Цветков В.Ж.

Сельское хозяйство белого юга России. Реализация законодательных актов белогвардейских правительств. Кооперация, земское самоуправление на белом юге России в 1919 – 20 гг.

3. Положение продовольственного рынка в южнорусских губерниях, занятых ВСЮР весной-осенью 1919-зимой 1920 гг. Цены на основные сельскохозяйственные товары.

Положение на продовольственном рынке белого юга России определялось тремя основными факторами: наличием предложения продуктов со стороны крестьянских хозяйств и сельскохозяйственных кооперативов (поскольку частновладельческие хозяйства, как правило, оказывались ослабленными войной и «черным переделом» и, вследствие этого, вытесненными с ранка); заинтересованностью в предложении на рынок продуктов по выгодным ценам, отсутствием факторов, могущих вызвать «уход» товаропроизводителя с рынка (внеэкономическое принуждение в виде продразверстки, реквизиций и повинностей, устойчивость денег). Следует отметить, что на последний фактор влияло, в частности, известное распоряжение ген. А.И. Деникина об отмене хлебной монополии, введенной Временным правительством (от 13 июля 1919 г.).¹ Существенных законодательных ограничений этого принципа со стороны деникинского правительства не предпринималось на протяжении всего периода 1919-начала 1920 гг.

Источники о состоянии продовольственного рынка в 1919 г., довольно разнообразны и могут быть сведены к следующим группам: телеграммы, докладные записки, сводки, представленные в адрес губернских уполномоченных по продовольствию²; сведения, излагаемые на страницах кооперативных изданий, отражающие спрос и предложение на те или иные продовольственные и непродовольственные товары, перспективы товарообмена и т.п.³; газетные заметки о ценах на рынках губернских и уездных городов. Наконец к отдельной группе могут быть отнесены все остальные, весьма разнообразные источники, так или иначе оценивающие состояние продовольственных рынков - сводки Отдела пропаганды Особого Совещания, разведсводки РККА, характеризующие положение в тылу белой армии, сведения, содержащиеся в мемуарной белоэмигрантской литературе, статьи в периодической печати и т.д.

Недостатком источниковой базы по данной проблеме следует считать отсутствие в ней должной системности, значительные хронологические пробелы (по ряду районов до 1-2 месяцев), что затрудняет представить динамику продовольственного рынка, а также противоречивость ряда сведений. Тем не менее использование имеющихся материалов позволяет составить общее представление о положении продовольственного рынка юга России.

Начало весны 1919 г. отличалось в районах занятых ВСЮР относительно стабильным предложением сельскохозяйственной продукции и довольно низкими ценами на нее. В Ставропольской губернии, ослабленной войной, фактически действовали твердые цены на зерно и хлебопродукты, устанавливаемые Управлением Уполномоченного по продовольствию Ставропольской губернии от 11 апреля 1919 г. Управлением контролировалось взимание налога «в пользу Добровольческой Армии», установленной в виде «пятирублевого сбора с каждого пуда хлебного продукта», вывозимого за пределы губернии или продаваемого на внутреннем рынке.⁴ С учетом этого налога отпускная цена на пуд пшеницы для посева местному населению определялась в 28 р. 35 коп., ячменя - 24 р. 90 к., муки-сеянки - 40 р. 45 к.⁵ Фунт хлеба (пшеничного) стоил на Ставрополье - 1 руб.⁶ Более высокими были цены на животноводческую продукцию - 61 р. 87 к. оценивался на рынке пуд говядины, 84 р.74 к. - пуд свинины (сказывалось резкое сокращение поголовья скота в результате реквизиций и болезней).⁷ Высокие цены стояли на овощи, что объяснялось сезонным колебаниями цен - 10 руб. кочан капусты, 1 р. - штука моркови, 1 р. 50 к. - штука лука.⁸

Более низкие цены на зерно и хлебопродукты в сравнении со Ставрополем были в Кубанском Крае. Здесь пуд пшеницы оценивался в 19 руб., ячменя - 15 р. 50 к., муки-сеянки - 28 р. 20 к.⁹ Отмечалось, что данная разница цен происходит из-за более высокой себестоимости ставропольского зерна урожая 1918 г. (ухудшение положения хозяйств вследствие боевых действий и неблагоприятных погодных условий).¹⁰ Закупочные цены на сахар колебались на уровне 200 руб. за пуд.¹¹ В то же время норма отпуска с интендантских складов воинским частям расценивалась существенно ниже по отношению к зерну и достаточно высоко в отношении мясных продуктов (16 руб. пуд ржи и 17 р. 25 к. - пуд пшеницы); (114 руб. пуд говядины и 172 руб. пуд свинины).¹²

В Ростове на Дону положение с продовольствием объяснялось прифронтовым положением этого района (Донбасс до апреля 1919 г. был занят Красной Армией), и урожаем ниже среднего в ряде отделов Донской Области в 1918 г.¹³ Так отпускная цена одного пуда муки-сеянки составляла (со всеми надбавками и налоговыми отчислениями) 90 руб, отпускная цена пуда ячменя - 84 р. 15 коп, пуда пшеницы - 102 р. 54 коп.¹⁴ Район Ростова на Дону и Таганрога был довольно дорогим и это положение продолжалось до тех пор, пока не начался подвоз продуктов из занятых районов Новороссии и Северного Кавказа.

Для сравнения: цены на промышленные товары в Таганроге (март 1919 г.) - лист сортового железа - 24 руб.; лист оцинкованного железа - 80 руб.; плуг двухлемешный «Аксай» - 285 руб.; борона «Зиг-Заг» - 212 руб., ящик гвоздей - 60 руб.¹⁵ Таким образом, цены на промышленные товары весной 1919 г. были вполне приемлемы для крестьян-потребителей и основной проблемой была не столько цена на них, сколько их доступность и необходимое количество для удовлетворения спроса.

Сводка, о положении Ростовского и Новороссийского рынков в начале апреля 1919 г. с сожалением констатировала: «...рынок представляет картину нарастающего запустения в отношении всех товаров фабрично-заводского характера русского происхождения... наблюдается полное отсутствие поступления ...кожевенного и отчасти железного товара. Цена на лопаты достигают 130 р. за пуд... Листовое железо в крайне ограниченном количестве поступает только с Таганрогского завода. Кроме того, остатки наличных запасов закупаются представителями кавказских заводов и промышленных предприятий... В Новороссийск поступает небольшими партиями галантерея, мануфактура, спички, сахар, нитки, - все контрабандным путем и по спекулятивным ценам: сахар по 1200 руб. пуд, нитки по 20 руб. катушка...» (Кубанский кооператор. Екатеринодар. № 14-15. С.17-18).

Летом 1919 г. положение на продовольственном рынке юга России существенно изменилось. С одной стороны усилился подвоз продуктов из Новороссийских губерний и Левобережной Малороссии, в результате чего произошло определенное перераспределение «нагрузки» в продовольственном снабжении армии и тыла от юго-восточных к новороссийским и затем губерниям Левобережной Малороссии. Параллельно с этим усилился спрос на них со стороны прифронтовых районов и губерний, освобожденных от большевиков, где назревал серьезный продовольственный кризис (губернии Центрально-Черноземного района).

