Цветков В.Ж.

Сельское хозяйство белого юга России. Реализация законодательных актов белогвардейских правительств. Кооперация, земское самоуправление на белом юге России в 1919 – 20 гг.

2.Основные показатели сельскохозяйственного производства в Крыму и Северной Таврии (весна-осень 1920 г.): состояние посевных площадей, урожайность основных сельскохозяйственных культур, мероприятия Правительства Юга России по преодолению кризиса земледелия.

Источники отражающие состояние основных показателей сельскохозяйственного производства в белой Таврии 1920 г. гораздо более обширны по сравнению с 1919 г. и позволяют достаточно полно представить положение земледелия в «последний период Белого Движения на юге России».¹ При проведении «земельной реформы» врангелевского правительства уездные земельные посредники обязывались быть «осведомленными о ходе сбора урожая в уезде», «об использовании имений под посевы и наблюдать за тем, чтобы в уезде не оказалось незасеянной земли».² Собранные в докладах земельных посредников сведения сохранились в фонде Управления Земледелия и Землеустройства Правительства Юга России.³

Сообщения с мест констатировали заметное сокращение посевных площадей в сравнении с 1919 г. Рапорт уполномоченного УЗиЗ при Донском корпусе показывал состояние посевов в Мелитопольском уезде на начало июня 1920 г.(посев яровых хлебов): «...посевная площадь этого года, сравнительно с прошлыми годами, понизилась до 50% нормального засева. Объясняется это, во-первых, значительным уменьшением живого инвентаря и, во-вторых, неуверенностью хозяина в реализации им своего урожая».⁴ Рапорт уполномоченного при 1-м армейском корпусе отмечал аналогичное положение в Днепровском уезде: «...громадная площадь как крестьянских, так и помещичьих полей, озимых и яровых, вовсе не засеяна. По сравнению с нормальным временем крестьянских полей засеяно озимым хлебом приблизительно 1/3, яровым хлебом 1/4 часть, из бывших помещичьих и того меньше: в имении А.С. Скадовского «Балтазаровка» вместо обычных 1500 десятин имеется озимой пшеницы 2 десятины, вместо 1200 десятин ярового посева - 153 десятины, в «Аскания-Нова» Ф.Э. Фальц-Фейна при обычных 1800 десятин озимого и 1300 десятин ярового хлеба ничего не засеяно, в первом имении скопщине (аренцаторам - В.Ц.) отдано 750 дес. во втором - около 700 дес., на 1/3 помещиком в имении бр. Стась (свыше 1 тыс. Десятин) ничего не засеяно... Главные причины: осенняя и весенняя засухи, непосильная подводная повинность как для советской, так и для Русской армий, реквизиция лошадей и отсутствие кузнечного угля для ремонта лемехов и сельскохозяйственных орудий...».⁵ В среднем на 30% сократились посевные площади в Крыму.⁶

Помимо причин непосредственно связанных с гражданской войной (подводная повинность, острая нехватка рабочих рук вследствие мобилизации, живого и мертвого инвентаря, разорение многих хозяйств проходившими воинскими частями и повстанцами), следует отметить сокращение посевов и как результат «неуверенности крестьян в реализации своего урожая». Здесь главным следует признать отсутствие заинтересованности крестьян в выгодном для них сбыте имеющегося зерна, запасы которого значительно возросли вследствие обильного урожая 1919 г. Те же сообщения отмечают, что «запасы хлеба прошлых годов у крестьян, как видно, имеются».⁷ Директивная телеграмма Начальника УЗиЗ Г. Глинки таврическому губернскому посреднику Шлейферу от 2 июня 1920 г. отмечала, что в «имениях Фальц-Фейна на Аскания-Нова... имеются большие запасы необмолоченного хлеба в скирдах».⁸ А в письме В.А. Маклакову в Париж 16 сентября 1920 г. Г. В. Глинка подчеркивал, что «хозяева, имея огромные запасы зерна прежнего урожая, иногда даже еще не обмолоченного, при крайнем истощении инвентаря и. рабочего скота, не могут часто обработать и коренной своей надельной земли, в этой местности в среднем представляющей довольно крупные наделы, около 10 десятин на хозяйство, причем хуторяне-отрубники имеют почти все не менее 20-30 десятин».⁹

