Цветков Василий Жанович

Разработка модели Национального Учредительного Собрания в программе Белого движения в 1919 году.

В отечественной историографии до настоящего времени недостаточно исследованы вопросы, связанные с формированием и эволюцией политико-правовой модели российского Белого движения. Исключение составляют недавно опубликованные работы В.А. Кожевникова и К.Н. Никитина (1). Необходимо дальнейшее изучение ряда аспектов политической истории Белого движения, особенно проблемы организации представительной власти, после “свержения большевизма” и окончания гражданской войны в России. В этом отношении наиболее показательным представляется опыт политических программ, разработанных в Белой Сибири во время деятельности Российского правительства в 1919 г.

Постановлением Совета министров Росийского правительства от 29 апреля 1919г. была учреждена Подготовительная Комиссия по разработке вопросов о Всероссийском Представительном Собрании учредительного характера и областных представительных учреждениях. Ей предписывалось рассмотреть материалы по созыву Национального Учредительного Собрания (далее – НУС), подготовить законопроект об избирательном праве, разработать актуальную в то время модель совещательного органа при Правительстве. Ей предстояло также утвердить модель Всесибирского Учредительного Собрания, созыв которого декларировался еще до омского “переворота” 18 ноября 1918 г.

Председатель Комиссии А.С. Белевский (Белорусов) был журналистом, а не профессиональным юристом, сотрудником московских “Русских Ведомостей” и в 1918-1919 гг. - главным редактором газеты “Отечественные ведомости” в Екатеринбурге). Будучи членом Всероссийского Национального Центра, он информировал своих товарищей по организации о положении в Сибири. Его заместителем, председателем подкомиссии по областным представительным учреждениям был известный сибирский ученый, историк и географ Н.Н. Козьмин. В состав Комиссии входили лучшие из находившихся в Сибири представителей российской юриспруденции: ординарный профессор С.П. Мокринский, специалист по государственному праву; ординарный профессор Томского университета В.А. Рязановский, который считался крупным специалистом по гражданскому и государственному праву, экстра-ординарный профессор Пермского университета И.А. Антропов, возглавлявший Юридическое Совещание при Уфимской Директории; присяжный поверенный М.С. Венецианов, также член Юридического Совещания, участвовавший в проведении выборов в Учредительное Собрание 1917 г., известный своими публикациями по проблемам избирательного права; капитан 1-го ранга, профессор М.В. Казимиров возглавлявший законодательное управление при Морском министерстве; присяжный поверенный П.А. Кроненберг, занимавший должность управляющего делами Временного Областного правительства Урала в 1918 г. (2).

Работа Комиссии началась 18 мая 1919 г и продолжалась до конца года. Несмотря на малочисленность (10 членов, не считая Председателя), Комиссия по выборам достигла заметных результатов. По свидетельству Вологодского, назначенного после отставки с поста премьера на должность Председателя Комиссии: “Комиссия довольно много и обстоятельно поработала, накопила достаточно интересного материала… вся основная работа произведена, и остается сделать еще немного, может быть, чисто теоретической работы, чтобы считать работу Комиссии исполненной…” (3).

Наиболее важным итогом работы Комиссии считался проект о выборах в НУС. Этот документ предусматривал сохранение принципа всеобщего, равного и тайного голосования. Однако принцип прямого голосования, в данной “четыреххвостке”, сохранялся лишь для городов с численностью жителей более 200 тыс. чел. – они приравнивались к отдельным округам. Сам избирательный округ определялся по численности населения в 250-300 тыс. чел. В административном делении округ мог совпадать с уездом (4). В сельских округах выборы считались двухступенными (в волостях или волостных земствах избирались выборщики, которые, в свою очередь, выбирали большинством голосов одного депутата). С точки зрения интересов населения, данная система была более приемлемой, она позволяла контролировать кандидатов, не допускать фальсификации выборов (5).

Отменялась утвержденная для Всероссийского Учредительного Собрания 1917 г. (по принципу распределения депутатов пропорционально числу поданных голосов), утвержденная для Всероссийского Учредительного Собрания 1917 г. Решено было отказаться от этой “совершенной с точки зрения государственного права” системы из-за слабости политического сознания подавляющего большинства населения России, невозможности вести “понятную” пропагандистскую работу, поскольку выборщики (особенно на селе) вынуждены были бы выбирать не “своих”, известных кандидатов, а малознакомых партийных представителей. Наконец, преобладание при пропорциональной системе партийных интересов над государственными, тенденция к дроблению партий, стремящихся занять место в Парламенте, никак не устраивало сторонников Белого движения (6).

Пропорциональную систему, согласно проекту Комиссии, должна была заменить мажоритарная, построенная по принципу – один депутат от одного избирательного округа, получивший большинство голосов. Обширные пространства российского государства и сохранившиеся традиции выборов на сельских сходах делали подобный принцип предпочтительнее. При этом кандидат был ближе к интересам своих избирателей, и мог не состоять в политической партии.