На продовольственный рынок действовала и декларированная деникинским правительством «свобода торговли», отмена ценовых ограничений, а также инфляция и постепенное обесценение донских и добровольческих денег, обращавшихся на южнорусском рынке.

Продовольственный рынок белого Юго-востока довольно своеобразно отреагировал на объявление свободы торговли и захват богатых продуктами районов Новороссии. В докладе Ставропольской городской управы в Уяравлени продовольствия Особого Совещания отмечалось, что «благодаря отмене хлебной монополии г. Ставрополь поставлен в особенно неблагоприятные условия, как город, питавшийся своей губернией. В то время как в других местностях, занятых Добрармией идет, благодаря привозу, понижение хлебных цен, в Ставропольской губернии, как губернии вывозящей, происходит резкое их повышение, что больнее всего приходится чувствовать городскому населению».¹⁶ Частные торговцы и часть кооперативных организаций вывозили продукты в районы, только что занятые ВСЮР, рассчитывая на выгодный их сбыт, придерживали их на складах.

Но, вопреки заявлениям представителей Ставропольской городской администрации, цены на основные продукты на Юго-востоке существенно, за летние месяцы, не возросли. Фунт «темного хлеба» (ржаного) на рынках Ставрополя, Екатеринодара стоил 1 руб. 35 коп., белого - 2 руб. (июль-август 1919), хотя сравнительно с ценами 1914 г. повышение составило 45 раз), фунт мяса (говядина) расценивался в 3-4 рубля (повышение в 50 раз в сравнении с 1914 г.), десяток яиц - 15 руб. (повышение в 125 раз), молоко - 10 руб. кварта, заметно выросли цены на сахар-песок (в 250 раз) - 35-40 руб. в 1919 г., рис (200 раз) - 16 руб. В 200 и более раз выросли цены на мануфактуру, составляя 12 руб. за катушку ниток и 1 тыс. руб. за ботинки. Коробок спичек расценивался в 3 рубля (в 300 раз).¹⁷ Таким образом, летом 1919 г. диспаритет цен на промышленные и с/х товары начал проявляться довольно отчетливо и достиг своего максимального уровня к концу года.

Район Ростова на Дону, Таганрога выиграл от отмены хлебной монополии и введения свободы рынка, занятия хлебородных районов Новороссии. В конце августа 1919 г. отмечалось: «цены на муку по случаю большого урожая идут на понижение. Влияние оказывает невиданно большой урожай в соседнем Екатеринославском районе. Самая лучшая мука не дороже 185 руб. пуд. На лучший белый хлеб цена определяется в 3 руб. 65 коп. Фунт». Одновременно с этим констатировалось увеличение цен на мануфактуру: «мануфактура поступает с Батумского и Новороссийского районов, но цены идут на повышение в связи с падением курса рубля».¹⁸ Насыщению продовольственного рынка способствовало «укреплению доверия к власти Добровольческой армии» как указывалось в сводке Отдела пропаганды от 21 августа.¹⁹ В городах и поселках Донецкого бассейна цены были несколько более высокими - белый хлеб 5-9 руб. фунт, темный - 3 руб, мясо - 8 руб. фунт.²⁰ (Для сравнения: средняя поденная плата рабочих рудников составляла лишь 10-12 руб).²¹

Обильное предложение сельскохозяйственных продуктов обусловило низкие цены на них в городах Крыма, Северной Таврии. Фунт белого хлеба не поднимался здесь выше 1 руб. - 1 руб. 15 коп. в течение всего лета (весной - 60 коп.), муки белой - 70-120 руб. пуд, сахар-песок (фунт) - 30 руб., фунт говядины - 5-7 руб.²² Низкими были и цены на зерно - оптовая цена пуда пшеницы в июле-августе равнялась 25-35 руб., ячменя - 20-28 руб., овса-20-30 руб.²³ Но к концу сезона цены стали быстро- расти.

Колебались цены на зерно и хлебопродукты в Екатеринославсксй губернии. В среднем цена пуда пшеницы равнялась 70-100 руб. (низкая цена в Мариупольском, Александровском уездах, более высокая - к северу - в Екатеринославской, Верхнеднепровском, Павлоградском, а также уездах Донбассо-Бахмутском, Славяносербском), ячменя и овса - от 25 до 50 руб. Более высокий уровень цен по сравнению с Таврией объяснялся большими потребностями Донецкого бассейна и пострадавших от военных действий северных уездов губернии.²⁴ Крестьянство Таврии и Екатеринославщины, равно как и других районов юга России, страдало от дефицита промышленных товаров: «... крестьянство завалено бумажными деньгами, ходит раздетое, не имея возможности купить мануфактуры» (сводка ОП от 24 августа. ГАРФ. Ф.440, Оп. 1, Д. 34 а, Л. 265).

Более высокими были цены в освобожденных от большевиков уездах Левобережной Малороссии - Полтавской и Харьковской губерний. Здесь, в виду трудностей с подвозом продовольствия в города из окрестных сел Управлением Продовольствия организовывались поставки из Таганрога (куда в свою очередь поступало зерно с Северного Кавказа). В начале июля маршрутный поезд из 31 вагона муки (31 тыс. пудов) был отправлен в Харьков.²⁵ Однако в первые недели после занятия этого города добровольцами (начало июля) цены на продукты были довольно высокими - 20 руб. фунт белого хлеба, 50 руб. десяток яиц, 180 руб. фунт масла, пуд муки-сеянки - 1000 руб.²⁶ К концу месяца цены снизились: 25-30 руб. фунт масла, 600 руб. пуд муки., 10 руб. фунт пшеничного хлеба.

Аналогичным было положение в первое время после занятия Полтавы. Вообще следует отметить, что с занятием того или иного города продукты для городского населения приходилось ввозить из южных районов, главным образом из Новороссии и Северного Кавказа. По мере того как поступали продукты с юга и налаживался подвоз из окрестных сел цены снижались. Полтавские цены в конце августа были следующими: хлеб белый (фунт) - 7 руб. - 7 руб. 50 коп., мука пшеничная (1-й сорт) - 250-300 руб. пуд, мясо (говядина) - 12 руб. фунт, сливочное масло - 50 руб. фунт. Сравнительно недорогим был сахар-песок - 30-35 руб. фунт (из-за подвоза прошлогодних запасов с местных сахарных заводов, национализированных советской властью).²⁷

Большой спрос на мануфактуру, инвентарь и их малое предложение в Малороссии обусловили высокие цены на них - ситец - 80-100 руб. аршин, нитки - 20-25 руб. катушка, плужные лемехи - 800 руб. штука, керосин - 25-30 руб. фунт.²⁸ Разница цен на промышленные и сельскохозяйственные товары здесь была существеннее чем на Юго-востоке России.

