штаба — полковник Лебедев (с 12 сентября 1919 г.).

53 Ройбул-Вакаре Михаил Вениаминович. Одесский кадетский корпус (1909), Киевское военное училище. Поручик 7-го стрелкового полка. В Вооруженных силах Юга России; в октябре 1919 г. командир 2-го батальона в 1-м Дроздовском полку, с 4 ноября 1919 г. штабс-капитан, с 5 ноября 1919 г. капитан. В Русской Армии в Дроздовской дивизии до эвакуации Крыма. Полковник (6 ноября 1919 г.). Галлиполиец. Осенью 1925 г. в составе Дроздовского полка в Румынии.

54 Руммель В. А. Подполковник. Участник похода Яссы — Дон (присоединился к отряду полковника Жебрака), командир роты. В Добровольческой армии во 2-м Офицерском (Дроздовском) стрелковом полку, в июне 1918 г. командир батальона того же полка, с января 1919 г. командир 1-го Дроздовского полка, с 14 ноября 1919 г. комендант Харькова. Умер от тифа в марте 1920 г.

55 Ползиков Михаил Николаевич, р. в 1875 г. Из дворян. Орловский кадетский корпус, Павловское военное училище (1895). Полковник, командир артиллерийского дивизиона. Георгиевский кавалер. Участник похода Яссы — Дон, командир легкой батареи. В Добровольческой армии и ВСЮР в 3-м легком артиллерийском дивизионе (27 января 1919 г. старшинство в чине), затем командир дивизиона в Дроздовской артиллерийской бригаде. В Русской Армии командир Дроздовской артиллерийской бригады до эвакуации Крыма. Генерал-майор. Галлиполиец. В эмиграции в апреле 1922 г. в Болгарии. Умер 6 июня 1938 г. в Вассербилинге (Люксембург).

56 Виноградов Иван Васильевич. Участник похода Яссы — Дон. В Добровольческой армии и ВСЮР в 1-м Дроздовском полку, подпоручик и поручик с 30 сентября 1919 г. В Русской Армии (в августе 1920 г. штабс-капитан) адъютант Дроздовской дивизии до эвакуации Крыма. Галлиполиец. Осенью 1925 г. в составе Дроздовского полка в Болгарии. Капитан. В эмиграции в Чехословакии. В монашестве архимандрит Исаакий. Арестован в 1945 г. в Праге. Умер 12 января 1981 г. в СССР.

57 Ханыков Николай Николаевич, р. в 1889 г. Тифлисский кадетский корпус, Киевское военное училище (1908). Офицер 60-го пехотного полка. В Вооруженных силах Юга России; на 3 января 1920 г. командир 2-го батальона 1-го Дроздовского полка. В Русской Армии во 2-м Дроздовском полку до эвакуации Крыма. Галлиполиец. Осенью 1925 г. в составе Дроздовского полка в Болгарии. Подполковник. В 1949 г. председатель Общества Галлиполийцев и начальник группы 1-го армейского корпуса в Бельгии, с 1953 г. начальник 5-го отдела РОВС. Полковник. Умер 21—22 марта 1967 г. в Брюсселе.

На главную страницу сайта