Цветков В.Ж.

Сельское хозяйство белого юга России. Реализация законодательных актов белогвардейских правительств. Кооперация, земское самоуправление на белом юге России в 1919 – 20 гг.

4. Состояние продовольственного рынка в Крыму и Северной Таврии весной-осенью 1920 г.

Источниковая база по данному периоду вполне достаточна, чтобы составить общее представление о динамике спроса и предложения в Крыму и Северной Таврии, росте цен на основные продовольственные товары, состоянии рынка в прифронтовых районах Северной Таврии и «тыловых», защищенных Перекопскими укреплениями Крымских уездах. После расформирования Управления Продовольствия все дела связанные со снабжением армии и тыла в Таврии находились в ведении Главного Начальника Снабжении генерал-майора П. Э. Вильчесвского.¹ Данные о положении продовольственного рынка содержатся в фондах Управления Земледелия и Землеустройства и Управления Торговли и Промышленности ГАРФ.²

Специфика таврического продовольственного рынка в 1920 г. заключалась в следующем: здесь, в отличие от предшествующего периода 1919 г., отсутствовал чрезвычайный спрос на продукты со стороны более северных районов - Малороссии и Черноземного Центра, поэтому организация продовольственного снабжения ограничивалась границами Таврической и части Екатеринославской губерний. С другой стороны усиленно рос спрос на продовольствие со стороны армии и гражданского населения Таврии, выросшего за период гражданской войны (в результате притока беженцев со всей Европейской России - 500 000 чел.) в несколько раз.³

Большие надежды на зерновые запасы возлагало Правительство Юга России в связи с необходимостью организации товарообмена с заграницей для получения вооружения, мануфактуры, топлива, сельскохозяйственного инвентаря и т.д. В данном разделе, как и в предыдущем не рассматривается торговая политика белогвардейских правительств юга России, в том числе и проблемы вывоза продовольствия. Экспорт зерна и других продуктов осуществлялся не за счет закупок у крестьян, а, главным образом, за счет сохранившихся продовольственных запасов еще со времени начала первой мировой войны. Следовательно, влияние аграрно-крестьянской политики на осуществлявшийся вывоз продуктов с белого юга России было ничтожным. Как отмечалось в большинстве свидетельств белых эмигрантов, разведсводках РККА, исследованиях советских историков расчеты на то, что предложение со стороны крестьянских хозяйств будет настолько большим, что сможет удовлетворить не только внутренний, но и внешний рынки, не оправдались.⁴

Темпы инфляции в белой Таврии 1920 г. приняли катастрофический характер. Как отмечалось в разделе 3. большой скачок в насыщении рынка необеспеченными дензнаками произошел зимой 1919/20 гг.⁵ Но если в марте 1920 г. количество бумажных купюр, выпущенных в обращение, равнялось 30 миллиардам, то к августу оно выросло уже до 50 миллиардов. А с 15 сентября по 15 октября Феодосийской денежной экспедиции был сделан заказ на выпуск 60 миллиардов денежных знаков.⁶ Непродуманная финансовая политика подрывавшая хозяйство Таврии, была одним из главных факторов почти непрерывного роста цен на продовольствие, не говоря уже о промышленных товарах.

Внутренний рынок продолжал работать на декларированных еще деникинским правительством принципах «свободы торговли», подтвержденных приказом ГК ВСЮР ген. П.Н. Врангелем № 59 от 25 июня 1920 г.⁷ Однако в условиях промышленной и транспортной разрухи, военных действий и под влиянием указанных выше экономических, финансовых факторов свободный рыночный товарообмен приобретал в белой Таврии все более и более спекулятивный характер.

