Представляем читателям фрагмент из готовящейся к изданию монографии «Последняя битва Белого Юга», посвященной боям Руссской армии генерала Врангеля на Перекопе и Чонгаре в октябре-ноябре 1920 года. Главная авторская задача – показать насколько возможным был «Русский Тайвань», «Остров Крым». Можно ли было удержаться здесь осенью 1920 года и продолжить реализацию начатых Правительством Юга России социально-экономических и политических преобразований.

Цветков В.Ж.

ЮШУНЬСКИЕ БОИ. НАЧАЛО.

«На плечах» отступавших к Юшуни арьергардных соединений Русской армии (РА) продвигались колонны 6-й армии РККА. Далеко «оторваться» от противника и закрепиться на заранее подготовленных оборонительных рубежах белым не удавалось. Удалось, впрочем, несмотря на неожиданное для многих решение об отступлении, привести в небоевое состояние тяжелые орудия у Турецкого вала, которые невозможно было оперативно вывезти. Много техники, обслуживающей укрепления, бросили при отступлении. Печальную картину представлял собой занятый красноармейцами Армянский Базар. «…Городок этот выдержал ряд боев еще в начале 1920 года… Большинство жилых помещений уничтожено артогнем и пожарами. Отступая отсюда, врангелевцам пришлось бросить всю свою великолепную технику: трактора, пушки, бронесредства, танки, обозы. Но все, что можно, белыми было испорчено: трактора уничтожены, на автомобилях и танках взорваны цилиндры и произведены другие порчи…» (1).

Потери техники, безусловно, также следует отнести к прямым последствиям непродуманного и поспешно принятого решения об отступлении от Турецкого вала и Караджаная. Технику трудно было вывезти, но все же буксирные трактора, автомобили и «бронесредства» пригодились бы на Юшуньских позициях. О наличии в Армянском Базаре танков, равно как и об участии танков в последних боях на Перекопе и Чонгаре, известно следующее. По данным подробного исследования «Танки Гражданской войны» (авторы М. Коломиец, И. Мощанский, С. Ромадин) большая часть боевых машин РА погибла во время неудачного штурма Каховского плацдарма в начале октября 1920 года. В Крыму же первые захваченные РККА танки фиксируются в Джанкое (один «малый танк»), на станции Чирик («один средний танк»), остальные в Феодосии («пять танков») и Севастополе (семь танков в разном состоянии (от полуразобранных до вполне боеспособных)) (2).

В свойственной ему мрачной манере самооправдания, описывал отступление генерал-майор Ю.К. Гравицкий: «…С невероятным трудом пришлось пробивать (через что? – прим. В.Ц.) себе дорогу в тыл, оставляя вместе с самой укрепленной полосой свою артиллерию и неся большие потери в личном составе. Тыловой удар (имеется в виду несостоявшийся прорыв РККА к Армянскому Базару – прим. В.Ц.) окончательно подорвал моральную стойкость белых бойцов, для которых стало очевидным, что «неприступные» позиции очень доступны для противника. Трудно было теперь доказать, что укрепления у Юшуни находятся в руках стойких войск. Наоборот, удача окрылила противника, показав, что никаких (!) неприступных позиций на подступах к Крыму нет…» (3).

Рубежи у Юшуни, в отличие от Перекопа, были относительно новыми для размещения здесь пехоты и артиллерии. Как отмечалось выше, на Юшуньских линиях обороны успели построить позиции крупнокалиберной артиллерии, но места для дислокации полевой артиллерии среднего калибра оставляли желать лучшего. Равно как и землянки с блиндажами не были подготовлены должным образом и в достаточном количестве, хотя в окрестных хуторах и селах еще стояли целые дома пригодные для размещения. На Юшуньской линии не было рва и вала, а роль естественных преград выполняли междуозерные дефиле – узкие проходы, которые представлялись вполне достаточными для создания оборонительных рубежей. Явный стратегический недостаток заключался в том, что это была уже последняя укрепленная позиция, потеря которой означала, по сути, полное поражение всей операции.

Первыми начали отступление от вала корниловцы. В воспоминаниях (запись от 27 октября) полковника М.Н. Левитова отмечалось: «…Корниловская Ударная дивизия к часу покинула Перекопский вал и отступила на Юшуньские позиции. Ночь была темная и беззвездная. В арьергарде дивизии был оставлен батальон полковника Трошина, который к часу тоже оставил Перекопский вал… В журналах боевых действий всех трех полков Корниловской Ударной дивизии отмечено, что эти укрепления были плохо приспособлены для обороны… Перекоп был оставлен Корниловцами без боя и еще до подхода красных, согласно приказу от 26 октября / 8 ноября, в 24 часа (по-прежнему не указывается «авторство» приказа – прим. В.Ц.)» (4).

Дроздовцы, большая часть которых сосредоточилась в Армянском Базаре, узнали об отступлении позже. Переход дроздовцев к Юшуни из Армянского Базара описан в дневнике артиллериста Г. Орлова так: «…27.10.1920. Все время стояли на улице, а в 2 часа ночи приказано было начать отход на Юшунь. Со всех сторон заскрипели повозки и все части, и обозы начали вытягиваться на дорогу к Юшуни.

Какой-то летчик умудрился двигать свой аэроплан прямо по дороге с помощью пропеллера, то включая, то выключая мотор (очевидно корректировщик – наблюдатель артиллерийского огня, о появлении которого вспоминал Оленчук – прим. В.Ц.). Еще издали неслись крики: «В сторону», «аэроплану дорогу». Беда в том, что он продвигался со скоростью крупного шага лошади и все время останавливался. Орудийные лошади шарахались в сторону, повозки чуть не переворачивались. Продолжалось это довольно долго, пока летчика не выругали со всех сторон и не перестали обращать на него внимание. Раз пять до Юшуни он то отставал от нас, то обгонял нас, тормозя движение всей колонны.

Перед наступлением рассвета подошли к укрепленной линии. После довольно долгого стояния, во время которого каждый норовил протолкнуться в единственную землянку, из которой кверху весьма заманчиво поднимался дымок, выяснилось, что позиции нашей и 4-й батареи будут тут же, у дороги Армянск – Юшунь. После короткой рекогносцировки местности, мы стали почти непосредственно у дороги, у небольшого озерка. Получилось так, что мы оказались левее и несколько сзади позиционной 8-дюймовой батареи, причем заметно было, что это офицерам той батареи не понравилось. Они поговаривали, что своей частой стрельбой мы навлечем и на них, стоящих очень близко от нас, огонь неприятельских орудий… В воздухе как-то неуютно, холодно, а при мысли, что спать придется тут же, без укрытия, так как за день ничего нельзя сделать толкового, тем более, что никаких материалов нет, делается совсем грустно. Хороших наблюдательных пунктов нет, командир и старшие офицеры ругаются на выбор позиции; решили иметь два или больше наблюдательных пункта. 1-й и 2-й Дроздовские полки ушли в резерв, в Юшунь. 3-й полк остался на позиции. Участок перед нами заняли Корниловцы…» (5).

Примечательная и объективная, хотя и не вполне точная характеристика условий, в которых предстояло развернуться Юшуньским боям, содержится (как и ранее цитировалось) в очерке Триандафиллова: «…Выдвижение наших дивизий к Юшуньским позициям произошло вне соприкосновения с противником (если не считать коротких стычек с арьергардами – В.Ц.). Хотя день был пасмурный и холодный, но дороги были хорошие, и войска, быстро выдвигаясь к югу, около 15 час. подошли к Юшуньским позициям противника: 51-я стр. дивизия от Каркинитского залива до озера Красное, 52-я и 15-я стр. дивизии между озерами Красное и Сивашом… Занималась позиция против 51-й стр. дивизии отдохнувшими после боев в Северной Таврии (явное преувеличение, учитывая тяжесть боев предыдущего дня – прим. В.Ц.) Корниловской и Дроздовской дивизиями, а против 52-й и 15-й стр. дивизий — частями 2-го армейского корпуса (все те же части 13-й пехотной дивизии и бригада 34-й пехотной дивизии – В.Ц.). В резерве оставались конный корпус генерала Барбовича у Карповой Балки и Марковская дивизия у Юшуни (это так – В.Ц.).

Таким образом, на юшуньском направлении у противника было до 3 000 штыков и сабель, а у Карповой Балки — до 6 000 штыков и сабель. Все части были глубоко эшелонированы. Так против участка 51-й дивизии противник занимал 3 линии окопов, имея общий резерв в районе деревни Юшунь. Обнаружено было наличие крупных калибров артиллерии, в том числе 2-х 12-дм. пушек (305 мм. – прим. В.Ц.), на постоянных установках. В те моменты, когда противник, принимая приближение наших разведчиков за начало атаки, открывал артогонь, казалось, что на этом узком участке батарея стоит на батарее. Во всяком случае здесь находилась артиллерия всего 1-го армейского корпуса: до 57 орудий разных калибров, 2–3 батареи 8-дм. пушек и 1 батарея 12-дм. морских пушек, 2 бронепоезда, 3 танка, и помимо этого 10 ноября (дата по новому стилю – прим. В.Ц.) в Каркинитском заливе появилось до 20 судов противника, начавших обстрел наших частей фланговым огнем с моря (трудно проверяемый факт – В.Ц.).