В конце августа - начале сентября цены в Харьковской губернии определялись достаточно стабильным предложением продуктов из большинства уездов (часть закупаемых продуктов отправлялась затем, по мере продвижения Добровольческой армии, на север, в Курскую, Орловскую губернии). При этом Харьков стал считаться сравнительно дорогим городом. Фунт ржаного хлеба стоил 5 руб.; фунт пшеничного - 6-7 руб.; мясо (говядина) - 18-19 руб. фунт; сахар-песок - 20 руб. фунт.²⁹

Накануне занятия Курска Уполномоченный по продовольствию Курской губернии Н.Я. Аксенов (З августа) делал запрос в центральное Управление в связи с тем, что «по сведениям перебежчиков город Курск переживает необычайный продовольственный кризис; в настоящее время, когда доблестные части Добровольческой армии находятся на подступах к Курску... является своевременным подготовить хотя бы и небольшой запас продовольствия и предметов первой необходимости...».³⁰ Без промедления был составлен маршрутный поезд из «30 вагонов муки и зерна, заготовленных у Уполномоченного Таврической губернии и взятых с Харьковского продовольственного склада.³¹ Таким образом, районы Черноземного Центра, также как несколько недель до этого районы Левобережной Малороссии, первые партии продуктов получали из хлебородной Новороссии. Важность этого отмечалась на страницах деникинской печати: «...в Советской России урожай плох, посевы кормовых и продовольственных культур сократились более чем наполовину... великолепный урожай Кубани, Дона и Новороссии... жизненно необходим для снабжения центра России... Армия должна принести с собой хлеб...».³²

Осень 1919 г. - время наивысших успехов ВСЮР против Советской России и, вместе с тем, период начала постепенного «развала тыла», одной из составляющих которого стали кризисные явления на продовольственном рынке белого юга России.

Управление продовольствия отмечало снижение, нередко весьма значительное, цен на основные продовольственные товары в первые месяцы после занятия тех или иных районов юга России. Одной из главных причин этого было восстановление рынка, обмена между городом и деревней, основанного не на внеэкономическом принуждении разверсток и реквизиций, а на рыночных принципах, хотя далеко не всегда эти рыночные принципы были благоприятны для южнорусской деревни (разница цен на промышленные и сельскохозяйственные товары). По замечанию представителя «ПОЮРа» (Союза потребительских обществ юга России) Б. Витмана «...с приходом добровольцев... все монополии и регулировки, разверстки были отменены. Принцип «Laisser faire laisser passer» был провозглашен новой властью и рынок быстро на это реагировал: во-первых, ассортимент предлагаемых товаров очень увеличился, а, во-вторых, рост цен несколько приостановился и пошел замедленным темпом. На продукты же сельского хозяйства, в связи с отсутствием покупателей из губерний потребляющих, цены пали и тенденций к повышению долгое время не обнаруживали. Так на рынке появляются заграничные товары, преимущественно английские и итальянские (главным образом мануфактура и инвентарь – В.Ц.), но цены на эти товары, ввиду низкого курса русского рубля, стоят чрезвычайно высокие».³³

Указывалось и на то, что «в настоящее время в наших губерниях (Харьковская и Полтавская - В.Ц.), вследствие присоединения их к Донской и Кубанской областям, в которых цены на продукты значительно ниже, происходит процесс падения цен, невероятно взвинченных в период господства советской власти, в период выкачивания продуктов в Великороссию...».³⁴

Другой причиной понижения цен ряд экономистов считали производимую распоряжениями деникинской гражданской и военной администрации отмену обращения денежных знаков Советской России, т.н. «пятаковских знаков». По мнению Л. Фрея (представителя кооперативных кругов Харькова), отмена советских денег не является выгодной для деревни, поскольку «в настоящее время, вследствие нарушения правильного товарообмена между городом и деревней, когда деревня неизбежно должна накоплять денежные капиталы... значительная часть состояния деревни приняла денежную форму - и аннулирование керенок и др. знаков было бы равносильно конфискации их имущества...».³⁵

Отмена советских денег отрицательно сказалась на положении горожан, несколько снизив их покупательную способность (зарплата выдавалась советскими дензнаками), вследствие чего отсутствовал дополнительный фактор повышения цен в первое время после прихода Белой армии. Крестьянам же производителям приходилось считаться с необходимостью «избавления от советских денег» и предлагать продукты без извлечения «монопольной прибыли».³⁶

Таковы были главные причины снижения цен на южнорусском рынке летом - в начале осени 1919 г. Затем на уровень цен стали влиять факторы, связанные с устойчивостью деникинских денег, на которую влияли рост государственных расходов, прежде всего расходов на содержание армии и тыловой администрации; необходимость финансирования разрушенных заводов, транспорта; выдача ссуд и кредитов земствам, городам, на проведение сельскохозяйственных работ и т.д. Все возраставшие расходы приходилось покрывать за счет «печатного станка», дензнаки деникинского и донского правительств (ходившие наравне на большей части юга России) обесценивались. За период с 15 июля по 15 октября курс донских денег на Константинопольской бирже (один из главных индикаторов обращавшихся на белом юге денег) упал в 2,9 раза по отношению к турецким пиастрам³⁷ (деньги, выпускавшиеся в обращение Особым Совещанием на бирже вообще не котировались) и были даже ниже курса денег, выпускавшихся правительством Украинской Народной Республики («петлюровских»), обращавшихся в тот период лишь на небольшой части Западней Украины.

Правда и на Константинопольской, и на Лондонской биржах имело место намеренное понижение котировок белогвардейских денег, с расчетом на более выгодные для «союзников» поставки мануфактуры, сельскохозяйственных машин и других предметов ввоза и одновременное «выкачивание» с хлебородного юга сырья по более выгодной для себя цене.³⁸ Однако, даже несмотря на подобную политику «союзников», курс денег падал и в результате непродуманных расходов Особого Совещания, подрывавших и без того неустойчивый бюджет. Если в середине 1919 г. общее количество денежных знаков, выпущенных Добровольческим командованием и Донским правительством, составляло 3 миллиарда, то к январю 1920 г. эта цифра возросла до 12 миллиардов, а накануне Новороссийской эвакуации увеличилась до 30 миллиардов.³⁹

Падение курса рубля, оказывало непосредственное влияние на товарный кризис, проявлявшийся, в частности в нежелании крестьян-производителей представлять на рынок свою продукцию за обесценившиеся деньги белогвардейских правительств.

Эта особенность была четко обозначена советским историком Д. Кином: «...свобода торговли обратилась против мелкобуржуазного села. 1919 год был годом хорошего урожая. Добрармия захватила богатейшие сельскохозяйственные районы, и это привело к падению цен на сельскохозяйственные продукты. Имущая и середняцкая части деревни от этого теряли. Между тем продукты городского производства в цене резко повысились, благодаря бестоварью. Разруха производства и транспорта обусловила бестоварье и высокие цены. Падение ценности бумажных денег означало еще более усиленный рост цен. И то, и другое создавало предпосылки для бешеной спекуляции... Крестьянин убедился, что он на вольном рынке товаров не может ничего получить, точно так же, как и при советском запертом товарообороте; но его раздражение увеличилось по той причине, что при советской власти на рынке не было товаров, а теперь товары были, но по своим ценам они были недоступны для деревни» (Кин Д. Деникинщина, Л.ГИЗ С.131).