Очевидно, что, даже не принимая во внимание исключительно «военные» причины сокращения посевных площадей, исходя из чисто «экономических интересов» крестьян-производителей Таврии, представлялось нецелесообразным прилагать большие усилия для сохранения посевов на прошлогоднем уровне или расширять их, если насущные потребности вполне удовлетворялись благодаря сбыту имевшихся зерновых излишков, особенно в условиях объявленной еще деникинским правительством «свободы торговли». Необходимо отметить, что само введение «вольного рынка» хлебов и отмена хлебной монополии объяснялось в распоряжении ГК ВСЮР ген. А.И Деникина как вызванное «обильным урожаем текущего года» (1919).¹⁰ И если предположения относительно высокой урожайности не оправдались в большинстве губерний белого юга России, то в Таврии «исключительный урожай» 1919 г. при стабильно высоком спросе на зерно со стороны потребителей на внутреннем и внешнем рынках, не стимулировал расширение посевов. Получение быстро обесценивавшихся денег взамен продуктов не устраивало земледельцев, а необходимых промышленных товаров также не предлагалось.

Учет этого фактора позволяет несколько скорректировать точку зрения крупных советских исследователей экономической политики правительства П.Н. Врангеля - А.В. Кривошеина 20-х годов - А. Гуковского, Я. Шафира, К. Шефа, согласно которой между состоянием посевной площади в Крыму и Северной Таврии в 1920 г. и проводимой земельной реформой существовала прямая зависимость.¹¹ Сокращение посевов и падение урожайности зерновых свидетельствовало, по мнению этих исследователей, о неудаче аграрных преобразований врангелевского правительства. Но достаточно указать, что осуществление такой значительной и масштабной аграрной реформы, какой стала в России начала XX века аграрная реформа П.А. Столыпина не привело к немедленным результатам в виде повсеместного расширения посевов и роста урожайности в первые же месяцы после начала ее реализации. Неправомерно было бы ожидать ощутимых положительных результатов для земледелия Таврии уже к осени 1920 г., спустя лишь 3 месяца после официального провозглашения земельной реформы.

Поскольку аграрно-крестьянская политика Правительства Юга России акцентировалась на работах по перераспределению земельной собственности между частновладельческими и крестьянскими хозяйствами, то стремление последних к расширению запашки на закрепленных за ними бывших помещичьих участках очевидно могло проявиться только при изменившейся рыночной конъюнктуре. А это в условиях войны и нестабильности власти в Крыму и особенно в Северной Таврии летом - осенью 1920 г. не происходило.

Вообще факторы связанные с военными действиями (подводная повинность, мобилизации, реквизиции и др.) стали проявляться в Северной Таврии именно в период основных сельскохозяйственных работ летом - осенью 1920 г., так как и в 1918, и в 1919 гг. Северная Таврия становилась фронтовым районом или в периоды завершения сезонного земледельческого цикла (поздняя осень - зима), или же военные действия здесь не были столь интенсивны, чтобы оказать существенное влияние на ход сельхозработ (лето 1919 г.). 1920 год стал для большинства хозяйств Северной Таврии годом непрекращающихся боев, частой смены линии фронта, многочисленных повинностей, связанных с обслуживанием нужд Советской и Русской армий. Подобные условия крайне неблагоприятно влияли на земледелие. Сокращение посевов, начавшееся еще с осени 1919 г., к осени 1920 г., к началу засева озимых, заметно усилилось. Доклад губернского посредника по земельным делам Шлейфера Г.В. Глинке отмечал крайне тяжелое положение хозяйств Днепровского уезда на три четверти недоступный для работ, перегруженный войсками, находящийся под постоянной угрозой красных», в результате чего здесь «положение с посевами... весьма угрожающее. Посевов будет мало, и пустыми останутся не только часновладельческие, но и крестьянские земли».