Мне неизвестны артиллерийские средства, которыми противник усилил 2-ю группу своих войск между озерами Красное и Сивашом. Но эта группа была вдвое сильнее Юшуньской. Такая группировка противника говорила о том, как и подтвердили последовавшие события, что противник решил оборонять Юшуньские позиции активно: удерживаясь у Юшуни, перейти в контрнаступленне между озерами Красное и Сивашом с целью выйти в тыл нашим войскам. Решение правильное, но выполнить его противнику не удалось…» (6).

Показательна оценка Триандафилловым правильности намерений строевых командиров РА. Действительно, у Юшуни предполагалась именно активная оборона, отнюдь не только потому, что так предусматривали полевые уставы и наставления периода Первой мировой войны. Главное заключалось в том, что ввиду отсутствия прочных, хорошо оборудованных позиций, эффективно противодействовать врагу представлялось возможным только при периодических контратаках, сопровождавшихся достаточной артиллерийской поддержкой. Если же учесть намерения Кутепова (о которых писал Врангель) не только вернуть оставленные накануне позиции, но и нанести решающий контрудар по втянувшимся через Перекоп частям 6-й армии РККА, то создание сильных подвижных групп представляется вполне логичным и обоснованным.

Столкновения с подразделениями РККА, продвинувшимися за Турецкий вал, а также выдвинувшимися от Караджаная, с Чувашского полуострова, начались вскоре после отступления белых к Юшуни. Одним из первых с разъездами противника встретился бронепоезд «Святой Георгий Победоносец», проехавший по только что построенной ветке от Юшуни к Армянску. Он должен был «продвинуться к Армянску, посмотреть, занят ли уже противником Перекопский вал, погрузить оставшиеся на вокзале в Армянске снаряды (несколько ящиков) и прикрыть отход последних частей пехоты» (7).

В весьма объемной и полной книге подпоручика 6-го бронепоездного дивизиона А.А. Власова «О бронепоездах Добровольческой армии» так описывается этот эпизод. «…Бронепоезд «Святой Георгий Победоносец» нес службу сторожевого охранения на Юшуньской ветке в течение около двух недель до 26 октября (подтверждение эффективности использования бронепоездов в качестве «подвижной обороны» на линии укреплений от Джанкоя до Армянского Базара – прим. В.Ц.). Бронепоезд «Дмитрий Донской» прибыл 26 октября к Юшуньской позиции под командой полковника Подопригора и вел бой против наступающих красных совместно с частями Марковской и Дроздовской дивизий.

На рассвете 27 октября бронепоезд «Святой Георгий Победоносец» отошел к Армянску, севернее Юшуни, уже занятому противником. Там бронепоезд оказался среди наступающих частей кавалерии красных. Эта кавалерия, поддержанная артиллерийским огнем и бронеавтомобилями, атаковала бронепоезд несколькими лавами, окружив его со всех сторон. Бронепоезд «Святой Георгий Победоносец» поражал неприятеля пулеметным и картечным огнем в упор. Красные несли большие потери, но все-таки не прекращали своих атак. Неприятельский разъезд попытался взорвать железнодорожное полотно на пути отхода бронепоезда. Но метким пулеметным огнем с бронепоезда разъезд был целиком истреблен.

В это время бронепоезд «Святой Георгий Победоносец» попал под обстрел советской батареи. Попаданием снаряда в паровоз бронепоезда был поврежден его котел и были контужены один офицер и механик. С затухающим паровозом бронепоезд «Святой Георгий Победоносец» двигался назад, не прекращая боя с батареями и конницей красных. На северных стрелках разъезда подбитый паровоз затух. До наступления темноты бронепоезд, не имея возможности маневрировать, все-таки отбрасывал своим огнем подходивших красных. Вечером исправный паровоз отвел боевой состав бронепоезда на станцию Юшунь. Во время боя 27 октября на бронепоезде «Дмитрий Донской» было разбито головное орудие. Из состава его команды был ранен один офицер и убит вольноопределяющийся…» (8).

Однако, в самом начале боя произошел весьма нелицеприятный для команды бронепоезда эпизод. В результате провокации красной разведки был захвачен в плен и позднее расстрелян командир бронепоезда подполковник А.В. Сохранский, а команда бронепоезда не смогла его спасти, отступив без боя, сославшись на «слабое давление пара и на образовавшуюся от попадания снаряда течь воды в тендере» (9).

Тем не менее, в дальнейшем «Святой Георгий Победоносец» активно участвовал в оборонительных боях у Юшуни. Поддержка бронепоездов была гарантирована и помимо дежурного бронепоезда «Святой Георгий Победоносец» к линии обороны уже подошел «Дмитрий Донской» и, позднее, «Генерал Марков». Это были те самые резервы, которые могли бы отбить наступление РККА в Крым. Благодаря скорости хода, бронепоезда подошли первыми, опередив конные части Барбовича и пехоту.

У начальника штаба 51-й стрелковой дивизии РККА Н. Датюка дается примечательное описание преимуществ Юшуньских позиций, их характерные особенности. «…Между Каркинитским заливом Черного моря и южным берегом Сиваша суша изрезана глубокими, вытянувшимися с севера на юг солеными озерами. Озеро Старое, озеро Красное, озеро Круглое, Безымянное. От берега одного озера до берега другого оставались совсем ничтожные ленточки суши – дефиле. Стоило на берегу одного и другого озера поставить по одному пулемету – и они простреливали фланкирующим огнем дефиле (проходы по суше) озер.

Перекопский перешеек лишен всякой растительности, на нем нет ни бугров, ни оврагов, а, следовательно, и скрытых подступов. Наступающему укрыться негде. Прорваться между озерами очень трудно… Расположение Юшуньских укреплений с севера на юг создавало белым возможность, имея резервы за своим правым флангом, у Сиваша, постоянно угрожать Армянскому Базару, то есть тылам наших наступающих войск. Бой разгорелся уже на первой линии Юшуньских укреплений. Из хутора Булгакова, где расположился командный пункт штаба 51-й дивизии, прекрасно виден минарет Карт-Казака, который ориентировал нас в отношении расположения позиций белых…» (10).

Достоинства Юшуньских позиций, в целом, описаны объективно и точно. Однако не менее важным становился и существенный недостаток данных укреплений, заключавшийся в разорванности дислоцировавшихся в межозерных дефиле пехотных подразделений и артиллерийских расчетов РА. Отсутствие прочной связи между ними – причина недостаточной координации противодействия наступающим частям РККА. Это повлияло, как будет показано далее, на отсутствие совместных эффективных ударов пехоты и конницы РА, в частности, столь важного для защитников Юшуни контрудара конницы Барбовича от Карповой балки. Косвенным свидетельством отсутствия прочной связи стали, например, неточности в воспоминаниях участников обороны, при описании последовательности располагавшихся у Юшуни частей РА.

Документальные свидетельства бойцов армии Врангеля перечисляют и другие недостатки. Автор первой истории корниловских ударных частей, поручик М.А. Критский отмечал: «…Корниловцы глубокой ночью втянулись в первую линию Юшуньских укреплений. 1-й полк занял правый фланг около Соленого озера, в центре стал 3-й полк, а на левом фланге до моря – 2-й полк. В журнале боевых действий 1-го полка было занесено: «Позиция, занимаемая полком, была мало пригодна для обороны и во многих местах не имела обстрела; на некоторых участках противник мог скрытно подойти к самой проволоке. Окопы не были сплошными и не имели между собой ходов сообщения. Между 1-м и 3-м полком был прорыв в 500 шагов, не занятый никем». Такие же записи и 2-го полка: «…для пулеметов сделаны гнезда-капониры, но с очень малым кругозором и обстрелом…» (11).

Согласно воспоминаниям Н. Датюка первыми в прорыв за отступающими частями РА последовали кавалеристы 51-го и 9-го кавалерийских полков. Их разъезды взяли в плен комброда «Святой Георгий Победоносец». Следом за ними продвигались пехотные части 15-й, 52-й дивизий и 153-й бригады 51-й дивизии от Чувашского полуострова. Именно бойцы 153-й бригады первыми соединились с сильно поредевшими подразделениями Ударной бригады, наступавшей от Перекопа, в Армянском Базаре. Дальнейшее движение также продолжалось в двух колоннах – на Карпову балку, миновав оставленный слащовцами Караджанай, наступали соединения с Чувашского полуострова. Авангарды дивизии Блюхера, миновав Армянский Базар, быстро шли к Юшуни.

Первое боевое столкновение красных произошло с частями РА в районе межозерных дефиле (озера Красное – Старое – Круглое), куда, как свидетельствовал Кутепов, должны были первоначально отступить соединения от Караджаная и Турецкого вала. «…Около 10 часов утра на горизонте показалась первая линия Юшуньских укреплений – группы окопов, растянувшихся прерывистой цепью между озерами Красное и Старое и берегом Каркинитского залива. 453-й и 454-й полки 51-й дивизии, построившись в боевом порядке, кинулись в атаку на этот последний оплот белой армии. Но врангелевцы уже успели приготовиться к обороне и открыли из-за земляных брустверов ураганный ружейный и пулеметный огонь.

Красноармейцы не успели пробежать и двадцати шагов, как вынуждены были лечь и окопаться. Выждав, пока немного стихнет огонь, они опять поднялись и устремились в промежутки между группами окопов. Свинцовый шквал налетел с еще большей силой и снова прижал цепи к земле. Продвигаться дальше без поддержки артиллерии не было никакой возможности. Командиры полков решили отвести свои части обратно. Под ливнем огня красноармейцы поднялись и начали отходить. В двух километрах от Юшуньских позиций они остановились и спешно начали окапываться…» (12).