На продовольственном рынке Юго-востока происходило постепенное, с небольшими колебаниями, но неуклонное повышение цен. Пуд пшеницы, стоивший в июле-августе - 46-60 руб., в сентябре понизился до 54 руб., но к началу октября снова вырос до 66 руб.⁴⁰ Упали цены только на овес и ячмень, вследствие хорошего урожая в Кубанском Крае и увеличении предложения при стабильном спросе на эти фуражные культуры (пуд ячменя упал с 39 руб. в августе, до 33 руб. в октябре, а овес с 40 руб. в августе до З7 руб. в начале октября). Пуд муки-сеянки стабильно повышался в цене (с 79 руб. в июле до 115 руб. в октябре). Фунт белого хлеба в октябре стоил уже 2 руб. 90 коп. - 3 руб., фунт ржаного вырос до 2 руб. 45 коп. Фунт говядины с 4 руб. в июле повысился в цене до 7 руб. 33 коп. в октябре. Высокие цены были лишь на некоторые т.н. «колониальные товары» - цена фунта чая составляла 232 руб., табака - 518 руб. и виноградного вина - 1015 руб. Промышленные товары - пуд шпагата вздорожал с 739 руб. до 1054 руб., аршин ситца с 40 руб. в июле до 71 руб., 100 шт. кирпича - с 81 руб. до 126 руб., пуд сортового железа - с 64 до 128 руб., фунт керосина с 1 руб. 98 коп. до 2 руб. 57 коп.⁴¹ К январю 1920 г. цены в Ставрополе и Екатеринодаре снова выросли: озимая пшеница расценивалась в 140 руб. за пуд, пуд овса- 100 руб., ячменя - 85 руб.⁴² Плохой урожай Ставропольской губернии повлиял на цены урожая яровых - пуд пшеницы колебался в начале декабря 1919 г. в отдаленных уездах губернии (Святокрестовском и Александрийском) - в 190-200 руб., однако ближе к Ставрополю- 110-140 руб.

Такие же колебания цен были и на другие категории продуктов - мука-сеянка - 360 руб. в Святокрестовском и Александрийском уездах, 200-260 руб. в Ставропольском, Медвеженском уездах. Мясо говяжье - 360 руб. в Ставропольском и до 600 руб. в остальных районах. Объяснялось подобное широкое колебание цен «в одних случаях недородом, в других - близостью рынка».⁴³ Близость к крупным торговым центрам оказывала непосредственное влияние на уровень цен. Так в районе Новороссийска пшеница яровая оценивалась в ноябре 1919 г. всего лишь в 120-125 руб. за пуд, мука- сеянка - 190-200 руб., пуд ячменя - 60-70 руб.⁴⁴ Но все же сравнительно с другими районами Юго-восток оставался и осенью 1919 г. одним из самых дешевых.

Чем дальше к северу, тем более сложным становилось положение на продовольственном рынке, тем более высокими становились цены на определенные продукты. Ростовский рынок уже в конце сентября - октябре утратил те выгоды, которые давало ему занятие обширных хлебородных районов Новороссии, смягчавших в течение летних месяцев остроту продовольственных «нехваток» весны 1919 г. Сводка о положении рынка в Ростове на Дону, Таганроге, Новочеркасске (на начало октября 1919 г.) отмечала: «цены на товары поднялись до невероятности. Причины этого - падение стоимости рубля и огромный спрос на товары со стороны закупщиков, прибывших из Украины и части средней России, освобожденной Добрармией». Подобное положение обусловило и цены на пуд пшеницы- 90 руб., ржи - 70 руб., и ячменя- 40 руб.⁴⁵ Указывалось на почти полное отсутствие на рынке галантерейных товаров и чрезвычайно высокие цены на мануфактуру.⁴⁶ Фунт белого хлеба стоил 4 рубля, темного - 3 руб. 50 коп. Фунт говядины - 12-15 руб., десяток яиц - 25-35 руб., (на Кубани и Ставрополье - 15-16 руб.), кварта молока 5-12 руб. (на Кубани и в Ставрополье - 2-3 руб.), фунт сахара - 35-47 руб.

В Таганроге цены были более низкими (приблизительно в 1,3 - 1,5 раза), в сравнении с Ростовом на Дону, что объясняется его положением «закрытого города», с особым режимом въезда и выезда, ведения торговли (здесь находилась Ставка ГК ВСЮР ген. А.И. Деникина на протяжении лета-осени 1919 г.).⁴⁷ Подвоз «колониальных товаров» обусловил более низкие цены на них по сравнению с Кубанью и Ставропольем (фунт чая - 50 руб., вино - 450-600 руб.). Более низкой была цена на соль, подвозимую в достаточном количестве из Крыма - 40-50 коп. за фунт, тогда как на Северном Кавказе она расценивалась в 1 руб. 50 коп. Однако заметно более высокими были цены на строительные материалы, инвентарь и топливо - 220-300 руб. за 100 шт. кирпича, 3500 руб. за пуд шпагата, 9 руб. за фунт гвоздей, 16 руб. за фунт керосина.⁴⁸

В ноябре на Ростовском рынке произошел значительный рост цен на многие товары. «Меновая торговля все более и более входит в свои права – констатировала сводка от конца месяца - продажей товара за деньги почти не интересуются, да и запасы товаров уменьшаются с каждым днем. Кроме риса и чая других предложений не замечалось. Сахарный песок стоит 1200 руб. пуд... Мучные и зерновые продукты повышаются в цене. Подсолнечного масла на рынке нет... Керосина нет. Замечается усиленная скупка сырых кож и шерсти. Товары скупаются крупными скупщиками и держатся на их складах до открытия Москвы (имелось в виду либо взятие Москвы ВСЮР либо занятие Ростова на Дону РККА, причем независимо от исхода вооруженной борьбы скупщики-оптовики не рассчитывали оказаться «в проигрыше» - В.Ц.). В связи с этим кожевенные товары дорожают... Цены на железо, скобяной товар крепнут, притока товаров нет... железо сортовое - 200 руб. пуд, оцинкованное - 800 руб. Гвозди мелкие 1100 и до 1500 руб. за пуд. Цены на мануфактуру под влиянием усиленного спроса, преимущественно со стороны сельского населения, продолжают расти... Ситец - 120 руб. аршин, бязь - 140 руб.⁴⁹ Ростовский район снова, как и весной 1919 г., становился районом довольно высоких цен и неустойчивого предложения. Неудовлетворительное положение на нем для крестьян-производителей обусловили отток продуктов и рост цен на них накануне оставления ВСЮР Ростова на Дону, Таганрога и Новочеркасска в декабре 1919 г.