Аналогичным было состояние посевов и в Мелитопольском уезде: «...С посевом очень плохо: обессиленное крестьянство не может поднять не только частновладельческой, но и своей земли. В частности в Юзкуйской волости, при двадцати тысячах десятин помещичьей земли, в волостной совет поступили просьбы о разрешении запахать (под озимку) только 600 десятин, т.е. значительно менее 1/10 нормального посева. Так как частные владельцы Северной Таврии отсутствуют, то, значит, земля останется пустой. Примерно такая же картина будет и на крестьянских землях. Юзкуйвкий земельный совет... удостоверял, что все принятые им меры к обеспечению посевной площади результатов не дали. Причины тому в подводной повинности, реквизиции лошадей, причем отмечены случаи выпряжки лошадей из плугов проходящими воинскими частями. Поэтому вблизи трактов и больших дорог крестьяне вовсе не пашут».¹³ Неудовлетворительным признавалось положение и с уборкой яровых: «уборка урожая задерживается отсутствием живого инвентаря... Подготовка полей к озимому севу почти нигде не сделана также ввиду отсутствия живого инвентаря и неисправности мертвого».¹⁴ Бердянский уезд, также находившийся практически все лето и начало осени в зоне боевых действий, показывал существенное сокращение посевов озимых на 1921 г.¹⁵

Меньшим было влияние фронта на состояние посевов в Крыму. Здесь положение оставалось более спокойным, отчасти по причине большей уверенности крымских крестьян в прочности «Белой власти» и защите «неприступных», как казалось, Перекопских укреплений. Однако на посевы озимых оказали влияние неблагоприятные погодные условия осени 1920 года. Неожиданно рано начались морозы, которые при незначительном снеговом покрове привели к вымерзанию посевов в большинстве районов Симферопольского и Феодосийского уездов.¹⁶ Таврической губернской земской управой и Управлением Земледелия были предприняты закупки на ссьпных пунктах Мелитопольского и Днепровского уездов (остатки от зерна прошлогодних урожаев) для повторного обсеменения пострадавших крымских хозяйств.¹⁷ Однако восстановить вымерзшие посевы озимой пшеницы и ячменя не удалось, что констатировалось газетой «Красный Крым» уже в апреле 1921 г.¹⁸

Неоднократно поднималась проблема недосева озимых на страницах газеты «Крестьянский путь». В публиковавшихся письмах крестьян указывалось на основные причины столь резкого сокращения засева: «...Из 200 десятин засеяли в этом году только 60... на будущий год семян мало, может засеем и того меньше... Все губят без толку. Прошлогодний хлеб до сих пор не обмолочен, стоит в скирдах» (крестьянин Ивановской волости Мелитопольского уезда)¹⁹, «...поля остаются незасеянными. Кто раньше сеял 40 десятин и больше, теперь засевает 4-5 десятин... обезлошадели. Это главное... назначают в подводы за Перекоп, значит на целый месяц... только время напрасно теряем в горячую пору» (Перекопский уезд).²⁰ В одной из передовых статей редактором газеты В. Улановым указывалось, что излишнее внимание к землеустроительным работам по земельной реформе грозит обернутся серьезными потерями в текущих сельскохозяйственных работах.²¹ Говорилось и о влиянии фронта: «...удовлетворяя необходимые потребности войны, нужно неустанно помнить и о сельском хозяйстве, которое является главным источником государственной мощи и предстоящего строительства замиренной России. Ибо восстановление разрушенного за время войны и революции потребует еще больше средств, чем текущие нужды войны».²²

О недопустимости резкого сокращение посевов в всегда хлебородной Таврии обращалось внимание в записке крымского отделения «Союза народа» (бывшего «Союза русского народа») от 30 сентября 1920 г.: «...при поездке от Феодосии до Мелитополя наблюдается почти полное отсутствие посевов на зиму. Весенние посевы составляют обыкновенно не более половины всей запашки. Подобное сокращение посева злаков грозит всей Таврической губернии неминуемым голодом - бедствием, от которого не спасут Крым и самые блестящие победы на фронте.

...Крестьяне подобное явление объясняют: 1) уходом части людей и лошадей на фронт, что конечно устранить нельзя; 2) подводной повинностью, когда человеку и лошадям приходится по целым неделям дежурить, иногда без всякой надобности, у штаба полков и др. учреждений. На самом фронте их дежурит, по словам крестьян, десятки тысяч... 3) уменьшением побуждения ко всякому труду, благодаря полному обесцениванию рубля.

