Дневники П. А. Богданова 1919-1932 гг.

Тетрадь третья. 1925-1926 гг.

12 сентября 1925 года. Суббота.

Вчера приехал из Ревеля. «Опять я в деревне...» Из ревельских впечатлений и разговоров. В Министерстве иностранных дел. Разговор коснулся А. Э. Шульца (корреспондент «Сегодня» – «темный человек», черт его знает, где водится и что делает). Я ответил, что наши правые считают его состоящим в эстонской контрразведке, и об этом говорят открыто. «Не думаю» – ответ г. Выхмара. Осведомился, насколько верны слухи об уходе министра иностранных дел К. Пуста. Оказывается, доля правды за слухами имеется. Окончательно вопрос разрешится после открытия Государственного Собрания. По городу на место К. Пуста прочат доктора Акеля.

— •• —

10-го сентября взял журналистский билет в Министерстве иностранных дел. Спрашиваю: «Для чего?» – «А чтобы знать что и кто пишет», – был шутливый ответ.

Усиленно говорят, что «Последние Известия» дышат на ладан – в долгу, как в шелку. Больше всего, понятно, типографщику Бейлинсону. Если так, газета перейдет в еврейские руки.

— •• —

Илья Тимофеевич Евсеев на меня окрысился за то, что я отрицательно отозвался о созываемом в Париже «Зарубежном съезде эмиграции». Его мышление здесь идет таким порядком: с большевиками борьба нужна, монархисты собираются бороться, они все же лучше большевиков, и я с ними. Я ему развивал другое: и большевики, и монархисты – мерзость. И те, и другие для страны не нужны, а потому бороться приходится и с теми, и с другими. Надо вести борьбу силами демократии. Евсеев: «Понятно, при таких условиях никогда всеэмигрантского объединения не создать. По-вашему, большевики лучше?» Отвечаю: «Оба – гадость». Напомнил нашу попытку 1919 г. честно работать с Юденичем. Илья Тимофеевич рассердился. Одним словом – правеет.

Николай Петрович Епифанов заговорил о поездке в Россию. Сейчас это общее настроение – домой, в Россию... Но как? Идти в Каноссу?

То же и Николай Александрович Макаров. Ждет пока Елена Августовна (его жена) сдаст государственные экзамены. «А там, к зиме, надо писать родным, чтобы устраивали возврат».

— •• —

Был у нас Клавдий Христофорович Лоренц – ныне директор транзитного банка в Риге. Жаль, не удалось повидаться.

— •• —

В общем в Ревеле сейчас мертвечина, еще летний сезон резко чувствуется.

— •• —

До Печер добрался благополучно. С Печер до деревни вез меня крестьянин деревни Мыльниково Федор Иванович Олышев, или что-то в этом духе. Разговорились, оказывается, он знает французские слова. Диву дался. Пленный, был в Германии. При очищении немцами Лотарингии вместе с другими попал к французам. «Немцы много добра и нас бросили». И тут начинается его бродяжничество по Франции. Был в Бордо, Марселе, «видел Эйфелеву башню, но в самом Париже не был». Работал на виноградниках, на заводах. «Пили, гуляли, работали. Француженки развратнее много наших баб. Любую за деньги можно купить. Живут лучше нас: чище, сытнее. Работают легче». Забавно было слышать его французский разговор. Вот и плюсы войны. «Да, побывать бы опять. Да нет – куда ж... Ночью иногда снится...» Вспоминает с удовольствием. Мыльниково четвертый год живет на хуторах. Расспрашиваю о хозяйстве. Раньше сеял около 20 мер ржи, собирал 80-90. Нынче посеял семь, взял около 80. В прошлом году посеял шесть, взял 63. Клеверу посеял 20 фунтов, взял – 20 возов сена. Жито сам 8-9 родится. «Грехов нет. Нет, для хозяйства хутор куда лучше. Опять в полосы палкой меня не загонишь... Тоже и у других. Сосед имеет около 3 гектаров пашни. Раньше хлеба никогда не хватало, а нынче еще немного осталось». Во всяком случае в Печерском районе со старой общиной почти кончено. Хозяйственную выгоду единоличного землепользования деревня, видимо, усвоила и из общины бежит. 60% деревень уже выселилось на хутора и отруба.

— •• —

Получил письмо от Бориса Викторовича Евланова из Риги. Говорит о надеждах сохранить «Новь» на будущее время. Ведет какие-то переговоры. Думает превратить «Новь» в чисто крестьянскую газету. Район обслуживания русских его – Эстония, Латвия, Литва. Давай Бог!

— •• —

Погода поганейшая. Дождь, дождь и дождь. Холодно. Из-за дождя задерживается посев озимых хлебов. Изрядно попортились яровые. В частности – лен. Местами от 15 до 50%.

19 сентября.

М. П. Арцыбашев в статье «С чертом, или без оного» («Последние Известия», № 213, 17. IX. 25, Ревель) говорит: «Хоть с чертом, но против большевиков». Старая погудка. Результатность мы ее уже видели. И потом как же это, раз «большевики пустили корни сквозь всю толщу народную», значит, они опираются на массы? Значит, поход иностранцев вкупе с эмиграцией на Россию будет походом против самого народа? Думается, что тут Арцыбашев переборщил, ибо все говорит, что в России две жизни – официальная и жизнь народа, они общего имеют мало.

— •• —

По эту стороны границы маневры эстонской армии, по ту – советской. Недавно кончились латвийские и польские маневры. Как-будто безумие мировой войны уже забыто. На ее ужасах поставлен крест. Готовимся к новым войнам! Мало крови и слез! «А он мятежный просит бури...»