Несмотря на высокий урожай, цены в Новороссии были не ниже Ростовских и Северокавказских. Фунт белого хлеба в октябре стоил в Таврии 4 р. 50 коп. - 6 руб., темного - 3 руб. 50 коп., мяса - 18 руб., масла - до 100 руб., мука-сеянка расценивалась в 160-200 руб. пуд, фунт говядины - 20 руб., масло сливочное - 250 руб. фунт, сахар-песок - 65 руб.⁵⁰ На рынке в большом количестве появлялась мануфактура, однако цены на нее были довольно высоки (фунт керосина в октябре стоил 22-23 руб., обувь - от 2 тыс. руб. пара). Достаточно стабильное предложение зерна держало цены на относительно низком уровне в сравнении с Ростовским и Северо-Кавказским районами. Цена пуда пшеницы в Феодосийском и Симферопольском уездах в ноябре составляла 95-105 руб., а в Перекопском - 85 руб., пуда ржи в Симферопольском уезде - 65 руб., Перекопском - 40-42 руб.⁵¹

Рынок в Херсонской губернии, несмотря на продолжительные боевые действия в этом регионе, повстанческое движение, отличался достаточно высоким товарным предложением. Как указывалось в одной из сводок (сентябрь 1919 г.). Одессу нужно признать неисчерпаемым товарным источником, если после шестимесячной строгой блокады (во время советской власти - В.Ц.) на рынке (главным образом на складах), осталось еще большое количество разного рода товаров». Однако товарный рынок строился преимущественно на товарообмене: «...в последнее время в Одессу все чаще и чаще стали прибывать из Константинополя и Анатолии фелюги с мануфактурой, галантереей и бакалейными (колониальными) товарами. Купцы, привозящие товары, категорически отказываются принимать деньги и предпочитают выменивать на что угодно: на золотые изделия, драгоценные камни и даже ковры».⁵²

В ноябре цены на Одесском рынке, в частности цены на мануфактуру, были довольно низкими: сахар-песок - 960-1000 руб. за пуд, соль - 32-36 руб., масло подсолнечное - 900 руб. пуд, керосин - 440 руб.; ситец- 80-100 руб. аршин, бумазея - 150 руб.⁵³ Нельзя считать низкими цены в Херсонской губернии на зерно и зернофураж (сравнительно с Северным Кавказом и Таврией). Они колебались в зависимости от районов следующим образом (ноябрь-декабрь): в Елисаветградском и Ананьевском уездах (в селах) -пшеница 110 руб., (в Одесском уезде - 100 руб.), в городах - 145-175 руб. и выше, рожь в сельской местности - 70-75 руб., в городах - 115-130 руб., ячмень-50 руб., овес-40-60 руб. и 85 руб. соответственно. Мука-сеянка - 350-375 руб.⁵⁴

Подобное положение объяснялось, очевидно, слабым товарообменом в городских центрах, а также политической и хозяйственной нестабильностью данного района осенью 1919 г. в связи с ростом повстанческого движения Н.И. Махно. Очевидцы отмечали практически полное прекращение подвоза в города из окрестных сел в связи с начавшимися военными действиями в районе и, как следствие этого, бестоварье и высокие цены на самые необходимые продукты.⁵⁵ Данные о положении на рынке в сентябре - начале октября свидетельствуют, что цены на зерно и хлебопродукты были ниже, чем в соседних районах Таврической и Херсонской губерний - пуд яровой пшеницы равнялся 85-120 руб., ячменя - 65 руб., овса – 70, ржи - 75 руб., муки-сеянки - 130-150 руб.⁵⁶ На постепенное повышение цен влиял спрос со стороны северных потребляющих районов, в частности Киевской губернии, в результате чего разница между ценами южных, приморских уездов, например, Херсонской губернии и северными, из которых главным образом производились закупки, колебались от 40 до 150 руб. за пуд ржи.⁵⁷

Положение в Харьковской и Полтавской губерниях определялось непосредственной близостью потребляющих районов прифронтовой полосы, каковыми в 1919 г. были Орловская, Курская, Воронежская, Черниговская, Киевская губернии. Спрос со стороны населения этих губерний, а также удовлетворение потребностей армии влияли на продовольственный рынок Левобережной Малороссии. В то же время оторванность от приморских центров снабжения мануфактурой, галантереей и сельскохозяйственными машинами обусловливала небольшое предложение здесь этих товаров, высокий спрос на них и высокие цены.

Сводки Управления Продовольствия по Харьковской губернии отмечали недельные скачки цен, начиная с конца сентября-октября.⁵⁸ Средние рыночные цены по губернии можно представить довольно приблизительно, поскольку в различных уездах цены колебались существенно (например цена яровой пшеницы равнялась в середине октября 125-140 руб. за пуд в Старобельском уезде и 190 руб. в Богодуховском).⁵⁹ Как правило, подобное колебание цен объяснялось во-первых, близостью уезда к потребляющим районам (более северные уезды губернии - Сумской, Лебединский, Богодуховский имели более высокие цены на продукты в сравнении с южными Старобельским, Купянским, Изюмским), во-вторых, наличием относительной хозяйственной стабильности (Волчанский, Чугуевский уезды, бывшие под постоянной угрозой с фронта и со стороны повстанческих отрядов, имели более высокий уровень цен), в-третьих - неравномерным уровнем урожайности 1919 г. по уездам.

Немаловажным был фактор уверенности крестьян-производителей в более или менее длительной стабильности рыночной конъюнктуры, чего в Харьковской губернии осенью 1919 г. не было. Так инспектор отдела заготовок по Богодуховскому уезду Г.А. Исаков отмечал: «...нет сомнения, что и в дальнейшем рыночные цены на зерно обречены на беспрерывное и значительное повышение, ибо крестьянские массы усиленно скрывают свои зерновые излишки в надежде на более высокие цены, чем способствуют прогрессивному их росту».⁶⁰ В данном уезде за период с 10 октября по 4 ноября цены на пуд яровой пшеницы возросли со 190 до 220 руб., ржи - со 165 до 200 руб. соответственно, ячменя - со 110 до 145 руб.⁶¹

Средние цены в губернии в начале октября определялись - за яровую пшеницу - 175 руб. пуд, рожь - 146 руб., ячмень и овес- 80-85 руб., мука-сеянка - 250-275 руб. пуд.⁶² Фунт пшеничного хлеба стоил 7 руб., ржаного-5 руб., говядины- 18-20 руб., сливочное масло - 85 руб. фунт, сахар-песок - 22 руб. фунт, яйца - 26 руб. десяток., соль- 75-90 руб. фунт.⁶³ Следует отметить существенное обострение т.н. «соляной проблемы» в губерниях, отдаленных от районов соледобычи Крыма. Цены на этот продукт стабильно возрастали к северу и способствовали развитию спекуляции. Сложным оставалось положение с мануфактурными товарами. В сводке о положении Харьковского рынка в ноябре отмечалось, что «местные заводы работают, главным образом, для нужд Добрармии. Харьков оторван от кожевенных рынков. Товары из Новороссийска поступают слабо... железо листовое 10 ф. - 280-300 руб., сортовое 140-165 руб., гвозди - 860-1500 руб. за пуд».⁶⁴ Керосин расценивался в 30 руб. фунт.⁶⁵

Несмотря на наличие в губернии нескольких заводов сельскохозяйственных машин, и в их числе такого крупного как «Гельферих-Саде» в Харькове, производство инвентаря для успешного товарообмена с селом не развивалось. Отпускная цена заводской молотилки составляла 30 тыс. руб., сеялки - 6000 руб., что совершенно не удовлетворяло потребителей. Поставок иностранных машин в Харьковскую и Полтавскую губернии не было и завод, являясь монополистом, произвольно поднимал цены. Газета «Южный Край» приводила пример, когда сеялка продавалась крестьянам за 7900 руб., хотя предварительные сделки заключались на 6000 руб.⁶⁶

В ноябре, к моменту оставления губернии ВСЮР, цены на продовольственные товары резко возросли, пуд яровой пшеницы расценивался уже не ниже 220-240 руб., ржи - 220, ячменя и овса - 100 руб.⁶⁷ Подвоз в города заметно сократился и Харьков оказался перед перспективой голодной нормировки продуктов через посредство карточной системы.⁶⁸

Несколько более высокими были цены на продукты в Полтавской губернии. Здесь, при урожае на уровне около среднего, спрос на зерно и зернофураж со стороны потребителей - Киевской и Черниговской губерний, войск Киевской области был достаточно высоким, в то же время никакого выгодного для Полтавщины предложения со стороны данных потребителей не поступало.