Успешное отражение атаки авангардов 6-й армии РККА – красноречивое свидетельство высокой боеготовности отступивших на Юшуньские позиции соединений корниловцев и дроздовцев. Успеть за несколько часов после бессонного ночного перехода не только занять новые оборонительные рубежи, но и приготовиться к отражению атаки – это возможно лишь при высоком уровне тактической подготовки и большого боевого опыта.

Части РККА при наступлении использовали, первоначально, все тот же способ фронтальной атаки, который уже привел к значительным потерям при штурме Турецкого вала. Очевидно, однако, что иного способа прорыва не существовало и штурмующим частям снова приходилось сталкиваться с плотной огневой защитой.

Показательны здесь свидетельства командира 6-й батареи 3-го дивизиона Корниловской артиллерийской бригады полковника В.И. Гетца. «…Горсточки Корниловцев заняли свои позиции, поджидая спешившие пополнения, отставшие и задержанные общим сдвигом фронта. 6-я батарея заняла позицию в центре боевого расположения, между 1-й и 2-й линиями укреплений. Стояла пасмурная погода конца октября. Красные долго не появлялись, и только к 12 часам дня обозначилось их наступление (разница примерно в два часа, в сравнении с данными Датюка, в общем не так принципиальна – прим. В.Ц.). Фронтальная атака была легко отбита. Тогда, сковывая нас с фронта, красные начали обходить с левого фланга. Около 2 рот их вышло на лед залива (обходной маневр вброд или по льду уже неоднократно применялся во время операции – прим. В.Ц.), батарея на прицеле 20 смела наступающие цепи. До самой темноты батарея вела столь интенсивный огонь, направляя его по видимым участкам боя, что к концу дня осталась с одним орудием, остальные три были отправлены в починку, так как все оттяжки или поломались, или погнулись, чего не могло случиться с нашей материальной частью, а французская, и к тому же старого образца, каковой была вооружена батарея (имеются в виду французские полевые орудия 75-мм. – прим. В.Ц.), не могла выдержать такого напряжения огня. Горы расстрелянных гильз свидетельствовали о колоссальной работе и интенсивности стрельбы…» (13).

Похожее описание первой атаки Юшуни, на этот раз с позиций соединений Дроздовской дивизии, давал Кравченко: «…Еще до полудня перед позициями стали маячить конные разъезды красных, а после полудня перед укрепленной Юшуньской позицией на горизонте появились большие колонны красной пехоты, которые стали разворачиваться, чтобы атаковать позиции укрепленной полосы. Через час уже закипел бой по целому фронту. Красные, не щадя своих пехотинцев, неудержимой лавиной двинулись в атаку укрепленной линии под сильным заградительным огнем массовой своей артиллерии, встреченные ружейными залпами, пулеметными очередями и нашим заградительным огнем батарей. Довольно сильное впечатление на атакующих производили разрывы снарядов наших позиционных тяжелых орудий, которые густой шапкой покрывали разрывы снарядов наших легких батарей.

Интересно было отметить следующее: как только красные стали приближаться к укрепленной позиции, бывшие в окопах Корниловцы начали вылезать из них и ложиться непосредственно перед окопами, либо сейчас же сзади них. На вопрос, почему они вылезают из окопов, нам Корниловцы ответили, что, во-первых, из окопов плохо видно вперед, а, во-вторых, из них очень неудобно вылезать, а посему, если бы красные подошли бы вплотную, то просто невозможно выскочить из них и можно влопаться (об этом же писал Критский в цитированном выше отрывке – прим. В.Ц.).

До самой темноты продолжался бой у укрепленной линии окопов. Красные несколько раз повторяли свои атаки и в некоторых местах подходили вплотную к проволоке, но каждый раз их отбрасывали с большими потерями обратно. Только наступившая темнота прекратила бой и красные отошли назад…» (14).

Неуспех первой красноармейской атаки «с ходу», отбитой на левом фланге обороны РА артиллеристами и «ружейно-пулеметным огнем», отмечал и Триандафиллов: «…При приближении наших частей противник встретил их огнем тяжелой и легкой артиллерии, а потом и ружейно-пулеметным. Попытки наших частей атаковать противника с «налета» успеха не имели. Бой продолжался до темноты, после чего наши части были отведены на 1 км от проволочного заграждения противника, где и закрепились. Впереди оставлены были охраняющие части…» (15).

Командюж Фрунзе несмотря на кратковременную неудачу у передовых линий обороны, не собирался отказываться от намерения продолжить массированное давление на Юшуньские позиции, хотя и не исключал возможностей активизации действий РККА у Чонгара. Высшее же командование РККА все больше убеждалось в правомерности переноса направления главного удара с Чонгара на Перекоп. И если еще в начале операции Главком Каменев был уверен в возможности быстрого прорыва через Чонгар, то теперь его позиция изменилась (телеграмма на имя Фрунзе от 9 ноября (нов. ст.): «…Со взятием на фронте 6-й армией Армянска и Караджанай обстановка складывается так, что необходимо самое энергичное развитие достигнутого успеха, чтобы на плечах противника, по-видимому, теряющего моральную упругость, прорваться в Крым через следующую укрепленную полосу у Юшуни (слащовская линия), что без содействия конницы сделать трудно, так как необходимо учесть, что 6-я армия выдержала большие испытания… Операция 6-й армии, которой, по-видимому, даже не предусмотрен срок начала, ставит верный успех 6-й армии в положение очень трудное, так как нет никакого сомнения, что противник навалится всеми частями, сохранившими боеспособность (подходящие к Юшуни резервы РА – прим. В.Ц.), на атакующие части армии. Ввиду изложенного считаю, что теперь необходимо равняться по 6-й армии, для развития успеха которой бросить конницу не только 2-й, но и 1-й конной, а оставить при 4-й армии (она готовилась к штурму Чонгара – прим. В.Ц.) Каширина (конный корпус) и при этом принять меры, чтобы поддержка 6-й армии ни в коем случае не запоздала…» (16).

Фрунзе, в ответной телеграмме Каменеву, продублированной также Председателю Революционного Военного Совета Российской Республики Л.Д. Троцкому и Председателю Совета народных комиссаров В.И. Ленину, так оценивал положение на фронте у Юшуньских рубежей и у Чонгара: «…8 ноября (по новому стилю – прим. В.Ц.) началось наступление 6-й армии на Перекоп. 10 ноября (по новому стилю – прим.В.Ц.) должна была наносить удар 4-я армия (на Чонгарском направлении), причем особое значение уделялось мною Арабатскому направлению, где намечался удар 9-й стрелковой дивизии и корпуса Каширина со 2-й Дондивизией в резерве с переправой на полуостров при устье реки Салгир для удара во фланг и тыл Чонгарской группе. Несмотря на отсутствие тяжелой артиллерии, авиации, бронепоездов, несмотря на оторванные тылы и пр., операция, рассчитанная на моральный надлом и на расстройство противника, обещала верный успех. К сожалению, наступлению 4-й армии помешал ряд причин: 1) неприбытие 9 ноября (по новому стилю – прим. В.Ц.) нашего флота, что в корне подорвало нашу инициативу на левом фланге. 2) спад воды в районе Чонгарского полуострова, что лишило нас возможности переправиться на собранных лодках и плотах и облегчить лобовой удар, 3). отсутствие всякого противовеса артиллерии противника, бьющей наверняка по узким дамбам мостов и пресекающей попытки атак. Наступление 6-й армии облегчалось отсутствием воды в западной части Сиваша и, совпав с моментом смены частей 13-й и 34-й дивизий 1-м армейским корпусом, стало развиваться относительно успешно. 15-я и 52-я дивизии переправились на Литовский полуостров и стали угрожать Перекопу ударом во фланг и тыл. Противник перешел в контратаку дроздовцами и потеснил 52-ю дивизию до входа в полуостров и только при поддержке 15-й дивизии удалось остановить к вечеру 8 ноября (по новому стилю – прим. В.Ц.) его нажим и отбросить, причем было взято 300 пленных (это дало основание басне о сдаче двух дроздовских полков с комсоставом, чего совершенно не было на деле). К вечеру наше положение здесь стало весьма угрожающим в связи с прибылью воды в Сиваше, грозившей отрезать 15-ю и 52-ю дивизии… В связи со сложившейся обстановкой и возможностью контратаки к утру я в 24 часа 8 ноября отдал категорический приказ произвести немедленно ночной штурм Перекопа с ударом на Армянск частями 15-й и 52-й дивизий. Штурм увенчался успехом (если считать таковым добровольное отступление частей РА с Турецкого вала – прим. В.Ц.). Противник обороняется ожесточенно, и мы несем очень большие потери. Несмотря на бодрое настроение нашей пехоты, продвижение совершается медленно, и в данный момент я не могу сказать, будет ли армией теперь же выполнена задача по овладению Юшуньскими позициями. Во всяком случае, в связи с бездействием нашего флота, чрезвычайной трудностью форсирования в лоб Чонгарских переправ и в виду овладения нами Перекопом и Армянском, центр тяжести удара я переношу на Перекоп.