К числу мер, могущих спасти нас от голодной смерти Правление Союза считает возможным отнести следующие: 1) образование особого органа для предупреждения бедствия. 2) немедленную статистику посевной площади, лошадей и остальных животных. 3) выдачу особых премий за зимнюю и весеннюю вспашку, особо за каждую. 4) воспрещение убоя телят. 5) выдача премий за разведение свиней, кроликов и птицы, 6-а) особое внимание к посеву картофеля в самом широком размере... 6-б) посев на Керченском п-ове масляничного подсолнуха...».²³ Однако ни предполагаемые денежные субсидии ни перспектива получения помещичьих земель в собственность, ни, тем более, принудительные меры к засеву, не смогли улучшить засев озимых 1920-21 гг.

Урожайность зерновых культур в Таврии в 1920 году также заметно понизилась в сравнении с «обильным» урожаем 1919 г. В сводках Управления Земледелия отмечалось, что «в нынешнем году урожай довольно плохой... мобилизация лошадей, продажа участков и уход в город крестьян отрицательно сказываются на проведении сельскохозяйственных работ».²⁴ Те же причины отрицательно влияли на вызревание хлебов и их уборку (посевы вытаптывались, сжигались во время боев).²⁵

Состояние посевов существенно ухудшилось в результате засухи, охватившей большую часть районов Таврии.²⁶ Особенно сильно засуха повлияла на урожай яровой пшеницы. По донесению Уполномоченного УЗиЗ при 1-м корпусе «благодаря засухе и плохой обработке урожай вышел ниже среднего. В данной местности (имелся в виду Днепровский уезд) средним урожаем считается 50 пуд. с десятины озимой пшеницы и ржи и 40-45 пудов ячменя и яровой пшеницы, а ожидается в 1920 г. с десятины не более 40 пудов озимого хлеба и 24-30 пуд. ярового. Есть участки ячменя, которые крестьяне вовсе не снимают в виду совершенно плохого их состояния».²⁷ Показательны причины падения урожайности в Мелитопольской уезде, данные в докладе Уполномоченного УЗиЗ при Донском корпусе: «...Урожай по всей местности ниже среднего, в особенности яровых хлебов. Объясняется это плохой и поздней обработкой, отсутствием живого инвентаря, угнанного красными на Перекопский фронт, малым количеством дождей и вообще инертным отношением крестьян к посеву благодаря частой смене властей и обесцениванию денежных знаков».²⁸

Выше была урожайность в крымских уездах, что объясняется в частности относительной хозяйственной стабильностью, меньшим влиянием военных факторов на крестьянские хозяйства, а также агрономической помощью, оказываемой им земствами и кооперативами.²⁹ В целом же сельскохозяйственное производство в белой Таврии на протяжении всего 1920 г. ухудшалось. По данным С.С. Крыма, бывшего главы Крымского Краевого правительства, «площадь посевов озимой пшеницы сократилась к 1921 году на 80%, яровые погибли и населению пришлось заплатить тяжелою ценою за все буйства и ошибки добольшевистских и большевистских властей: наступил настоящий голод, перед ужасами которого бледнеют приволжские несчастья. Население городов уменьшилось на 2/3. Исчезли целые села, сократились наполовину крупные».³⁰ Голод поразил некогда богатую хлебородную Новороссию (еще 2 года назад отличавшуюся значительна урожаем).Средняя урожайность озимей ржи с десятины упала в Таврии к 1921 г. (по сравнению с 1919 г.) более чем в 5 раз.³¹ Таким образом, рассчитывать на устойчивое продовольственное снабжение белой армии и тыла за счет урожая 1920 года Правительству Юга России не приходилось. Положение можно было поправить только благодаря имевшимся у многих хозяйств запасам зерна прошлых лет, которое и закупалось органами продовольствия на протяжении весны - осени 1920 года.

На невысокую урожайность зерновых оказывало влияние и невысокое качество посевного материала. При высокой валовой урожайности зерно 1919 г. было с меньшей натурой. Посев, произведенный этим зерном, также не отличался высокой натурой. По данным УЗиЗ в результате отсутствия должного ухода за посевами, происходило сильное засорение угодий (особенно в Перекопском и Бердянском уездах) и снижение качества зерна.³²

Технические культуры крымского побережья - табак и, особенно, виноград, напротив дали высокий урожай. Приблизительный сбор определялся в размере 1,5 млн. ведер вина.³³ Отмечалось, что, например, в Феодосийском уезде подобного урожая винограда не наблюдалось в течение последних 40 лет.³⁴ Владельцы виноградников, однако, обращались с ходатайствами в УЗиЗ о выделении кредитов на закупку серного цвета для борьбы с вредителями и сохранения растений в период ранних заморозков, поразивших виноградники Ялтинского и Феодосийского уездов.³⁵ Для сравнения - в 1919 г. в период высокого урожая зерновых урожайность винограда была небольшой.