В марте цены в Крыму существенно выросли по сравнению с осенним уровнем 1919 г. Средняя цена фунта пшеничного хлеба составляла 10-15 руб. (4-6 руб. в октябре 1919 г.), пуд муки-сеянки - 695 руб. (150-200 руб. в октябре), фунт говядины - 175 руб. (20 руб.), масло сливочное - 850 руб. (250 руб.), сахар-песок - 550 руб. (65 руб.) фунт.⁸ С эвакуацией в Крым ВСЮР и гражданских беженцев из Новороссийска цены резко возросли. Прирост составил за март 100%, апрель-130%, май- 190%.⁹ Усиленный, необеспеченный ничем, кроме обесцененных дензнаков спрос на продукты вызывал их подорожание. В мае цены на эти же категории продуктов составляли: 108 руб. фунт пшеничного хлеба, 3350 руб. пуд муки-сеянки, 750 руб. фунт говядины, 3750 руб. фунт сливочного масла, 1200 руб. фунт сахарного песка. Фунт керосина стоил 400 руб., десяток яиц 1000 руб., кварта молока - 300 руб.¹⁰ Даже такой доступный для Крыма продукт как рыба-камса (основной продукт рациона Русской армии в апреле-мае) стоила в мае 1000 руб.¹¹

Уже в первые дни после Новороссийской эвакуации на заседании Совета при ГК ВСЮР ген. П.Н. Врангеле (заседание 9 апреля) генерал-майор. П.Э. Вильчевский констатировал, что «наличные запаса в Крыму муки позволяют предполагать, что муки хватит до нового урожая, при условии расходования до одного фунта в сутки на человека». Необходимо было введение нормированного распределения продуктов. На заседании было решено: воспретить выпечку хлебных изделий, вывоз хлебных злаков из пределов Крыма, уменьшить потребление мяса введением 3 постных дней в неделю (среда, пятница, суббота).¹² Приказом ГК ВСЮР № 2959 от 16 апреля вводилась карточная система продажи хлеба, устанавливалась выпечка хлеба из пшеничной муки с добавлением 200 ячменной муки.¹³

Попытка введения карточной системы на хлеб стала фактически единственной попыткой ограничить принципы свободной торговли на белом юге России 1919-1920 гг. (не считая приказа ген. А.И. Деникина об уголовной ответственности за спекуляцию). Результаты подобных попыток оказались довольно скромными. Введение карточной системы на хлеб в расчете 1 фунта на человека в день (мера эта не касалась армии, которая должна была получать прежние нормы хлебного довольствия - 2 фунта хлеба на человека) было поручено органам городского самоуправления. Однако из всех городов Крыма лишь в Севастополе были введены карточные ограничения.¹⁴ Но это не улучшило продовольственное положение города, хлеб стал исчезать из продажи. Репрессивных мер в отношении укрывателей продуктов не предпринималось, а собственные продовольственные запасы городских управ были невелики.

Недостаток продовольствия стал одной из главных причин майского наступления Русской армии, «выхода на просторы Северной Таврии».¹⁵ Необходимость наступления объяснялась тем, что Крым мог существовать только благодаря организованному подвозу продуктов животноводства из Северной Таврии, топлива из Донбасса, зерновых излишков с Кубани. Поэтому баз налаженного привоза этих товаров, сколько-нибудь длительное пребывание армии и беженцев в изолированном Крыму представлялось невозможным.¹⁶

С занятием хлебородных уездов Северной Таврии, захватом крупных продовольственных складов в Мелитополе, Хорлах, Скадовске и Геническе удалось наладить отправку продуктов в Крым и тем самым облегчить трудности продовольственного рынка. Рост цен в июне-июле замедлился (27% в июне по отношению к маю, в июле прирост составил 0,5-1%).¹⁷ В прессе появились обнадеживающие сообщения о преодолении хлебного кризиса.¹⁸ В правительственных кругах выдвигались предположения о возможном широкомасштабном экспорте таврического зерна.¹⁹ Однако местными уполномоченными УЗиЗ и УТиП высказывались более скромные суждения: «...закупочные цены в Северной Таврии значительно ниже, чем в Крыму (ситуация обратная 1919 г., когда приход белых обычно означал понижение «неоправданно высоких» цен - прим. В. Ц.), мука пшеничная предлагается по 2500-2750 руб. ( в Крыму - 3700 руб.) пуд, ячмень до 250 руб. (в Крыму не ниже 300 до 1000 руб.), ...запасы большие, население отказывается сдавать хлеб за деньги. Для использования хлебных ресурсов Северной Таврии очевидно необходимо снабдить местную продовольственную организацию большим количеством товаров, ходких среди сельского населения...».²⁰