В настоящее время вблизи него сосредоточена вся 2-я конная армия, а на Литовском полуострове уже действует 7-я кавалерийская дивизия; туда же получила приказ двигаться 1-я конная армия, как только мы овладеем Юшунем. Сегодня с рассветом направилась к Перекопу и 46-я дивизия, придаваемая мною временно ко 2-й конной армии, с задачей удара на Джанкой. На подготовке операции крайне тяжело сказывается отсутствие железнодорожной связи с тылом. Части войск, особенно 30-й, 51-й, 52-й и 15-й дивизий, находятся все время под открытым небом без возможности согреться и при крайне недостаточном обмундировании. Особенно плохо с обувью, которая за дни быстрых маршей страшно истрепалась. Несмотря на все это, настроение частей бодрое и уверенное…». В то же время Фрунзе утверждал: «В связи со всем изложенным должен сказать, что задача овладения перешейком отнюдь еще не разрешена и может потребовать от нас крайне большого напряжения сил. Указанное обстоятельство вынуждает меня настаивать на отмене вашего распоряжения о немедленной отправке 2-й Дондивизии на Кавфронт (Кавказский фронт – прим. В.Ц.)» (17).

Итак, объективно оценивая достаточно высокую боеспособность соединений РА и учитывая невозможность, по крайней мере в ближайшее время, эффективных ударов по Чонгарским укреплениям, Фрунзе исходил из возможности максимального сосредоточения сил и средств у Юшуни. С их помощью он предполагал осуществить прорыв последних рубежей обороны РА и немедленно развить успех, посредством ввода в бой кавалерийских соединений, - объединенных 1-й и 2-й конных армий. Но для формирования «ударного кулака», как минимум, необходимы вывод войск из передовых рядов атаки, подвоз продовольствия и боеприпасов, перегруппировка сил. Это неизбежно грозило потерей времени, хотя в условиях разворачивающегося наступления можно было бы и пренебречь этим фактором, ведь превосходство в численности и технической обеспеченности в масштабах всего Юга России позволяло рассчитывать на успех и в дальнейшем.

Однако Фрунзе не стал терять времени. Замены сильно поредевших после боев 26 октября частей РККА не было, перегруппировки сил не производилось, «ударный кулак» создан не был, и в бой вводились лишь последние резервы пехоты. Отчасти это объяснялось психологией, настроениями самих красноармейцев, горевших желанием скорее прорваться в Крым и закончить Гражданскую войну. Но, с другой стороны, сохранялся и риск сильного контрудара со стороны РА. А в случае постоянного боевого давления на Юшуньские рубежи Командюж рассчитывал, что этого не произойдет.

Были ли шансы на сильный контрудар у РА. Как видно из описаний первых боевых столкновений у Юшуни здесь первоначально применялась все та же тактика, как и на Турецком валу – фронтальные атаки красных полков и отражение их встречным ружейно-пулеметным и артиллерийским огнем из-за укреплений (хотя и не столь основательных) корниловцами и дроздовцами. И так же, как днем раньше, фронтальные атаки приносили значительные потери атакующим и заметные выгоды защитникам Крыма.

Можно ли было, условно говоря, «отсидеться за проволокой» и дождаться полного истощения атакующих? Для успешной обороны необходимы, помимо прочих, два важнейших условия. Прочность удерживаемых рубежей с точки зрения инженерного оборудования и боевого применения, а также достаточно надежное снабжение защитников боеприпасами, продовольствием, обеспечение им относительно благоприятных для обороны условий размещения. И если в отношении инженерного оборудования Юшуньские позиции были относительно неплохо подготовлены (хотя и здесь были изъяны, связанные, в частности, с расположением пулеметных расчетов), в арсеналах РА имелось немалое количество боеприпасов (судя по количеству боевых трофеев, взятых РККА у Юшуни), то с условиями для размещения дело обстояло далеко не так благополучно. Станция Юшунь и пристанционный поселок не были рассчитаны на размещение значительного числа солдат и офицеров. Ситуация усугублялась растущей физической усталостью соединений, защищавших Юшунь (прежде всего это корниловцы и дроздовцы).

Однако в схожем (если не в более худшем) положении находились и части РККА, бессменно участвовавшие в боевых действиях на Перекопе с ночи 26 октября. Они уже понесли большие потери, а из резервных стрелковых соединений, еще не вводившихся в бой, оставалась только Латышская дивизия. А положение обороняющихся, как уже отмечалось выше, всегда более благоприятное, чем наступающих.

Таким образом, наступавшие сутки 28 октября (10 ноября по новому стилю) во многом могли стать решающим моментом в череде «переломных событий» этой «последней битвы белого Юга».

1. Полярный Л. Следы разгрома // В сборнике «Антанта и Врангель». Вып. 1. М. – Пгр. 1923. С. 253.

2. Коломиец М., Мощанский И., Ромадин С. Танки Гражданской войны. М., 1999. С. 28.).

3. Гравицкий Ю. Белый Крым (1920 год) // Военная мысль и революция. 1923. Кн. 2., С. 119.

4. Левитов М.Н. Материалы для истории Корниловского ударного полка. Париж, 1974. С. 551 – 552.

5. Орлов Георгий. Дневник добровольца. Хроника Гражданской войны. 1918 – 1921. // М., 2019. С. 502-503.

6. Триандафиллов В.В. Перекопская операция Красной армии. Тактический этюд // Перекоп и Чонгар. М., 1933. С. .75-76.

7. Орлов Г. Указ. Соч. С. 503.

8. Власов А.А. О бронепоездах Добровольческой армии // Военная быль. Июль 1971 — январь 1972. № 111—114. С. 40.

9. Орлов Г. Указ. Соч. С. 503.

10. Датюк Н. Штурм Перекопа. М., 1939. С. 61-62.

11. Критский М.А. Последний бой // Корниловский ударный полк. Париж, 1936. С. 222-223.

12. Разгром белогвардейцев у Юшуни. Враг отступает // Перекоп. Сборник воспоминаний. М., Л., 1941. С. 239.

13. Гетц В.И. 6-я корниловская батарея на Перекопе // Часовой, № 409 (5), май 1960 г.

14. Кравченко В.М. Дроздовцы от Ясс до Галлиполи. Сборник. Т. II., Мюнхен, 1975. С. 232-233.

15. Триандафиллов В.В. Указ. Соч. С. 77.

16. Трагедия казачества (Очерк на тему: Казачество и Россия). Часть V (апрель – ноябрь 1920 г.). Глава XXVI. С. 13.

17. Основные директивы и телеграммы М.В. Фрунзе, относящиеся к периоду штурма Перекопа и Чонгара // Перекоп и Чонгар. М., 1933. С. 37-38.

ВТОРОЙ ДЕНЬ ЮШУНЬСКИХ БОЕВ. «ЦВЕТНЫЕ ПОЛКИ» ПРОТИВ КРАСНОЙ ПЕХОТЫ.

Ночь с 28 на 29-е октября для пехоты РККА прошла достаточно результативно. Подразделения готовились к штурму и проделывали проходы в проволочных заграждениях. По воспоминаниям Н. Датюка «…К 16 часам 9 ноября (по новому стилю – прим. В.Ц.) по всему фронту шел упорный бой. 457-й и 459-й полки 153-й бригады 51-й дивизии навалились на первую линию укреплений противника между озерами Старое и Красное, захватили ее, но под натиском белых отошли обратно… Ночь с 9 на 10 ноября (по новому стилю – прим. В.Ц.) застала наши части перед проволокой первой линии Юшуньской обороны противника. Под покровом ночи войска готовились к атаке первой линии… За ночь перед всем фронтом дивизии были проделаны проходы в проволочных заграждениях. С рассветом 10 ноября, имея пулеметы, легкую артиллерию и бронемашины в передних линиях, полки 51-й дивизии перешли в наступление по всему фронту…» (1).

Предварительно подготовленный проход через проволочные заграждения весьма помог атакующим частям РККА. Прожекторов, использование которых помогало защитникам Перекопа, у Юшуни уже не было, стояла туманная ночь и предотвратить «прогрызание» проходов через проволоку было трудно.

По оценке Триандафиллова «…к 24 часам 9 ноября (даты по новому стилю – прим. В.Ц.) 51-я дивизия расположилась для атаки: 151-я стр. бригада, имея в первой линии 453-й и 452-й полки, занимала участок между Каркинитским заливом до тракта Юшуни. За ними стояли кав. группа Житова. 451-й полк, который ранее действовал со 153-й бригадой, теперь остался в подчинении комбрига ударно-огневой. 152-я бригада двумя полками (454-м и 456-м) занимала участок от Перекопского тракта и далее влево до северной окраины озера Старое; 455-й полк — в бригадном резерве в Армянске. Ударно-огневая бригада с 451-м полком — против дефиле между озерами Старое и Красное, имея 2 полка в первой линии и 1 полк во второй — у хут. Филатово. Отдельная кав. Бригада — в хут. Пятихатки — в распоряжении комбрига ударно-огневой. 153-я бригада — в дивизионном резерве в районе Армянск — Филатово — хут. Булгаков.

Артиллерия была распределена между бригадами, причем ни по одному из документов нельзя установить ее количество в каждой бригаде. Можно только установить, что к 10 ноября (даты по новому стилю – прим. В.Ц.) 51-я дивизия должна была передать в 15-ю, 52-ю и Латышскую дивизии всю артиллерию этих дивизий, которая работала с 51-й дивизией под Перекопом, так что дивизия оставалась с одной своей артиллерией, т. е. 24 легких и 9 тяжелых орудий…» (2). Согласно данным Датюка «от Черного моря до озера Красное» у РККА 28 октября было сосредоточено 57 орудий (разного калибра).