Характеризуя состояние сельского хозяйства южнорусских губерний, занятых ВСЮР в 1919-1920 гг., следует отметить постепенное ухудшение его основных показателей. Определяющими для этого процесса стали факторы, вызванные военными действиями, особенно в периоды разгара сезонных сельскохозяйственных работ (весна – осень) и в районах традиционно ориентированных на производство товарной продукции (Юго-восточные губернии. Новороссия). Возлагаемые на крестьян повинности (подводная, окопная, квартирная и т.д.), реквизиции и мобилизации подрывали их хозяйства.

Условия постоянных боев, нестабильность политическая (частая смена властей, а подчас и полное безвластие) и экономическая не были единственными причинами кризиса земледелия на юге России 1919-1920 гг. Введенная деникинским правительством «свобода рынка» не способствовала увеличению сельскохозяйственного производства. Избыток предложения продуктов в Новороссийских губерниях и повышенный, но при этом ничем не обеспеченный спрос на них со стороны армии и городов, в условиях происходившего обесценения деникинских и врангелевских денег и высоких цен на промышленные товары, не способствовали росту расходов на обсеменение полей и уборку урожая. Не последнюю роль сыграла, отмеченная рядом белых мемуаристов, уверенность крестьян в том, что «пришедшие на смену белым большевики все равно отберут весь урожай».³⁶

Белогвардейские правительства Деникина и Врангеля предпринимали меры к преодолению кризиса в земледелии. Предполагалось оказание широкомасштабной финансовой (предоставление кредитов на обсеменение полей и другие сезонные полевые работы), технической (подготовка тракторных отрядов, финансируемых казной, закупка сельскохозяйственной техники за рубежом, ремонт и производство инвентаря на отечественных заводах), агрономической (закупка семенного материала, предложения по планировке сел, хуторов в Новороссии совместно с кооперативами Мелитопольского уезда), ветеринарной помощи (выдача ссуд земствам на борьбу с чумой скота, закупка серного цвета для виноградников Крыма, меры по борьбе с саранчой на Ставрополье и Терской области). Однако масштаб и размеры оказываемой правительством поддержки не были настолько значимы для крестьянских хозяйств, чтобы переломить неблагоприятные тенденции в земледелии юга России.

Правительство Юга России, как и Особое Совещание, пыталось осуществлять мероприятия по спасению ценных племенных пород животных, в частности в имении «Аскания-Нова», переданном в ведение Симферопольского Университета. Для предотвращения реквизиций воинскими частями племенных лошадей создавались специальные комиссии, в полномочия которых входил сбор сведений о наличии племенных лошадей в составе кавалерийских полков Русской армии³⁷, с целью их последующего изъятия.

Продолжались операции по закупке техники за рубежом. За период с 1.01 по 1.09 в порты Крыма было ввезено сельскохозяйственных машин на 6311 пудов, а прочих металлических изделий – 13503 пуда. Не все они, однако, были доведены до потребителя. Многие партии так и оставались на портовых складах до момента занятия Крыма РККА в ноябре 1920 г.

Ослабленное войной, истощенное непосильными повинностями, подверженное неблагоприятным метеорологическим условиям, бессильное перед засухами и заморозками сельское хозяйство юга России приближалось в 1919-1920 гг. к тому роковому рубежу, каким стал для него неурожай и голод 1921-1922 гг. Один из деятелей южнорусской кооперации, проф. А. Анцыферов в статье «Грядущий голод», опубликованной в харьковской газете «Новая Россия» предупреждал о возможном наступлении этих тяжких последствий революции и гражданской войны: «...Словом нам предстоит в ближайшем будущем голод. И не ничтожная голодовка, подобная голодовкам 90-х годов, дававшим выход сентиментальности и гражданским чувствам русской интеллигенции. Предстоит нечто гораздо худшее. Идет Царь-Голод... И нечувствительный горожанин пойдет кормить в даровых столовых «несчастного мужичка», голодающего от «бесправия и произвела», полуголодная деревня придет в голодный город... И не спасут нас ни демократические принципы, ни повышение заработной платы, ни завоевания революции».⁴¹

Примечания

1. Гуковский А. Аграрная политика Врангеля//Красный архив. Т. 1(26). 1928. С. 54-55.