Аналогичное положение отражал доклад уполномоченного по продовольствию в Крыму (июнь): «...закупать хлеб за деньги не просто, невозможно. Цены на хлеб выросли невероятно. В Перекопском уезде ...на 10 июня - на пшеницу до 1000 руб. за пуд... Крестьяне требуют в обмен на хлеб керосин, сахар, чай, мануфактуру, обувь, лопаты, пилы и сельхозорудия, помещики требуют главным образом машины, орудия и материалы производства (примечательная разница в требованиях товарообмена - крестьянские хозяйства уже не рассчитывают на получение машин, а довольствуются элементарными орудиями труда, а ведь до 1914 г. Таврическая губерния занимала ведущее место по обеспеченности крестьянских хозяйств сельскохозяйственными машинами - В.Ц.) все воздерживаются от продажи хлеба...».²¹

В этой ситуации указывалось на возможность ввоза части продуктов из заграницы, планировалось «организовать закупки мяса и жиров на Балканах», поскольку собственные запасы мяса в Крыму были невелики, а закупочные цены составляли 30-25 тыс. руб. за пуд говядины и 100-130 тыс. руб. за пуд сала. Предполагалось осуществить товарообмен на условиях поставки на Балканы соли, имевшейся в Крыму в изобилии. На этих же условиях предполагалось осуществить за рубежом закупку сахара.²²

Средние рыночные цены в Крыму в июле (в период их временной стабилизации) равнялись: фунт пшеничного хлеба стоил 135 руб., пуд муки-сеянки 4300-6000 руб., фунт говядины подешевел на 50 руб., составляя 900 руб., фунт сливочного масла - 3650 руб. также подешевел в сравнении с июнем (3200 руб.), кварта молока - 350 руб., десяток яиц -1100 руб., фунт сахара-песка -1700 руб., фунт керосина - 1405 руб.²³ Фактически неизменной на протяжении почти всего 1920 г. оставалась лишь цена на соль, имевшейся в Крыму в большом количестве (цены на нее колебались от 3 до 6 руб. за фунт).²⁴ Зерно и зернофураж расценивались следующим образом: пуд пшеницы в Крыму, в среднем, - 3500-3000 руб. В июне оптовая цена пуда пшеницы в Симферополе равнялась 3000-3400 руб., ржи- 3000-3500 руб., овса - 3400-3500 руб., ячменя - 3600-3300 руб. Более высоким уровнем цен при этом отличались Евпаторийский, Феодосийский уезды, более низким -Перекопский и Симферопольский.²⁵ В Северной Таврии в это же время средние цены на зерно составляли - 1500-3000 руб. за пуд пшеницы, 1300-1400 руб. за пуд ржи, 1700 руб. - пуд муки-сеянки.²⁶

Несмотря на ведение военных действий непосредственно на территории Северной Таврии, невысокий урожай и повышенный спрос со стороны Крыма, цены здесь были еще сравнительно низкими, что позволяло регулировать спрос между этими двумя районами Таврической губернии на протяжении почти всего лета и начала осени 1920 г. В августе карточная система распределения хлеба, по существу так и не реализованная в полной мере, была отменена. Предложение хлеба в Крыму признали достаточным.