Им противостояло, на аналогичном участке фронта, 126 орудий РА. Но в данной численности Датюк суммирует как орудия Корниловской и Дроздовской дивизий (71 вместе с приданными частями), так и орудия Марковской дивизии (21), которые еще не прибыли, орудия Терско-Астраханской бригады (6), также еще не прибывшей к Юшуни, и 26 орудий «специальной артиллерии» (3). Заметным преимуществом артиллерии РККА была ее сосредоточенность (в отличие от предыдущих боев за Турецкий вал и на Чувашском полуострове), тогда как врангелевским артиллеристам добиться необходимой концентрации огня, при общем превосходстве в численности и калибре орудий, не удавалось.

Показательно, что французский опыт артогня периода Первой мировой войны требовал, условно говоря, наличия так называемой «слабой нормы», при которой «для решающей атаки укрепленных позиций» требовалось 10 легких орудий, 5 – тяжелых, 5 – гаубиц, 5 – дальнобойных. «Средняя норма» включала уже 14 легких орудий, 7 – тяжелых, 6 – дальнобойных, а «сильная норма» состояла из 18 легких орудий, 10 – тяжелых и 8 дальнобойных. Известный военный ученый, генерал-лейтенант Н.Н. Головин, в изложении опыта Первой мировой и Гражданской войны, исходил из того, что на 1 версту для наиболее эффективной «стрельбы по фронту неприятельской пехоты» следует сосредоточить 21 батарею. Но и при среднем показателе (15 батарей) можно было бы рассчитывать на образование «огневого вала». При этом Головин выделял два важнейших показателя – «наибольшую дальнобойность» и высокую «плотность боя на горизонтальной плоскости», что обеспечит «большую пригодность для сопровождения пехоты» (4).

Таким образом, в предстоящей артиллерийской дуэли и РККА и РА обладали примерным паритетом. И у той и у другой стороны были равные возможности для оборонительной стены заградительного огня и, в то же время, равные перспективы для наступательного «огневого вала». Иными словами атаки и контратаки пехоты могли успешно отражаться обеими сторонами (что и подтвердили последующие бои), но ни одна из сторон к утру 28 октября не обладала еще гарантированной перспективой успешного наступления, исходя из возможностей артиллерии. Решающее слово, поэтому, оставалось за пехотой.

Против наступающих частей РККА в межозерных дефиле сосредоточились последовательно (с левого фланга на правый): 2-й, 3-й и 1-й Корниловские полки, 3-й и подошедший позднее 1-й и 2-й Дроздовские полки. Далее, в районе Карповой балки, позиции вблизи которой могли считаться продолжением Юшуньских линий, находились подразделения 13-й пехотной дивизии 2-го армейского корпуса, оставившие Караджанай, а также отступившие после тяжелых боев с Чувашского полуострова кубанские казаки из бригады генерала Венкова и остатки Сводного батальона. К ним уже подходили кавалерийские полки из резервного корпуса генерала Барбовича. О боях на Карповой балке речь пойдет в следующем разделе, а пока рассмотрим, каким образом разворачивались операции на главном участке Юшуньских укреплений.

Новая атака Юшуньских позиций началась в ночь с 27 на 28 октября. Показательно, что бойцы дивизии Блюхера не стали дожидаться подхода резервов (латышских стрелков) и по собственному почину, предварительно прорезав проходы в проволоке, возобновили наступление между двумя и термя часами ночи.

Утром 28 октября главный удар красноармейские части наносили на корниловские и дроздовские позиции. Критский так описывает жестокое противостояние на линиях корниловских ударников: «…около 10 часов утра красные перешли в наступление, направляя главный удар в стык 1-го и 3-го Корниловских полков (именно здесь был небольшой разрыв в оборонительной линии – прим. В.Ц.). Вначале корниловцы отражали атаки успешно, но к полудню противник ввел более крупные силы и всю свою артиллерию. Пулеметчики вытащили из укрепленных гнезд пулеметы и стреляли прямо с бруствера. Пулеметная тачанка капитана Бурьяна выскочила перед окопами на откытую позицию. Словно мак, заалела между проволокой красная фуражка Бурьяна. Вой и взрывы снарядов усилились. Около тачанки падают лошади. Пулемет еще надрывается, но вот по корниловской цепи пробежал взволнованный вздох: «капитан Бурьян, капитан Бурьян…» Доблестный капитан был убит.

Красные ворвались в стык между 1-м и 3-м полком и начали распространяться по окопам влево и вправо. Под сильнейшим обстрелом корниловцы стали отходить. В ногу был ранен полковник Левитов. Его поднимают и уносят. Он кричит «бейте их…, бейте их…» В этом бою был переранен почти весь командный состав Корниловской дивизии…» (5).

Более подробное описание этих событий приводит Левитов (запись от 28 октября). Помимо описания удачного в общем и целом отражения атак наступающего противника, он приводит гораздо более значимое описание контратаки корниловцев и ее крайне негативных последствий для дальнейших боев: «…На рассвете противник крупными силами, при поддержке сильного артиллерийского огня, перешел в наступление на фронте дивизии. Несмотря на малочисленность полка и усталость людей от продолжительных и тяжелых переходов, сопровождавшихся беспрерывными и непосильными боями, полк с мужеством сдерживал натиск. Однако правофланговый 1-й полк атакой красных со стороны Дроздовской стрелковой дивизии был выбит из первой линии. 3-й полк оказался под угрозой удара с тыла.

В это время временно командующий дивизией генерал Пешня берет от 2-го полка броневик и приказывает по телефону 3-му и 2-му полкам переходить в контратаку. Я, командир 2-го полка, осмелился было указать на опасность неустойки слабого 3-го полка, и тогда 2-й полк будет прижат к заливу, но в это время мне доложили, что 3-й полк уже выходит за проволоку для атаки.

Я тогда считал атаку ненужной и рискованной, но неуместной поспешностью командира 3-го полка был поставлен в необходимость подставлять и свой полк под пули красных, а не отбросить их еще раз силой своего огня. Когда 2-й полк выходил за проволоку, 3-й полк жиденькой цепочкой, во главе со своим командиром полка полковником Щегловым на коне, уже двигался на окопы красных под вой пулеметов противника.

Бесполезность контратаки в создавшихся для нас условиях тяготила меня. Снаряды и пули градом обрушились и на 2-й полк, который спокойно и дружно шел в контратаку. Занятый судьбой своего полка, я не обращал внимания на действия 3-го полка, но когда посмотрел на его участок, то увидел печальную картину отступления его, теперь уже без командира полка, раненого в этой вылазке. Тут и я приказал отходить под прикрытием пулеметов в свои окопы.

Проходя через проволочное заграждение, я остановился, чтобы еще раз взглянуть на обстановку на участке 3-го полка, но здесь пришел конец и моему командованию доблестным 2-м Корниловским ударным полком. Пуля попала мне в левый пах, пробив толстую сумку с картами, и остановилась в позвоночнике спинного хребта. Она сбила меня с коня, почти мгновенно парализовав обе ноги. Через 8 лет, в Болгарии доктор Берзин сделал мне операцию и преподнес мне на память о Родине русскую остроконечную пулю с погнутым концом, нанесшую мне тринадцатую рану в борьбе за честь и достоинство национальной РОССИИ. Одновременно со мной был тогда ранен и мой помощник полковник Лысань Антон Евтихиевич, тоже в пах, но навылет. В командование полком вступил полковник Трошин, его помощником стал капитан Возовик.

В этом бою из лиц командного состава были ранены: временно командовавший дивизией генерал Пешня, и во временное командование дивизией вступил командир Корниловской артиллерийской бригады генерал Ерогин.; командир 1-го Корниловского ударного полка полковник Гордеенко, и полк принял подполковник Ширковский; командир 3-го Корниловского ударного полка полковник Щеглов и его помощник полковник Пух, и полк принял полковник Минервин.

Несмотря на неудачу, дивизия все же удержалась на своем участке…» (6).

Чем примечательны воспоминания корниловцев – участников боев у Юшуни? Следует отметить три важных момента. Первое – относительно успешное отражение атаки ружейно-пулеметным огнем даже при недостаточно подготовленных для эффективной стрельбы закрытых пулеметных гнездах (вследствие недостаточного обзора и малого угла обстрела). В противном случае не было бы необходимости «вылезать на бруствер» пулеметчикам и выезжать на открытую позицию на тачанке капитану Бурьяну. Профессионализм корниловских стрелков и высокая техническая подготовка пулеметов не вызывают сомнений, можно вспомнить, как отбивались «ружпульогнем» описанные выше фронтальные атаки красной пехоты на Турецкий вал. Помимо привычных «Максимов» и «Виккерсов», широко использовались легкие ручные пулеметы британской и французской систем «Льюис» («люська» на сленге) и «Шош», полученные в поставках 1919 – 1920 годов. Хотя, конечно, необходимо учитывать физическую усталость корниловцев после непрерывных боев и переходов.

Второе – обнаружившаяся бесперспективность контратаки (даже при поддержке броневика), предпринятой генерал-майором Пешней в условиях сильного давления на укрепления пехоты 51-й дивизии РККА. Сам по себе выход из окопов и бросок (очевидно, с расчетом на удар «в штыки») был бы вполне оправдан в случае расстройства наступающих цепей красноармейцев. В этом случае можно рассчитывать на успех самой контратаки и даже на последующий стратегически выгодный и ожидаемый прорыв в тыл частям РККА (что, собственно, и намеревался сделать Кутепов, отдавая распоряжение о возвращении утраченных позиций на Перекопе).