Повторялась ситуация, аналогичная большинству районов-производителей белого юга России, когда сельскохозяйственная продукция придерживалась крестьянами в ожидании благоприятной конъюнктуры.

Оторванность от основных центров импортируемой мануфактуры и инвентаря в Полтавской губернии была еще большей, чем в Харьковской (снабжавшейся по прямой железнодорожной магистрали Курск – Харьков – Севастополь). Из-за этого уже в начале сентября цены здесь были на уровне цен Харькова конца сентября-начала октября. По данным губернского Управления Продовольствия в начале сентября фунт белого хлеба стоил в Полтаве 7-8 руб., темного - 6 руб., масла сливочного - 75 руб., десяток яиц стоил 20 руб., молоко - 10 руб. кварта, сахар-песок- 55-60 руб. фунт, соль- 2 руб. фунт, керосин - 25 руб. фунт, пуд пшеницы- 90 руб., ржи - 80 руб., овса- 70 руб., ячменя- 65 руб.⁶⁹ Строительные материалы расценивались следующим образом: известь - 28 руб. пуд, кирпич - 150 руб. 100 шт.⁷⁰ Производство закупок в Полтавской губернии, несмотря на ее близость, для Киевской и Черниговской губерний не рекомендовалось по причине высоких рыночных цен на зерно и зернофураж в сравнении с Новороссийскими губерниями (тем более что сообщение с этими районами было для Киева вполне удобным - вверх по Днепру).⁷¹ Пшеничная мука стоила в середине октября в среднем по губернии - 260-270 руб. пуд, ржаная- 220-230 руб., овес - 70-100 руб., ячмень - 85-100 руб. пуд. (хотя и здесь наблюдались поуездные колебания цен как в Харьковской губернии).⁷² Однако после занятия большинства уездов Херсонской и Екатеринославской губернии повстанческими отрядами армии Н.И. Махно Полтавская губерния стала фактически единственным районом, снабжавшим Киевскую область, а также прифронтовые районы Черноземного Центра.

В самой Киевской губернии положение на продовольственном рынке было весьма сложным. Причины этого заключались как в прифронтовом положении города Киева и большинства уездов, так и в неудовлетворительном для крестьян предложении на рынке товаров для обмена. Даже закупки за обесценивавшиеся деникинские деньги были в этом районе затруднительны по причине их отсутствия, о чем сообщалось ноябрьской телеграммой губернатора Области ген. А.М. Драгомирова ГК ВСЮР А.И. Деникину.⁷³ Сводка о Киевском рынке за ноябрь отмечала: «Близость Фронта чрезвычайно отражается на рынке. Безтоварье страшное. Совершенно нет рыбных и колониальных товаров, за исключением сахара. Цены баснословно высоки и товары поступают только через мешочников... сахар-рафинад - 1000 руб. фунт, косы - 18 руб. штука».⁷⁴

Такой была ситуация в ноябре, когда под влиянием близости фронта и после однодневного захвата Киева Красной армией в начале месяца, налаживающаяся хозяйственная жизнь была нарушена. Однако в сентябре-октябре, в первые недели после занятия губернии ВСЮР продовольственный, рынок отличался вполне удовлетворительным предложением в результате подвоза в город из окрестных сел. На начало сентября газеты отмечали «усиленный подвоз... из освобожденных от большевиков районов». Фунт пшеничного хлеба стоил 40-50 руб., фунт ржаного - 25-35 руб., мука пшеничная- 2000 руб. пуд, пуд ржи- 1500 руб., масло сливочное - до 500 руб., говядина - 150 руб. фунт, свинина – 220-250 руб. фунт, кварта молока - 50-80 руб.⁷⁵ Несмотря на «усиленный подвоз» цены были заметно выше, чем в соседних районах Левобережной Малороссии.

Примечательно, что за весь период пребывания белых в губернии, цены не обнаруживали тенденции к понижению. Газетные сообщения, разведсводки РККА от октября-ноября указывали на то, что «крестьяне почти перестали возить хлеб в город. Доставка продовольствия по железной дороге затрудняется петлюровцами, занявшими Фастов... а также зеленовцами» (повстанцами атамана Зеленого).⁷⁶ К концу ноября, накануне эвакуации Киева добровольцами цена фунта хлеба поднялась до 140 руб.⁷⁷ Киевщина была в 1919 г. районом потребляющим, поставки сюда шли преимущественно из Полтавской и частично, до середины октября, из Екатеринославской и Таврической губерний.⁷⁸ Привезенные продукты реализовывались уже со значительными наценками, среди которых первое место занимали транспортные.

Районы Черноземного Центра также находились в условиях постоянной близости фронта. Продовольственный рынок Курской губернии с трудом восстанавливался после потрясений советской продовольственной политики и ограничений, обусловленных пребыванием городов губернии в особом режиме укрепленного района РККА («красной крепости Курск»). Южные уезды - Белгородский и Грайворонский были заняты ВСЮР еще в июле, а большая часть губернии в течение августа-начала сентября. Также как и в Левобережной Малороссии первоначальный подвоз продуктов в города осуществлялся благодаря организации специальных маршрутных поездов от Управления Продовольствия.⁷⁹

После начавшегося подвоза из окрестных деревень продовольственный рынок Курской губернии стал наполняться продуктами, однако цены на некоторые из них были значительно выше, чем в соседних губерниях юга России (особенно на пшеницу и рожь, посевы которых здесь сократились). Так в середине сентября пуд муки-сеянки стоил 400-450 руб., кварта молока - 25 руб., в то же время фунт говядины - 12 руб., фунт сахара-песка - 20-25 руб., десяток яиц - 25 руб.⁸⁰ Зерно и зернофураж расценивались заметно выше соседних уездов Харьковской губернии (октябрь), пшеница - до 200-260 руб. за пуд, ржи - 140-150 руб., и лишь цены на овес и ячмень были на уровне 80-95 руб.⁸¹ В начале октября в газетах отмечалось почти полное прекращение подвоза в Курск молока и яиц.⁸² Как правило более низкими были цены лишь в районах близких к железнодорожным узлам - так в Белгороде пуд ржи стоил 120-130 руб., ячменя - 75-80 руб.⁸³ В большой цене (до 5 тыс. руб. за пуд) и большей редкостью была в прифронтовых районах ЦЧР соль. Сводка о положении рынка в Курской губернии констатировала практически полное отсутствие предложения мануфактуры, железно-скобяных товаров, инвентаря, строительных материалов.⁸⁴ Фактически за весь период пребывания ВСЮР в губернии, так и не наступило даже относительной рыночной стабилизации.