Продолжение операций Русской Армии в направлениях на север (в сторону Александровска-Екатеринослава) и на северо-восток в сторону Донбасса, а также десант на Кубань давали надежды на пополнение продовольственных запасов за счет богатых хлебородных регионов. В сентябре-начале октября газеты белого Крыма отмечали большие возможности (в плане снабжения продуктами) Александровского уезда Екатеринославской губернии, где, якобы «урожайность хлебов значительно выше среднего» (реально Екатеринославская губерния в 1920 г. давала понижение урожайности по сравнению с предшествующим 1919 г.).²⁷ Ввиду кратковременности пребывания Русской Армии в этой районе снабжение продовольствием могло производиться отсюда лишь посредством захвата зерна, зернофуража сбора прошлых лет на продскладах, амбарах, элеваторах в крупных городах и на железнодорожных станциях, а также реквизиций.²⁸ Но нередко из-за нераспорядительности и медлительности военной и гражданской администрации данные продовольственные запасы оказывались невывезенными.

Между тем с начала сентября цены на продукты в Крыму и Северной Таврии начали расти. Вопреки традиционным сезонным колебаниям цен, когда в осенние месяцы происходило их снижение, из-за усиления военных действий, неуверенности крестьян-производителей в выгодном сбыте имевшихся излишков, а также продолжающегося стремительного падения рубля, в Таврии 1920 г. этого не произошло.

По сообщениям УТиП к концу сентября - началу октября цены на пшеницу в Мелитополе поднялись до 3500 руб. пуд, а за первую половину октября выросли до 6000-6500 руб., пуд ржи стоил 5000 руб., пуд ячменя - 1300 руб., пуд муки-сеянки - 10000 руб. (однако отмечалось, что воинские части платят за ячмень по 350 руб., т.е. фактически его реквизируют).³⁰ Тем самым цены на основные зернопродукты в Сев. Таврии сравнялись с уровнем Крыма и даже несколько превзошли его. Так в начале октября пуд пшеницы стоил в Крыму -5000-5300 руб., ржи - 3500-4500 руб., пуд пшеничной муки - 9000-11000 руб., ячменя - 4300-4500 руб., овса - 3300 руб.³¹ Мука-сеянка расценивалась в 13000 руб. пуд, фунт сливочного масла - 7500 руб., фунт пшеничного хлеба - 300-335 руб. Яйца - 4500 руб. десяток, фунт говядины - 1400 руб., кварта молока - 1500 руб.³²

Но наиболее значительный скачок цен на продовольствие за весь «крымский период» произошел в конце октября, после оставления Русской Армией Сев. Таврии. За короткий период (с 15 по 30 октября) цены выросли на 150%.³³ Перед эвакуацией из Крыма фунт пшеничного хлеба стоил в городах (наибольшие цены в Севастополе, Ялте, Керчи) около 500 руб., а в последние дни вырос до 5 000 руб., пуд муки-сеянки вырос в цене до 45000 руб., фунт говядины -1800 руб. фунт, десяток яиц - 10000 руб., кварта молока - 2500 руб., фунт сливочного масла - 20000 руб.³⁴ Столь резкий скачок объяснялся оставлением Северной Таврии, бывшей главным источником снабжение армии, отступившей за Перекоп, и крымских городов, а также продолжающимся «обвалом» врангелевского рубля, котировки которого на Константинопольской бирже после отхода в Крым дошли до 200 тыс. рублей за 1 фунт стерлингов.³⁵ Положение осложнялось отменой незадолго до этого системы твердых закупочных цен и таксировок, что позволяло крестьянам-производителям более выгодно реализовывать хлебные излишки на вольном рынке. Однако в самом большом выигрыше оказывались от этого спекулянты - частные торговцы и ряд кооперативных организаций, фактически монополизировавших предложение сельскохозяйственных товаров на рынке (особенно в приморских городах). Кризис продовольственного рынка после отступления Русской Армии из Северной Таврии, стал своеобразным «падением экономического Перекопа», предтечей военного поражения белого Крыма в ноябре 1920 г.³⁶

Таким образом в белой Таврии 1920 г. продолжали действовать все те же факторы, оказывавшие влияние на положение продовольственного рынка, что и на всем белом юге России 1919 г., -военный и экономический. Причем можно утверждать, что роль экономического фактора оказалась даже несколько более значимой, чем военного, поскольку, например, в защищенном «неприступным Перекопом» Крыму влияние фронта сказывалось опосредованно, а снабжение из Северной Таврии было довольно стабильным на протяжении начала осени. Но инфляция, неудовлетворенность сельского населения товарообменом рано или поздно должны были привести в кризису.