Но и в тактическом отношении подобная контратака могла бы дать эффект посредством ослабления фронтального натиска со стороны не менее уставших и обескровленных подразделений дивизии Блюхера. Но, очевидно, Пешней не было принято во внимание наличие довольно плотного заградительного огня со стороны подошедшей к передовым линиям полевой артиллерии РККА (чего не было на Турецком валу) и пулеметчиков. А также наличие сильного резерва в виде Латышской стрелковой дивизии, которую, как будет показано далее, Фрунзе уже выводил в это время на фронт перед корниловцами с целью замены ею уставших стрелков Блюхера. В этой ситуации контратака корниловцев неизбежно бы захлебнулась.

Возможно на решение о контратаке повлияло и моральное состояние корниловцев и их командиров, уставших от бесконечных атак красных и посчитавших, что «настал момент» для сосредоточенного удара, который разом покончит с натиском РККА. Но, как оказалось, ожидания не подтвердились и предпринятый «выход за проволоку» ничего, кроме больших потерь в командном составе и в рядах ударников не принес. Правда, оборонительные линии Юшуни оказались все-таки не такими слабыми и отступившие со значительными потерями корниловцы смогли «удержаться на своем участке».

Третье – немаловажное свидетельство Левитова о том, что красноармейцы атаковали 1-й Корниловский полк «со стороны Дроздовской стрелковой дивизии». Что же происходило у соседей корниловцев и как это сказалось на общей устойчивости Юшуньской обороны?

В воспоминаниях дроздовцев присутствует очевидное расхождение в хронологической последовательности боев у Юшуни. В воспоминаниях Туркула / Лукаша, к сожалению, не указана дата последней атаки и, следуя авторскому изложению, бои у Армянска – Караджаная и бои на Юшуньских укреплениях сливаются в единое целое (7). Более подробное описание, с указанием времени и места, давал Кравченко. Прежде чем перейти к его воспоминаниям следует отметить не подтвержденную директивами, но очевидно состоявшуюся смену командования, непосредственно руководящего Юшуньскими боями.

Как уже отмечалось, общее руководство обороной перешейков осуществлял генерал Кутепов. Но, будучи в ставке в Джанкое, он далеко не всегда мог адекватно оценивать быстро меняющуюся обстановку. Генерал Писарев, комкор 1-го, и генерал Гравицкий, очевидно ставшие инициаторами ошибочного отступления от Турецкого вала к Юшуни, могли уже не вызывать безусловного доверия. Комкор 2-го генерал Витковский находился на Чонгарском направлении. Поскольку готовился контрудар, в котором решающую роль призван был сыграть кавалерийский корпус генерала Барбовича, логичным становилось решение о сосредоточении именно у него – комкора конного, командных полномочий на Юшуньских рубежах. Также следовало учесть и то, что Барбович был старший в чине (генерал-лейтенант) в сравнении со строевыми командирами, готовившихся к прорыву «цветных полков» (генерал-майоры). К сожалению, проследить четкое управление операцией с 27 по 29-е октября не представляется возможным.

Командиры дроздовских полков, согласно воспоминаниям Кравченко, знали о готовящемся контрударе и готовились к нему. «…Вечером был получен приказ от Главнокомандующего о сосредоточении ударной группы. Дроздовской дивизии было приказано сосредоточиться немедленно, еще ночью, в районе Карповой Балки, куда должна подойти наша конница генерала Барбовича и донские части генерала Гусельщикова. Задача ударной группы была прорвать фронт, выйти в тыл, заняв Армянск и Перекоп, отрезать и уничтожить силы красных, которые уже успели втянуться в перешейки. Генерал Туркул, ссылаясь на переутомление частей дивизии, донес, что ночью дивизия не сможет выступить и отложил переход под утро. Генерал Туркул вновь имел приступ возвратного тифа и дивизию принял генерал Харжевский. Дивизия в составе 1-го и 2-го Дроздовских полков, с приданными ей частями дивизии генерала Ангуладзе (части 13-й пехотной дивизии – прим. В.Ц.), сосредоточилась к рассвету в районе Карповой Балки. С утра 28 октября загорелся упорный бой впереди Юшуньских позиций…» (8).

Таким образом, можно утверждать о создании специального соединения («ударной группы»), которая должна была нанести поражение противостоящим частям РККА и, развивая успех, продвигаться далее, к оставленным накануне позициям у Армянского Базара и Турецкого вала.

Недавно опубликованный дневник Г. Орлова не дает, к сожалению, точную информацию о том, в какое время состоялась последняя атака дроздовцев. Согласно его записям, еще в предыдущий день (27 октября) «после нескольких выстрелов мое 4-е орудие перестало стрелять: испортилось стреляющее приспособление (результат интенсивной стрельбы по наступающим частям РККА – прим. В.Ц.). На месте исправить его не удалось, так как сильно погнулась одна часть (возможно предположить повреждение замка – прим. В.Ц.), и полковник Слесаревский (полковник Александр Павлович Слесаревский – командир 3-й батареи 3-го отдельного легкого артиллерийского дивизиона – прим. В.Ц.) отправил меня в Юшунь, чтобы исправить это в обозе 1-го разряда с помощью артиллерийского техника. Как мы ни бились, но ничего сделать не могли, а запасных частей не было…» (9).

Тем не менее Орлов описал контратаку Дроздовской дивизии на страницах альманаха «Вестник Галлиполийцев», отметивший, что совместно с ними в ней участвовали «слащовцы» (подразделения 13-й пехотной дивизии генерала Андгуладзе). Это маловероятно, поскольку последние стояли на позициях непосредственно у Карповой балки, а не вместе с дроздовцами (10). Затем об этой контратаке, в несколько отредактированном виде повествовал Кравченко, процитировавший также воспоминания Туркула / Лукаша.

По свидетельствам автора книги «Дроздовцы. От Ясс до Галлиполи» на Юшуньских позициях утром 28 октября разгорелся упорный, ожесточенный бой, сопровождавшийся контратакой дроздовцев. «…Ружейный и пулеметный огонь слились в одно сплошное клокотание. Легкие орудия стреляли почти непрерывно. Огонь, по своей силе и интенсивности, как утверждали участники Первой мировой войны, не уступал огню в боях на театре военных действий мировой войны. Приблизительно около 6-ти часов утра началось наступление ударной группы под командой генерала Харжевского. Главный удар наносился 3-м батальоном 1-го Дроздовского полка и был вначале очень успешным, хотя очень немногие уже верили в возможность нанесения с нашей стороны стремительного удара, так как части были значительно потрепаны в предыдущих боях и дух их уже пошатнулся. И вот, несмотря на все это, Дроздовцы стали энергично рвать красный фронт и очень быстро погнали красных…

«В последний раз, как молния, — читаем мы в воспоминаниях генерала Туркула, — врезались Дроздовцы в груды большевиков. Страшно рассекли их. Белый лебедь с отчаянной силой, перед смертью, бил крыльями. Атака была так стремительна, что противник, уже чуявший наш разгром, знавший о своей победе, а такой противник непобедим, под ударом Дроздовской молнии приостановился, закачался и, вдруг, покатился назад. Старый страх, непобежденный страх перед Дроздовцами, охватил их. Цепи красных, сшибаясь, накатываясь друг на друга отхлынули под нашей атакой, когда мы, белогвардейцы, в нашем последнем бою, как и в первом, с винтовкой на ремне, с погасшими папиросами в зубах, молча шли на пулеметы во весь рост».

Прорыв удался. Уже было взято около 1000 пленных, 2 орудия, но нашей конницы не было видно на горизонте. Она опоздала и появилась только около девяти часов. Наше стремительное наступление, не имея поддержки, скоро стало захлебываться, так как красные подтянули большие резервы и начали нажимать на Дроздовцев с двух сторон. Части полка стали отходить, и местами очень стремительно.

Участники этого боя после говорили, что за все время войны они ни разу не видели, чтобы 1-й Дроздовский полк так стремительно отходил. 1-я батарея даже бросила одно орудие, попав в очень тяжелое положение. Захваченные пленные стали разбегаться. Два бронеавтомобиля красных проскочили в наш тыл. Одно время они двигались без выстрела и их приняли за своих, и только когда они приблизились настолько к 3-й батарее, что на одном из них можно было прочесть «Красный Крым», поняли, что они неприятельские. Тогда открыли по ним огонь.

В тот момент, когда наши отступавшие части, будучи прижаты к проволоке, в некоторых местах начали оставлять окопы, сзади появилась наша конница, опоздавшая ровно на два с половиной часа. С ее помощью положение было полностью восстановлено, но думать о прорыве уже не приходилось, так как момент для этого был уже упущен. Опоздание же конницы произошло потому, что многие старшие начальники уже знали, что вопрос об оставлении Крыма уже решен и это обстоятельство сыграло психологическую роль. Красные в течение всего дня вели энергичное наступление громадными силами по всему фронту и им удалось днем овладеть Юшуньской и Чонгарскими позициями (у Чонгара еще не было решающего прорыва РККА – прим. В.Ц.), покрыв трупами проволочные заграждения, но на участке Карповой Балки красные не смогли продвинуться.

Во время боев на перешейках Дроздовская дивизия понесла большие потери, но разбита не была. Менее других пострадал 1-й стрелковый полк. Остальные полки и артиллерия пострадали сильно. В последнем бою на Юшуньской позиции был смертельно ранен командир 3-го полка полковник Владимир Степанович Дрон. Во 2-м, 3-м и 4-м полках большинство командиров батальонов и офицеров было убито или ранено. Среди убитых во 2-м полку командиры батальонов полковники Рязанцев и Потапов. В бою под Карповой Балкой был ранен командир 1-го полка генерал Чесноков, убито и ранено много офицеров и стрелков, но полк вынес из боя всех своих убитых и раненых. Среди убитых был и начальник пеших разведчиков капитан Ковалев…» (11).