Аналогичным было положение и в прифронтовых районах Черниговской, Орловской, Воронежской губерний. В последней, после кратковременного занятия ВСЮР Воронежа и нескольких верхнедонских уездов в начале октября, цены были крайне высоки: пуд ржаной муки продавался за 1000-1200 руб., соль- 150-200 руб. фунт, масло сливочное - 170 руб. фунт.⁸⁵ В южных и юго-западных уездах губернии - Богучарском, Павловском, Валуйском, Острогожском, Бирюченском, занятых Донской армией с середины лета, к октябрю продовольственное положение улучшилось, отчасти благодаря подвозу в города продуктов из Донской области. Здесь цена пуда пшеницы в сентябре равнялась 80-90 руб., ржи - 65-80 руб., т.е. заметно ниже соседних уездов Харьковской и Курской губерний в тот же период. Сводка ОСВАГа по губернии на конец сентября отмечала: «Урожаи всюду были если и не хорошие, то средние, крестьянин обеспечен хлебом в достаточном количестве. На базарах можно найти все... население крайне нуждается в керосине, дегте, кожевенных товарах и мануфактуре...».⁸⁶

К сожалению не имеется сколько-нибудь определенных данных о состоянии рынка в части Орловской губернии, занятой ВСЮР в конце сентября - начале октября. Продовольственное положение Черниговской губернии в первые дни после занятия ее южных уездов ВСЮР также во многом зависело от подвоза продовольствия из более южных районов, прежде всего из Полтавской губернии.⁸⁷ Рыночные цены в Чернигове с приходом добровольцев (начало октября) хотя и понизились в несколько раз относительно их прежнего уровня, но в сравнении с другими губернскими городами белого юга России были высоки: фунт пшеничного хлеба стоил 25-30 руб., ржаного - 13-15 руб., масла сливочного - 130-150 руб., соль - 12-15 руб. за фунт.⁸⁸ В ряде уездных городов (Глухов, Нежин, Кролевец) был слабый подвоз продуктов даже на базары (часть этих уездов была охвачена повстанческим движением, организованным Зафронтбюро ЦК КП(б)У и отрядами анархиста атамана Шубы), в результате чего продовольственное положение здесь оставалось тяжелым даже несмотря на провозглашенную «свободу торговли».⁸⁹

Таким образом анализ продовольственного рынка юга России весной 1919 - зимой 1920 гг. показывает, что несмотря на попытки стимулирования крестьян-производителей к активному участию на рынке (объявление «свободы торговли», отмена продовольственных монополий, попытки наладить товарообмен между городом и селом), ожидаемой хозяйственной стабильности прочности тыла ВСЮР не получилось. К лету 1919 г., к моменту захвата Белой армией хлебородных районов юга России рыночные механизмы на этой территории были в значительной мере подорваны всем предшествующим ходом событий (постоянной сменой властей, неуверенностью производителей в нормальном товарообмене, промышленной и транспортной разрухой, практически полным развалом финансовой системы и т.п.). Декларированная «свобода рынка» не была подкреплена реальными действиями. Положение на осложнялось высокой инфляцией, отменой хождения советских дензнаков, произволом местной администрации, разлаженным подвозом мануфактуры, инвентаря, стройматериалов.

В результате у концу осени 1919 г. сложилась ситуация, при которой производитель сельскохозяйственной продукции оказался в проигрыше от своего участия на рынке. Необеспеченный спрос со стороны северных районов (прежде всего Правобережной Малороссии и ЦЧР) влиял на повышение цен в производящих районах (Новороссия, Сев. Кавказ), вызывал отток ряда продуктов (зерна, соли, сахара) в потребляющие области. Крестьяне, не получая для себя выгоды от участия на рынке, при отсутствии предложения необходимых им товаров, «уходили» с него. В подобной ситуации в выигрыше оказывались только спекулянты-торговцы, придерживавшие продукты до изменения конъюнктуры и продававшие их в «голодных районах» по выгодной цене.⁹⁰ Неудовлетворенность товарообменом, неверие в «стабильность» деникинских денег вынуждали торговцев брать за продукты драгоценные металлы, предметы роскоши. Так в Киеве ту же кварту молока можно было купить за 14 коп. золотом⁹¹, а в Одессе, крымских городах крупные оптовые сделки заключались на золото или драгоценные камни.⁹²

Не оказывал существенного влияния на уровень цен урожай 1919 г. Несмотря на возможности предложения со стороны Новороссийских губерний зерновых и зернофуражных продуктов цены на них неуклонно росли и в самой Новороссии. А после начавшегося осенью широкого повстанческого движения вся нагрузка на снабжение армии и городов легла на губернии Левобережной Малороссии и скудные ресурсы прифронтовых районов.

Итак, те же два фактора - военный (условия гражданской войны) и экономический продолжали оказывать непосредственное влияние как на состояние земледелия на белом юге России так и на положение продовольственного рынка.

Примечания

1. ГАРФ. Ф. 439. Оп. 1, Д. 110, Лл. 138-138 об.

2. ГАРФ. Ф. 879. Оп. 1, Дд. 14, 19, 41, 44, 47, 89, 91.

3. Кубанский кооператор. Екатеоринодар. №№ 1-45; Мир труда. Харьков, №№ 1-15; Южно-русский потребитель. Харьков, №№ 1-5; Торгово-промышленный вестник. Ростов на Дону, №№ 1-3; Бюллетень кооперации юга России. Ростов на Дону №№ 1-5.

4. ГАРФ. Ф. 879. Оп. 1, Д. 6, Л. 52.

5. Там же.

6. Кубанский кооператор. Екатеринодар. № 3-4, 31/13 января 1919 г.

7. ГАРФ. Ф. 879. Оп. 1, Д. 6, Л. 38; Кубанский кооператор. Екатеринодар. № 5, 31/13 января 1919 г.. С. 31.

8. Там же.

9. ГАРФ. Ф. 879. Оп. 1, Д. 6, Л. 44.

10.ГАРФ. Ф. 879. Оп. 1, Д. 4, Лл. 198-198 об.

11.ГАРФ. Ф. 879. Оп. 1, Д. 6, Л. 17.

12.ГАРФ. Ф. 879. Оп. 1, Д. 6, Л. 21.

13.Торгово-промышленный вестник. № 3, 1 февраля 1919 г. С. 1-2.

14.ГАРФ. Ф. 879. Оп. 1, Д. 6, Лл. 31-32.

15.ГАРФ. Ф. 879. Оп. 1, Д. 6, Лл. 14-15 об.

16.ГАРФ. Ф. 879. Оп. 1, Д. 4, Лл. 398-398 об.

17.Кубанский кооператор. Екатеринодар. № 25, 7(20) июля 1919 г. С. 6-7.

18.Кубанский кооператор. Екатеринодар. № 33, 7(20) сентября 1919 г.

19.С. 16-17.