2. ГАРФ. Ф. 355. Оп. 1, Д. 5, Лл. 243, 244.

3. ГАРФ. Ф. 355. Оп. 1, Дд. 2, 3, 3А, 5.

4. ГАРФ. Ф. 355. Оп. 1, Д. 4, Лл. 40-41; Гуковский А. Указ. соч. С. 72.

5. Там же. Л. 63.

6. Шеф К. Указ. соч. С. 165; Крым С.С. Сельское хозяйство в Крыму.//Местное самоуправление. Вып. 2. Прага. 1925. С. 251.

7. ГАРФ. Ф. 355. Оп. 1, Д. 4, Л. 63.

8. ГАРФ. Ф. 355. Оп. 1, Д. 5, Л. 46.

9. ГАРФ. Ф. 355. Оп. 1, Д. 3, Л. Л. 19; Гуковский А. Указ. соч. С. 68.

10.ГАРФ. Ф. 439. Оп. 1, Д. 110, Лл. 138-138 об.

11.Гуковский А. К истории аграрной политики русской контрреволюции. С. 73-75; Шеф К. Указ. соч. С. 165-166; Шефир Я. Экономическое положение Крыма при белых.//Народное хозяйство. 1921, № 6-7. С. 187-188.

12.ГАРФ. Ф. 355. Оп. 1, Д. 5, Л. 257.

13.Там же. Л. 259.

14.ГАРФ. Ф. 355. Оп. 1, Д. 4, Л. 63.

15.Крестьянский путь. Симферополь. № 37, 14 октября 1920 г.

16.Крым С.С. Указ. соч. С. 251; Крестьянский путь. Симферополь. № 33, 8 октября 1920 г.

17.Там же.

18.Красный Крым. Симферополь. № 88, 23 апреля 1921 г.

19.Крестьянский путь. Симферополь. № 15, 6 сентября 1920 г.

20.Там же., Крестьянский путь. Симферополь. № 34, 10 октября 1920 г.

21.ГАРФ. Ф. 355. Оп. 1, Д. 12, Лл. 86-86 об.

22.Крестьянский путь, Симферополь. № 20, 16 сентября 1920 г.

23.Там же; ГАРФ. Ф. 355. Оп. 1, Д. 13, Л. 69.

24.ГАРФ. Ф. 355. Оп. 1, Д. 5, Лл. 111-111 об.; Крестьянский путь. № 36. 13 октября 1920 г.

25.Кравченко В. Дроздовцы от Ясс до Галлиполи. Сборник, т. 2, Мюнхен, 1975. С. 39, 67, 109.

26.Голос фронта. Мелитополь , № 115, 23 июля 1920 г.

27.ГАРФ. Ф. 355. Оп. 1, Д. 4, Л. 63.

28.ГАРФ. Ф. 355. Оп. 1, Д. 5, Лл. 259-260; Гуковский А. Указ. соч. С. 71-72.

29.Крестьянский путь. Симферополь. № 33, 8 октября 1920 г. № 34, 10 октября 1920 г., № 21 18 сентября 1920 г.

30.Крым С.С. указ. соч. С. 251.

31.Челинцев А.Н. Указ. соч. С. 214. С. 211.

32.ГАРФ. Ф. 355. Оп. 1, Д. 3А, Л. 53.

33.Крестьянский путь . Симферополь. № 21, 18 сентября 1920 г.

34. Крестьянский путь . Симферополь. № 21, 18 сентября 1920 г.

35.Крестьянский путь . Симферополь. № 41, 22 октября 1920 г.

36.Павлов В.Е. Марковцы в боях и походах за Россию. Т.2, париж. 1964. С. 341.

37.ГАРФ. Ф. 355. Оп. 1, Д. 7, Лл. 234-234 об.

38.ГАРФ. Ф. 355. Оп. 1, Д. 7, Лл. 233-233 об.

39.ГАРФ. Ф. 355. Оп. 1, Д. 7, Л. 118.

40.Шафир Я. Экономическое положение Крыма при белых.//Народное хозяйство. 1921, № 6-7. С. 175-176.

41. Анциферов А. Революция и русское земледелие. Прага. 1921. С. 18.