Примечательно, что в воспоминаниях и дневниковых записях у Орлова речь идет именно о 29 октября, тогда как выше было отмечено, что сам он в этот день не был на позициях, а занимался ремонтом поврежденного орудия на базе (12).

Уместно привести описание этой контратаки с «красной» стороны. В сборнике «Перекоп», в разделе «Разгром белогвардейцев у Юшуни» речь идет о боях 11 ноября (29-го по старому стилю). Однако в описании контратаки дроздовцев совершенно очевидно (в соответствии со схожими описаниями у Кравченко) речь идет о предыдущем дне – 10 ноября (28-го по старому стилю). Здесь также упомянуты взятие в плен красноармейцев, прорыв красных броневиков и подошедшая конница, оказавшая поддержку отступавшим дроздовцам. «…На другом участке 134-й полк и другие пехотные части стали отступать. Белогвардейцы взяли в плен два батальона красной пехоты. Тогда командир третьего автоброневого социалистического отряда с двумя бронемашинами «остин» и «фиат» (один из них «Красный Крым» - прим. В.Ц.) двинулся на противника. Несмотря на то, что белая батарея била почти в упор по бронемашинам, они шли вперед.

Горсточка храбрецов забралась в тыл противника, навела здесь панику. Колесами машин было передавлено много солдат. Отряд помог двум батальонам красноармейцев выйти к своим частям, перебил прислугу и лошадей у батарей белых и захватил два орудия. В бою были ранены шофер, пулеметчик и начальник бронемашины, убит шофер заднего руля и один пулеметчик.

Но отчаянные атаки белогвардейцев смяли красную пехоту. С диким гиканьем и свистом, со сверкающими на солнце саблями мчалась конница Барбовича вслед за отступающими красноармейцами. Спас положение удачный маневр Второй конной армии. Навстречу коннице Барбовича с севера показалась конная лава, за ней была скрыта цепь тачанок с пулеметами. Две лавы быстро сближались. Вот уже осталось меньше тысячи шагов. И вдруг красные бойцы отскочили направо и налево, лава красной конницы раздвинулась, и перед противником оказалось 250 пулеметов на тачанках. Первые ряды конницы Барбовича были сметены свинцовым дождем. Остальные повернулись и, спасаясь от настигавших пуль, помчались назад, где попали под огонь наступавших частей 51-й дивизии. К 16 часам красные части левого фланга вышли на линию южного берега озера Красного…» (13).

Маловероятно и не вполне правдоподобно (применительно к событиям именно 28 октября) в этом описании выглядит только контратака конницы Барбовича. О ее боевой работе речь пойдет в следующем разделе, однако стоит заметить, что отражение конных атак ударного корпуса с помощью пулеметных тачанок и артиллерийского огня, во время боев на Юшуни, упоминалось трижды (подразделениями армии Н.И. Махно 27 октября, второй конной 28 октября и совместно пехотой и конницей РККА 29 октября). Очевидно, что здесь имели место «накладки» в описаниях одной и той же атаки и способов ее отражения.

Все свидетельства со стороны РККА подтверждают интенсивность артиллерийского огня, причем с обеих сторон. По воспоминаниям Датюка «…из района станции Юшунь вела ураганный огонь сотня орудий противника (явное преувеличение – прим. В.Ц.). Перед второй линией белая артиллерия образовала стену заградительного огня. Казалось, что ничто живое не может проскочить сквозь взрывы гранат и ад неприятельского огня. Огонь врангелевской артиллерии был столь интенсивен, взрывы снарядов так часты, что временами казалось, будто у белых батарея стоит на батарее. Но эта стена заградительного огня не смогла остановить начавшиеся атаки 51-й дивизии.

Единственным местом укрытия нашей пехоты служили воронки от взрывов снарядов. По всему полю чуть заметно было, как на четвереньках, ползком, как бы срастаясь с землей, продвигаются вперед бойцы и сваливаются в воронки. Выбрав удобный момент, стрелки из одной воронки переползали в другую. Затем в следующую… И так до тех пор, пока не добирались до проволочных заграждений белых.

Наши артиллеристы не смущались огромным превосходством (что не соответствовало действительности – прим. В.Ц.) артиллерии белых. Измученные голодом, жаждой, замерзшие, с горящими от бессонных ночей глазами, почерневшие от смертельной усталости, они напрягали последние силы – тащили на себе орудия, шли вместе с передовыми частями пехоты и разбивали прямой наводкой бетонированные пулеметные гнезда.

В 16 часов полки 151-й бригады прорвались через огненный вал снарядов и заняли вторую линию укреплений, 454-й и 456-й полки захватили южный берег озера Старое. Ударная бригада выбила Дроздовскую дивизию из второй линии окопов. К ночи все части подошли к третьей линии укреплений…» (14).

Один из важных хронологических моментов: сведения о выходе соединений РККА «на линию южного берега озера Красное», то есть о взятии основной линии Юшуньских позиций, защищавшихся дроздовцами, относятся к 28 октября. Помимо приведенной выше цитаты из сочинения Датюка, согласно описаниям в том же сборнике воспоминаний «Перекоп», «К 9 часам утра 10 ноября части 51-й дивизии взяли первую линию Юшуньских укреплений. Начался бой за вторую линию укреплений… Несмотря на огонь противника, 151-я бригада к 16 часам захватила вторую линию укреплений. Два полка 152-й бригады заняли южный берег озера Старое. Ударная огневая бригада выбивала Дроздовскую дивизию из дефиле озер Старое и Красное и ночью подошла к южному берегу озера Красного…» (15).

Следует отметить, что утренняя контратака дроздовцев 28 октября во многом была схожа с аналогичной контратакой корниловцев, описанной выше. Здесь снова проявилась явная поспешность и непредусмотрительность контратаки, при которой пехота выходит из окопов и наносит фронтальный удар по наступающим частям РККА (Ударная огневая бригада и части 153-й бригады). При достаточно прочной обороне, обеспеченной артиллерийским огнем, при отсутствии явного численного преимущества над красноармейскими подразделениями это решение вряд ли могло быть оправдано боевой обстановкой. Ведь сильный, отмеченный в советских источниках «заградительный огонь», очевидно позволял дроздовцам и дальше «отсиживаться» в окопах (пусть даже и не в бетонированных блиндажах) и наносить тяжелые потери наступающей пехоте.

Что произошло в результате? Прежде всего – излишняя самонадеянность дроздовцев. Можно ли начинать атаку пехотой, не дождавшись, даже приблизительной, поддержки со стороны кавалерии? Логично предположить отсутствие должной обоюдной информированности между дроздовцами и конницей Барбовича, хотя, по воспоминаниям Левитова, телефонная связь между корниловскими подразделениями действовала. Но можно ли было послать ординарцев с письменными или устными сообщениями? Можно ли было обменяться сигнальными ракетами? На эти вопросы, к сожалению, нет точного ответа.

Чем была вызвана подобная инициатива? С большой долей вероятности можно предположить, что строевые командиры дроздовцев стремились «реабилитироваться» за описанную выше неудачную контратаку 26 октября от Армянского Базара на Чувашский полуостров и сдачу в плен нескольких сот стрелков. И, несомненно, им это удалось. Тактическая инициатива была налицо. Решительный натиск на наступавших красноармейцев «старого», «коренного» 1-го Дроздовского полка, взятие большого количества пленных, выход на новые рубежи перед Юшуньскими позициями – все это, в значительной степени, оправдывало предпринятую атаку, возвращало ощущение непоколебимости боевой славы Дроздовской дивизии.

Но какова была цена этого временного успеха? Отступление назад, с еще большими потерями в личном составе. Ранения и гибель многих командиров, потери артиллерийских орудий, оставление занимаемых исходных линий Юшуньских позиций и откат к последнему, уже достаточно слабому, рубежу обороны, обнаженность фланга соседней Корниловской дивизии, вследствие чего в их окопы (согласно воспоминаниям Левитова) смогли проникнуть штурмующие Юшунь красноармейцы. Достойная ли это «цена реабилитации» за поражение 26 октября?

Здесь можно заметить и проявленную недооценку противника. Как и у корниловцев, у дроздовцев, по-видимому, была уверенность в том, что им удастся быстро опрокинуть наступавшего противника, соединений дивизии Блюхера, ослабленных боями за Турецкий вал и на Чувашском полуострове. Но не был учтен фактор заградительного артиллерийского и ружейно-пулеметного прикрытия со стороны РККА, подход резервов (Латышская дивизия и части 2-й Конной армии), а также наличие двух сильных бронеавтомобилей, прорвавшихся в ряды контратаковавших дроздовцев.

Таким образом, подводя итог пехотным и артиллерийским боям 28 октября, можно заметить, что перспективы прочной обороны РА на новых рубежах оказались утрачены. Хотя корниловцам и дроздовцам удалось удержаться на последних линиях Юшуньских позиций, но надежд на массированный, глубокий контрудар с их участием уже не было. Большие потери в командном составе, множество убитых и раненых ударников и стрелков, полностью разрушенная оборонительная система передовых рубежей и все это – цена двух скоротечных и, в общем-то, тактически ошибочных контратак, плачевные результаты которых стали прямо противоположными ожидавшимся. Теперь даже при сохранении паритета в новой артиллерийской дуэли (с учетом подхода резервов РА) наступательный порыв красноармейской пехоты имел реальные шансы увенчаться полным успехом.