20.ГАРФ. Ф. 440. Оп. 1, Д. 34 А, Лл. 253-254.

21.Там же; ГАРФ. Ф. 879. Оп. 1, Д. 7, Лл. 88-88 об.

22.Ганзель П.П. Указ. соч. С. 113.

23.Там же. С. 107.

24.ГАРФ. Ф. 879. Оп. 1, Д. 42, Лл. 4-5.

25.ГАРФ. Ф. 879. Оп. 1, Д. 30, Л. 181.

26.Государственный архив Украины. Ф. 1, Оп. 1, Д. 154, Лл. 1-8.

27.Голос Юга. Полтава. № 21, 31 августа 1919 г.

28.Там же.

29.ГАРФ. Ф. 879. Оп. 1, Д. 89, Л. 33.

30.ГАРФ. Ф. 879. Оп. 1, Д. 30, Л. 95.

31.ГАРФ. Ф. 879. Оп. 1, Д. 30, Л. 96.

32.Голос Юга. Полтава. № 27. 8 сентября 1919 г.; ГАРФ. Ф. 879. Оп. 1, Д. 30, Л. 241.

33.Южно-русский потребитель. Харьков. С. 32-33.

34.Фрей Л. Вопросы денежного обращения в России.//Южно-русский потребитель. Харьков. С. 16-17.

35.Там же.

36.Там же. С. 16.

37.Союз. Екатеринодар. № 42-43, 15 ноября 1919 г. С. 39.

38.Кин Д. Деникинщина. Л. б.г. С. 127.

39.Шафир Я. Экономическая политика белых.//Красная новь. 1921, № 2, С. 117-118.

40.Ведомство торговли и промышленности Кубанского Краевого Правительства. Цены на продукты и скот в Кубанском Крае на начало октября 1919 г. и в соседних районах. Екатеринодар. С. 1-10.

41.Там же. С. 9-12.

42.ГАРФ. Ф. 879. Оп. 1, Д. 7, Л. 5.

43.Там же. Л. 40 об.

44.Сельская жизнь. Ростов на Дону. № 6, 10 декабря 1919 г.

45.Кубанский кооператор. Екатеринодар. № 37, 11 (24) октября 1919 г. С. 16.

46.Там же. С. 16.

47.В дни власти Деникина (1919 г.) Под ред. К.В. Губарева. Таганрог 1929 г. С. 16-17.

48.Цены на продукты и скот в Кубанском Крае. Указ. Соч. С. 8-9.

49.Кубанский кооператор. Екатеринодар. № 44-45. 30 ноября (13 декабря) 1919 г. С.13.

50.Ганзель П.Н. Указ. Соч. С. 107; Сельская жизнь. Ростов на Дону, № 6 10 декабря 1919.

51.Сельская жизнь. Ростов на Дону. № 6, 10 декабря 1919 г.

52.Кубанский кооператор. Екатеринодар. № 38. С. 15.

53.Кубанский кооператор. Екатеринодар. №№ 44-45. 30 ноября (13 декабря) 1919 г. С. 14. Екатеринославский вестник, № 104, 19 сентября 1919 г.

54.Сельская жизнь. Ростов на Дону. № 6, 10 декабря 1919 г.

55.Арбатов З.Ю. Екатеринослав 1917-22 гг.//Архив русской революции Т. 12. Берлин 1923. С. 93.

56.ГАРФ. Ф. 879. Оп. 1, Д. 44, Лл. 11-12.

57.Сельская жизнь. Ростов на Дону. № 6, 10 декабря 1919 г.

58.ГАРФ. Ф. 879. Оп. 1, Д. 89, Лл. 52-56.

59.ГАРФ. Ф. 879. Оп. 1, Д. 89, Лл. 14-15; Д. 36, Лл. 10-10 об; Д. 30, Лл. 8-10 об.

60.Там же. Д. 10, Л. 10 об.

61.Там же.

62.ГАРФ. Ф. 879. Оп. 1, Д. 89, Лл. 52, 58, 62.

63.ГАРФ. Ф. 879. Оп. 1, Д. 89, Л. 33.

64.Кубанский кооператор. Екатеринодар. № 44-45. 30 ноября (13 декабря) 1919 г. С. 13.

65.ГАРФ. Ф. 879. Оп. 1, Д. 36, Л. 286.

66.Южный Край. Харьков. № 90. 8 октября 1919 г.

67.ГАРФ. Ф. 879. Оп. 1, Д. 36, Л. 260, 282; Д. 89, Л. 78, 84.

68.Русская жизнь. Харьков. 27 ноября (10 декабря) 1919 г.

69.Голос Юга. Полтава. № 29, 10 сентября 1919 г.; ГАРФ. Ф. 879. Оп. 1, Д. 41, Л. 60, 26.

70.Голос Юга. Полтава. № 30, 11 сентября 1919 г.

71.ГАРФ. Ф. 879. Оп. 1, Д. 44, Л. 10, 29.

72.ГАРФ. Ф. 879. Оп. 1, Д. 41, Л. 10, 26.

73.Деникин А.И. Очерки русской смуты. Берлин. Т. 4. С. 228; ГАРФ. Ф. 1258. Оп. 1, Д. 964, Лл. 37-38.

74.Кубанский кооператор. Екатеринодар. № 44-45. 30 ноября (13 декабря) 1919 г. С. 14.

75.Екатеринославский вестник. Екатеринослав. № 94, 6 сентября 1919 г.; Киевское Эхо. Киев. 13 сентября 1919 г.

76.ГОСУДАРСТВЕННЫЙ АРХИВ УКРАИНЫ. Ф. 2579, Оп. 1, Д. 7, Лл. 33-35.

77.Там же; ГОСУДАРСТВЕННЫЙ АРХИВ УКРАИНЫ. Ф. 1, Оп. 3, Д. 23, Лл. 17-18.

78.ГАРФ. Ф. 879. Оп. 1, Д. 44, Лл. 20-26.

79.ГАРФ. Ф. 879. Оп. 1, Д. 30, Л. 96.

80.Екатеринославский вестник. Екатеринослав. № 104, 19 сентября 1919 г.

81.ГАРФ. Ф. 879. Оп. 1, Д. 89, Лл. 12, 20, 78.

82.Россия. Курск. № 5, 6 октября 1919 г.

83.ГАРФ. Ф. 879. Оп. 1, Д. 89, Л. 12.

84.Россия. Курск. № 23, 27 октября 1919 г.

85.Россия. Курск. № 8, 10 октября 1919 г.

86.ГАРФ. Ф. 440. Оп. 1, Д. 34, Лл. 100-101.

87.ГАРФ. Ф. 879. Оп. 1, Д. 52, Лл. 2,4.

88.Черниговская газета. Чернигов. 18 октября 1919 г.

89.Жизнь на линии фронта. Из хроники гражданской войны в г. Глухове. М., 1994. С. 12.

90.Сперанский. Спекуляция и общественность. // Кубанский кооператор. Екатеринодар. № 44-45, 30 ноября (13 декабря) 1919 г. С. 3.

91.Екатеринославский вестник. Екатеринослав. № 94, 6 сентября 1919 г.

92 Гензель П.П. Указ. соч. С. 108.