Вопросы стабилизации курса рубля стали одними из главных в повестке заседания, созванного по инициативе ген. П.Н. Врангеля и А.В. Кривошеина Финансово-экономического Совещания, в работе которого принимали участие видные деятели русского финансового мира начала века», в их числе бывший министр финансов России П.Л. Барк.³⁷ В качестве одного из рецептов оздоровления рубля предлагалось его товарное обеспечение таврическим зерном и другими продуктами, налаживание стабильного экспорта в Западную Европу, накопление на основе этого валютных резервов.³⁸ Однако добиться этого обеспечения врангелевского рубля было возможно лишь на основании устойчивого поступления зерна от крестьян-производителей на основании выгодного для села товарообмена. Но предметы товарообмена приходилось закупать за рубежом и, несмотря на их количество, разрыв цен на промышленные и сельскохозяйственные товары продолжал сохраняться не в пользу последних. Получался замкнутый круг, выход из которого представлялся или на пути получения Правительством Юга России валютных кредитов, даже под большие проценты, (на этом, собственно, и строились расчеты финансового ведомства в сентябре-октябре 1920 г.) или через посредство изъятия у крестьян зерна на основании уплаты ими выкупных платежей за закрепляемую в собственность землю (1/5 часть урожая текущего года). Но эти расчеты оправдались слабо.

Подводя итог состоянию продовольственного рынка на белом юге России 1919-1920 гг. следует отметить, что следование принципам «фритредерства», в расчете на то, что рыночная конъюнктура сама исправит все перекосы и недостатки в продовольственном снабжении армии и тыла, оказались совершенно несостоятельными. Пресловутая «свобода рынка» в условиях острого финансового и промышленного кризиса ничего кроме роста спекуляции и мошенничества на белом юге России не принесла рядовому потребителю, а крестьянин-производитель из-за «ножниц цен» и потерь хозяйства от войны, оказался в крайне невыгодном положении. В такой ситуации естественным для расчетливого южнорусского крестьянина становился отказ от предложения продуктов своего труда на рынке. Белогвардейские правительства, отказавшись от сколько-нибудь действенных мер в отношении регулирования рынка и борьбы со спекуляцией (карточное распределение продуктов и попытки производства закупок по твердым ценам себя не оправдывали), оказывалось перед перспективой потери авторитета среди большинства населения.

Примечания

1. Врангель П.Н. Воспоминания. // Белое дело. Т. 6. Берлин, 1928 г., С. 20, 41.

2. ГАРФ. Ф. 355, Ф. 366.

3. Крестьянский путь. Симферополь. 11 сентября 1920 г.

4. Шафир Я. Экономическая политика белых (Крымский опыт). // Красная новь, 1921. № 2, С. 111; Гуковский А. К истории аграрной политики русской контрреволюции (Аграрная политика правительства Врангеля). // На аграрном фронте. 1927, № 7, С. 69-75.

5. Шафир Я. Указ. соч. С. 117; Кин Д. Указ. соч. С. 138.

6. РГВА. Ф. 101, Оп. 1, Д. 174, Л. 139 об.; Великая Россия. Севастополь. 21 сентября 1920 г.; Гензель П.П. Указ. соч. С. 108.

7. Таврические губернские ведомости. Симферополь, 20 июля 1920 г.

8. Хвойнов П. Рабочее движение и профсоюзы в Крыму в 1920 г. // Антанта и Врангель. ГИЗ, М-ПГ, 1923. С. 226-227.

9. Там же.

10.Там же; ГАРФ. Ф. 879. Оп. 1, Д. 89, Лл. 67-71.

11.ГАРФ. Ф. 879. Оп. 1, Д. 89, Лл. 70-71; ГАРФ. Ф. 879. Оп. 1, Д. 84, Лл. 1-5.