Показательны описания занимаемых красноармейцами юшуньских позиций к исходу боев 28 октября: «…окопы белых являют зрелище ужасного разрушения. Патронташи, штыки, пустые гильзы от снарядов, винтовки, котелки, разбитые пулеметы, зарядные ящики, сломанные повозки и двуколки, подбитые орудия, трупы людей и лошадей, - всем этим заполнено пространство между первой и второй линиями белых. Жалобно стонут тяжело раненые. В воронках от снарядов собираются целые группы раненых…». К этому добавлялась также и одна из главных надежд оборонительных рубежей – густая колючая проволока. «Проволочные заграждения, изуродованные нашей артиллерией» - таково ее состояние после двухдневных боев (16).

Отметим последнее, весьма важное свидетельство – участие кораблей Черноморского флота в обстреле наступавших на Юшунь частей РККА. Для начала приведем свидетельство полковника Левитова, полностью отрицавшего какую-либо поддержку юшуньской обороны со стороны флота. Оппонируя советским свидетельствам, которые он цитирует в своей книге, он заявлял: «…как командир 2-го Корниловского Ударного полка, занимавшего самый левый фланг позиций белых, до самого Перекопского залива, свидетельствую, что стрельбы наших судов в этих боях не видел и о ней не слышал…») (17).

Свидетельства со стороны наступавших на Юшунь красноармейских командиров гораздо более конкретны. Все они сводятся к тому, что обстрел со стороны кораблей был. Наиболее развернутое описание и объяснение этому факту дает Датюк. «…Около 11 часов далеко в море появились черные, едва заметные дымящиеся точки. Точки эти все более увеличивались и скоро отчетливо стали видны очертания боевых кораблей врангелевского флота.

Из-за горизонта появлялись все новые дымки и число силуэтов судов все увеличивалось. Наблюдатели насчитывали их до 20. Мелководье залива не позволяло флоту белых подойти к самому берегу. Он остановился примерно в трех километрах от него. Все суда вытянулись в одну линию и открыли с правых бортов артиллерийский огонь. Залпы судовой артиллерии посылали в нашу сторону сотни снарядов. Весь Перекопский перешеек покрылся воронками от разорвавшихся снарядов. Наше спасение заключалось в том, что связь между сухопутными войсками и флотом у белых была слабая.

Весь свой огонь флот сосредотачивал перед первой линией укрепления белых, где находились лишь незначительные наши части. Вся наша пехота была уже впереди, около второй линии укреплений белых, и только кавалерийская группа (51-й и 9-й кавалерийские полки), охранявшая побережье от возможного десанта противника, страдала от сильного обстрела судовой артиллерии…» (18).

Сам по себе факт обстрела с моря не является чем-то необычным для Причерноморья во время Гражданской войны. В период боевых действий весны-осени 1920 года активно действовали, обстреливая побережье, устье Днепра линейный корабль «Генерал Алексеев» и крейсер «Генерал Корнилов». Широко распространенной практикой стала поддержка корабельной артиллерией врангелевских десантов. Однако, имея большую осадку, крупные боевые корабли не могли подойти вплотную к оборонительным рубежам у Перекопа. И упоминание в описании о двадцати кораблях, участвовавших в обстреле, не представляется реальным.

Но корабельный огонь по наступающим красноармейцам, видимо, все-таки имел место. Это могли быть корабли с небольшой осадкой (вплоть до тральщиков), вооруженные артиллерией среднего и малого калибра, но достаточной для того, чтобы вести результативный обстрел на ближних дистанциях. Наконец, нельзя полностью исключить и версию, что в обстреле могли принимать участие корабли из соединений союзного флота Франции, находившиеся вблизи крымского побережья в эти дни.

Левитов мог и не увидеть, и не обратить внимание на обстрел, поскольку, как следует из свидетельств, он велся не по передовым рубежам, а, фактически, по тылам наступавших на Юшунь частей РККА. К моменту начала обстрела (не ранее полудня) контратака корниловцев уже была отбита, им пришлось отступить на вторую линию укрепленных позиций. Сам же Левитов был к этому времени ранен и не мог наблюдать непосредственных результатов корабельного огня.

Так факт участия кораблей требует дополнительного документального подтверждения, возможно, по источникам, связанным с историей Черноморского флота, или союзного флота Франции.

В заключение можно привести фрагмент из очерка Триандафиллова, на этот раз отнюдь не критиковавшего действия командования РККА: «…52-я и 15-я стрелковые дивизии глубоко эшелонировались между озерами Красное и Сивашом, имея передовые полки непосредственно перед Карповой Балкой. Плотность фронта наших частей в узких междуозерных дефиле была значительной. Так на участке 151-й и 152-й бригад на каждый 1 км. фронта приходилось 1800 штыков и сабель и до 60 пулеметов. В Ударно-огневой бригаде (она стояла против дроздовцев – прим. В.Ц.) — 1200–1500 штыков и 75–85 пулеметов. Глубина боевых порядков была настолько достаточна, что она обеспечивала непрерывное питание боя из глубины.

Артиллерия была распределена по полкам полностью (в отличие от боев на Турецком валу – прим. В.Ц.).

Командование армии предполагало произвести некоторые перегруппировки: оно хотело ввести в бой сразу больше войск, поэтому приказало Латышской дивизии сменить правофланговые части 51-й дивизии (между Каркинитским заливом и озером Старое) и наступать на Юшунь. 51-й дивизии оставался участок только между озерами Старое и Красное.

Но эти распоряжения не успели быть выполнены, так как на рассвете 10 ноября (по новому стилю – прим. В.Ц.), еще до подхода Латышской дивизии, 51-я дивизия всеми своими частями атаковала противника на всем фронте. Около 9 час. уже были получены сведения о том, что бой идет внутри позиции противника, причем на левом фланге первая линия неприятельских окопов пройдена. Одновременно обнаружился и резкий успех на участке 15-й стр. дивизии, которая ворвалась на позицию частей 13-й пехотной дивизии противника и отбросила их на юг (об этом в следующем разделе – прим. В.Ц.). Утром 10 ноября (по новому стилю – прим. В.Ц.) казалось, что успех всей операции разрешится на левом фланге, где противник уже дрогнул, но скоро ход событий принял иной оборот.

Противник сильным огнем сначала приостановил наступление и 15-й и 52-й стрелковых дивизий, а потом контратаковал их (контратака дроздовцев – прим. В.Ц.) и вынудил к отходу к самым выводам из Литовского полуострова. На участке же 51-й стрелковой дивизии, особенно на правом фланге, несмотря на тяжелые условия наступления (фланкирующий огонь судовой артиллерии), пехота заняла сначала первую, а потом и вторую линию неприятельских позиций (после неудачной контратаки корниловцев – прим. В.Ц.).

10 ноября (по новому стилю – прим. В.Ц.) бой на этом и закончился…» (19).

Фрунзе вводил в бой последние резервы. Но эффективность их действий могла оказаться решающей. Тем более если учесть, что таковыми являлись не только части 1-й и 2-й Конных армий, а отличавшиеся высокой дисциплиной, хорошо вооруженные латышские стрелки.

Тем не менее и для защитников Юшуни не все еще было потеряно. Теперь все надежды возлагались на удачный контрудар от Карповой балки где сосредотачивались кавалеристы Барбовича. На марше был и еще один резерв, шедший от Чонгара на Юшунь – Донской корпус. К Юшуни прибыли бронепоезда. Можно было запланировать совместный удар казачьей конницы и пластунов с подразделениями Марковской пехотной дивизии – не менее боеспособной, последней из «цветных» частей, еще не участвовавших в «битве за Крым». Что же происходило на Карповой балке с 27 по 29 октября?

1. Датюк Н. Указ. Соч. С. 65.

2. Триандафиллов В.В. Указ. Соч. С. 77.

3. Датюк Н. Указ. Соч. С. 63-64.

4. ГА РФ. Ф. 6798. Оп. 1. Д. 16. Лл. 1 – 1 об., 2.

5. Критский М.А. Указ. Соч. С. 223-224.

6. Левитов М.Н. Указ. Соч. С. 552-553.

7. Туркул А.В. Дроздовцы в огне. Белград, 1937. С. 321-322.

8. Кравченко В. Указ. Соч. С. 233.

9. Орлов Г. Указ. Соч. с. 504.

10. Орлов штабс-капитан. Последние бои дроздовцев // Вестник Галлиполийцев. София, № 46, 15 апреля 1937 г. С. 37-38.

11. Кравченко В. Указ. Соч. С. 233.

12. Орлов Г. Указ. Соч. с. 505.

13. Разгром белогвардейцев у Юшуни. Последний бой // Перекоп. Сборник воспоминаний. М., Л., 1941. С. 244.

14. Датюк Н. Указ. Соч. С. 66-67.

15. Разгром белогвардейцев у Юшуни. Прорыв Юшуньских укреплений // Перекоп. Сборник воспоминаний. М., Л., 1941. С. 243.

16. Датюк Н. Указ. Соч. с. 63.

17. Левитов М.Н. Указ. Соч. С. 556.

18. Датюк Н. Указ. Соч. С. 66.

19. Триандафиллов В. Указ. Соч. С. 78.