Активным избирательным правом наделялись “все граждане” по достижении 25 лет, за исключением участников “большевистского бунта” (см. главу 3.) и военнослужащих (“армия – вне политики”). Однако “пассивным” избирательным правом военные наделялись, и, таким образом, в будущем НУС вполне могли оказаться командующие белых фронтов и популярные генералы. Армия призывалась обеспечить нормальную работу НУС, для этого предполагалось создание специальной Национальной Гвардии из лучших воинских частей белых армий (7).

Несмотря на достаточно большой объем проделанной работы, Комиссия по выборам НУС так и не осуществила на практике свои проекты. Основной причиной, по мнению омских политиков, следовало считать невозможность проведения всероссийских выборов в условиях войны, хозяйственной разрухи и, самое главное, недостаточности территории России, “освобожденной от большевизма”. В одной из многочисленных телеграмм в Париж (еще 20 марта 1919 г.) управляющий делами МИД Сукин отмечал, что …правительство еще не достигло укрепления самых основных устоев, которые позволили бы будущей России осуществить на деле здоровый демократический строй… Выборы внесут новую борьбу в тылу, могут разложить армию, взволновав всю страну, снова возвратить ее анархии на неопределенное время…, если бы ход военных действий привел к занятию Волги и создал реальную угрозу Москве, то могло бы оказаться своевременным приступить к выборам…” (8).

Что же касается проекта выборов Всесибирского Учредительного Собрания, то в этом направлении Комиссией был разработан избирательный закон, в целом повторявший принципы проекта выборов в НУС (всеобщие, равные, прямые для крупных городов, для села двухступенные), при этом во вводимом цензе оседлости (требовалось не менее 5 лет проживания на территории Сибири) явно проявлялись тенденции к сохранению “областнических” традиций, к автономизации Сибири.

Довольно развернутый проект создания Сибирского автономного областного управления предложил Н.Н. Козьмин, где определил, в частности, форму сочетания областных и общегосударственных интересов, а также принцип “разделения властей”. Исполнительную власть в этом проекте представлял генерал-губернатор, утверждаемый указом Верховного Правителя. Ему подчинялись Исполнительный Совет и Областной контроль, а также назначаемые им губернаторы, создававшие свой аппарат (губернские советы и Канцелярии). Законодательную власть должен был осуществлять двухпалатный парламент: выборная по новому избирательному закону Сибирская областная дума и Сибирский областной совет, куда входили депутаты, избираемые на губернских земских собраниях и городских думах крупных сибирских городов. По аналогии с полномочиями российского Парламента начала ХХ века: “…никакой областной закон не может восприять силу без одобрения областной Думы и областного Совета…”. Высшую судебную власть осуществляло Сибирское присутствие Сената (Сибирский высший суд).

Земско-городское самоуправление призвано было сыграть значительную роль в восстановлении политической системы “освобожденной от большевизма” России. Об этом говорил, в частности, в своем выступлении бывший городской голова Благовещенска и председатель Временного правительства Амурской области эсер А.Н. Алексеевский. Особо выделив невозможность объединения в административно-территориальном отношении Сибири и Дальнего Востока (“Дальний Восток есть часть России, а не Сибири, и являет собой особое историческое, культурное и экономическое целое”), он, в традициях сибирских “областников”, отметил важность перехода к федеративному устройству России, по принципу США и Канады: “…это произойдет безболезненным путем, посредством облечения губернских и областных земств функциями государственной власти, с тем, чтобы местную законодательную власть являло собой губернское земское собрание, а исполнительную – губернская земская управа с председателем во главе…” (9).

Проекты восстановления областной автономии, как будет показано далее, имели схожие черты во всех белых регионах. Окончательное утверждение структуры власти, предполагавшейся в Сибири, возлагалось на Всесибирское Представительное Собрание. Его работе предшествовало создание специального Совещания представителей общественных и национальных организаций, положение о котором было утверждено на заседании Совета министров 22 августа 1919 г. Данное Совещание должно было стать еще одной представительной структурой в политической системе Белого движения на Востоке России. Совещание формировалось по принципу представительства от земств (11 делегатов), от городов (также 11 депутатов), от казачества (по одному от Сибирского, Семиреченского и Забайкальского, а Енисейское и Иркутское, Амурское и Уссурийское также выдвигали по одному депутату), от “национальных организаций” (по одному от якутов, бурят, минусинских и алтайских татар и двое от киргизов), а также от Томского и Иркутского университетов. Выборные члены Совещания выдвигались на губернских земских собраниях, городских думах Тобольска, Томска, Барнаула, Красноярска, Иркутска, Якутска, Читы, Благовещенска, Владивостока, Омска и Семипалатинска (по одному от каждого), на собраниях казачьих, национальных организаций, университетов. Совещание должно было приступить к работе в январе-феврале 1920 г. (10).