12.Начало врангелевщины А. Гуковский//Красный архив, т. 2 (21), 1927. ГИЗ М.-Л., С. 179.; Таврические губернские ведомости. Симферополь. 23 апреля 1920 г.

13.Там же; Врангель П.Н. Указ. соч. С. 31.

14.Юг России. Севастополь. № 101, 29 июля (11 августа) 1920 г.

15.РГВА. Ф. 1574, Оп. 1, Д. 479, Л. 56, 74.

16.Гуковский А. В тылу «вооруженных сил Юга России»//Красный архив, т.3 (34). Центрархив. 1929 г. С. 226; ГАРФ. Ф. 356. Оп. 1, Д. 23, Лл. 8-9.

17.РГВА. Ф. 102, Оп. 3, Д. 500, Л. 266; Ф. 109, Оп. 3, Д. 269, Л. 5 об.; Хвойнов П. Указ. соч. С. 226-227.

18.Юг России. Севастополь. 30 мая 1920 г. № 50. Великая Россия. Севастополь. 2 июля 1920 г.

19.Юг России. Севастополь. № 78, 2 июля 1920 г., Гензель П.Н. Указ. соч. С. 112.

20.ГАРФ. Ф. 879. Оп. 1, Д. 68, Лл. 28-28 об., 44-44 об.

21.Там же. Лл. 44-44 об.

22.ГАРФ. Ф. 879. Оп. 1, Д. 68, Лл. 44 об. – 45.

23.ГАРФ. Ф. 879. Оп. 1, Д. 89, Лл. 67-71 об.; Хвойнов П.П. Указ. соч. С. 226-227.

24.ГАРФ. Ф. 879. Оп. 1, Д. 84, Лл. 1-5; Хвойнов П.П. Указ. соч. С. 226-227.

25.ГАРФ. Ф. 879. Оп. 1, Д. 84, Лл. 1-2 об.; Ф. 879. Оп. 1, Д. 89, Лл. 67-71 об.

26.ГАРФ. Ф. 879. Оп. 1, Д. 83, Лл. 56-57; Голос фронта, Мелитополь. № 115, 23 июля 1920 г.; ГАРФ. Ф. 879. Оп. 1, Д. 68, Л. 52.

27.Челинцев А.Н. Указ соч. С. 213-214; Крестьянский путь. Симферополь. № 36, 13 октября 1920 г.

28.РГВА. Ф. 189, Оп. 3, Д. 324, Л. 3 об.; Оприц И.И. ЛГв Казачий полк в годы революции и гражданской войны. Париж, 1939. С. 332-333.

29.ГАРФ. Ф. 356. Оп. 1, Д. 15, Л. 5; РГВА. Ф. 101, Оп. 1, Д. 157, Л. 41 об.

30.Крестьянский путь. Симферополь. № 21, 18 сентября 1920 г.

31.ГАРФ. Ф. 879. Оп. 1, Д. 84, Лл. 1-5.

32.Крестьянский путь. Симферополь. № 39, 18 октября 1920 г.; Хвойнов П. Указ. соч. С. 226-227.

33.Там же; ГОСУДАРСТВЕННЫЙ АРХИВ КРЫМСКОЙ ОБЛАСТИ. Ф. р. – 1765, Оп. 1, Д. 6, Л. 112.

34.РГВА. Ф. 109, Оп. 3, Д. 229, Л. 6 об., Ф. 192, Оп. 3, Д. 1441, Л. 9 об., Раковский Г. Конец белых..., С. 173; Хвойнов П.П. Указ. соч. С. 227.

35.РГВА. Ф. 109, Оп. 3, Д. 296, Лл. 17-17 об.; Шефир Я. Указ. соч. С. 117-118.

36.Красный Крым. Симферополь. 9 декабря 1920 г.

37.Врангель П.Н. Указ. соч. С. 199-200.

38.Юг России. Севастополь. № 148, 3 (16) октября 1920 г.

39.Юг России. Севастополь. № 145, 29 сентября (11 октября) 1920 г.; ГАРФ. Ф. 879. Оп. 1, Д. 68, Л. 28.