Отдельно следует отметить предложения Чрезвычайного съезда казачьих войск Востока России, созванного в августе 1919 г. в развитие решений казачьей конференции, проходившей в сентябре 1918 г. в Уфе и Челябинске. Почетным председателем съезда был избран атаман А.И. Дутов, председателем – атаман Сибирского казачьего войска генерал-лейтенант П.П. Иванов-Ринов, его заместителем – товарищ военного министра по делам казачьих войск генерал-майор Б.И. Хорошхин. Основными результатами работы съезда стали проекты реорганизации Главного управления по делам казачьих войск Российского правительства и создания постоянно действующего законосовещательного органа из представителей казачьих войск Востока, а также учреждение самостоятельной должности министра по делам казачьих войск. Было окончательно утверждено “Положение о Походном атамане”, выборной должности, объединявшей под своим руководством все строевые казачьи части на фронте, что, безусловно, способствовало дальнейшей консолидации военно-политической власти в масштабе казачьих войск Востока России.

Но, с точки зрения общероссийских политических тенденций, примечательна декларация съезда к Верховному Правителю. В ней говорилось о “необходимости юридического и фактического сосредоточения суверенной власти – впредь до созыва Учредительного Собрания – в руках Верховного Правителя, перед которым должны быть ответственны все должностные лица и учреждения, не исключая и Совет министров”. Верховный Правитель получал право единоличного решения о назначении и отставке министров; “чрезмерно распухшие” ведомственные штаты, “созданные во всероссийском масштабе старой бюрократией”, предлагалось заменить “более гибким, эластичным правительственным аппаратом, который своевременно мог бы удовлетворять текущим нуждам фронта”. Но главное – “для установления единства власти с обществом” следовало “созвать законосовещательный орган с правом контроля за деятельностью агентов власти путем запросов, по поводу закономерности их действий…” (11).

Показательна и позиция членов законосовещательного Государственного Экономического Совещания, созданного для оказания консультативной поддержки финансово-экономической деятельности Российского правительства. Депутаты Совещания стремились к организации максимально возможного представительства в организации власти Белой Сибири. С этой целью в конце августа 1919 г. был подготовлен проект реорганизации власти. Помимо общих декларативных принципов о том, что “борьба с большевизмом должна быть доведена до его поражения”, о “строгом проведении в жизнь начал законности и правопорядка”, проект предусматривал “создание солидарного Совета министров на определенной демократической программе” и “срочное преобразование Государственного Экономического Совещания в Государственное Совещание… с тем, чтобы все законопроекты, принятые Советом министров, представлялись в Государственное Совещание, как в высшую законосовещательную инстанцию, и отсюда поступали на утверждение Верховной власти…” (12). Верховный Правитель России адмирал А.В. Колчак, хотя и не сочувстсовал идее ограничения единоличной власти неким “парламентом”, тем не менее, принял делегацию Совещания, пообещав учесть их пожелания.

Позиции казачьей конференции и Государственного Экономического Совещания оказали влияние на введение Государственного Земского Совещания, призванного стать представительным звеном во взаимоотношениях власти и общества в белой Сибири. Однако реализация данного проекта не состоялась из-за поражения Восточного фронта Белого движения осенью 1919 г. Проекты же Национального Учредительного Собрания, Всесибирского Учредительного Собрания не дошли до стадии утверждения, что не говорит, однако, об отсутствии демократических принципов управления в Белом движении, его сугубо авторитарном характере.

Список литературы.

1. Кожевников В.А. Проекты сибирской автономии в период правления адмирала А.В. Колчака (1918-1919 гг.). // Белая армия, Белое дело, Екатеринбург, № 10, 2002; Его же: Государственное устройство России в планах антибольшевистской оппозиции, Воронеж, 2003; Никитин А.Н. Государственность “белой” России: становление, эволюция, крушение. М., 2004;

2. Правительственный вестник, Омск, № 243, 25 сентября 1919 г.

3. A Chronicle of the Civil War in Siberia… Ор. Cit. Vol. 1, с. 340.

4. ГА РФ. Ф. 4707. Оп.1. Д. 3. Лл. 44-44 об.

5. ГА РФ. Ф. 5913. Оп.1. Д. 236. Лл. 9об-10.

6. Правительственный вестник, Омск, № 203, 6 августа 1919 г.

7. ГА РФ. Ф. 4707. Оп.1. Д. 3. Лл. 7-7 об; 52об-53.

8. Из архива организаторов гражданской войны и интервенции в Советской России // Исторический архив, 1961, № 6, с. 76-77.

9. Там же. Лл. 19-28; Д. 2. Л. 65-66, 80.

10. ГА РФ. Ф. 4707. Оп.1. Д. 3. Л. 13.

11. Единая Россия, Омск, № 6, с. 10-12.

12. Гинс Г.К. Сибирь, союзники и Колчак. 1918-1920 гг. Харбин, 1921, с. 252-253.

Сведения об авторе: Цветков Василий Жанович. кандидат исторических наук, доцент. Кафедра новейшей отечественной истории Московского Педагогического Государственного Университета.

Адрес: 107497, Москва, Байкальская ул., д. 42, корп. 2, кв. 24.

или 107497, Москва, а/я 4. tsvetcov@rambler.ru

На главную страницу сайта