Из разговора с крестьянами. «Эх, Петр Александрович, ведь все равно нашей власти не будет. Какая власть не доведись, все нас стричь будет. Платить надо. А раз так, не все ли равно... Хоть черт пусть сидит».

— •• —

Осенние вечера меня гнетут. Днем занят, как-то не чувствуешь тоски и пустоты. Вечером особенно остро ощущается оторванность от городского уклада жизни.

— •• —

Молодой Назимов Ю. В., сын председателя Псковской уездной земской управы В. В. Назимова, все же едет в Прагу учиться. А нам с Варюшком не удается. Сергей Семенович и другие добрые друзья, мы на вас в большой претензии – захотели бы, смогли бы устроить нам переезд в Прагу.

20 сентября 1925 г.

Целый день в Печерах на областном кооперативном совещании. Созвано оно по инициативе Общества содействия кооперации. Много знакомых лиц. Среди них – братья Макаровские из Изборска, оттуда же Димитрий Васильевич Ракитин. Из деревни Кулья – Иван Павлович Самолетов. По своему колоритная фигура. Сенской – Виктор Кононович Ефимов – жох и выжига. Иван Яковлевич Цимбуль – кооператор из Паниковского района, эстонец, себе на уме. Милейший Георгий Владимирович Свидзинский, А. А. Булатов, Павел Александрович Быстров. Кое-кто из торговцев и подозрительных банковцев. Трое «видных» из Ревеля: Борис Карлович Ростфельд; Александр Генрихович Каск – старый эстонский кооператор, в настоящем – директор Народного Банка; härra Рейнман из эстонского «Лийта» – нечто вроде нашего революционного Совета Кооперативных Съездов; Сергей Гаврилович Щербаков – член земской управы; Маттеус – неправительственный член землеустроительной комиссии и другие. Многих не знаю. Особенно уездных. Совещание собрало довольно много из уезда. Маленький зал полон. Приветственное слово председателя правления Общества Содействия Кооперации И. Як. Цимбуля «первому совещанию» в Печерах. Выборы президиума. А. А. Булатов предлагает состав президиума: Щербаков, Цимбуль, Рая; секретари: Николай Иванович Макаровский и «видный местный деятель и кооператор П. А. Богданов». Делаю большие глаза – к чему это? Президиум избран единогласно. Речи-доклады А. А. Булатова – хорошо составленный, продуманный, ярко рисующий печальное положение кооперации Печерского края. Доклады «видных» из Ревеля. Б. К. Ростфельдта – интересный для нас, но не нужный, и главное, не понятный для мужиков. Доклад богато иллюстрирован цифрами, определяющими вывоз Эстонии по отдельным отраслям. Другие доклады «видных» не интересны. Нельзя обойти молчанием, с позволения сказать, доклада Березина – председателя Печерской земской управы. Незнание предмета, говорил о необходимости инструктирования в кооперативном отношении Печерского края, ультродубовый язык. Никакой связности в мышлении.

Вторым местным шел мой доклад. Дальше – прения. В последних-то и развернулась вся нужда. Общий крик был в тон основной мысли моего доклада – организуйте в первую голову кредит. В конце концов «видные из Ревеля» переполошились – «все денег и денег».

Ценность Совещания – собрались со всех углов края и отвели душу. Одновременно наметились основные нужды и пути их удовлетворения.

Ехал в деревню поздно ночью. Тихо. Морозно. Ни души.

26 сентября.

Получил после долгого перерыва «Дни» уже в парижском издании. Вышли 17 сентября. Первый номер грязный, много ошибок.

27 сентября.

Пришла «Свободная Россия» № 8. Богатый и тягостный отдел «Из России». В памяти финальные слова одной корреспонденции: «И сколько на каждом шагу переживается таких мук – на всех поприщах и во всех родах деятельности... Медленной поступью идут годы и все увеличивается бездна слез, обид, горечи и отчаяния...» Тяжело за живущих там, в России, здесь, в эмиграции, за страну, за себя.

— •• —

Вчера шли с работы артелью, большинство – молодежь. Василий Николаевич Зыков, лет двадцати, грамотный, не пьющий говорит, отвечая кому-то: «Никола Романов нас притеснял без конца и сам попался». Общее – «так ему и надо». Говорю: «Не нравился, но без «так и надо». Ну, а дальше как строить жизнь?» – Молчание. И так часто: отрицательный идеал, чего не надо, – имеется; положительный, формы нового строительства и их содержание – отсутствуют.

— •• —

Стоит настоящая осень. 14 сентября был первый утренний заморозок. Довольно сильный.

— •• —

Опять передо мной маячит безработица. Жутко подумать, что будет зимой...

20 октября.

Сегодня переехал в деревню Мотовилову. Восемнадцать дворов. Крепких. А грязная также, как и в деревнях с некрепкими дворами. Есть школа – учитель и учительница. Имеется даже и 2-хэтажный дом некоего Степана Алексеевича Борковского. У него много земли, но и, кажется, скупости. Другой вроде него – Петр Степанович. Жмыда. Петр Степанович на днях говорил: «На что нам две школы? Только лишние деньги платим. Учителям лишние места...» Состоятельны, а также серы, как и беднота.

22 октября.

Какая отвратительная ругань поднялась сегодня между мотовиловскими богатеями – Борковский, Малинов и др. И из-за чего?! Из-за аршина земли. Ругань нутряная, тяжелая. Вспомянуты и родители и прародители...

— •• —

Письмо от Романа Густавовича. Просит срочно приехать в Ревель. Не могу никак.

— •• —

У С. С. Маслова несчастие. Умер сын. Узнали из газеты «Дни». Бедный Сергей Семенович. Он так любил мальчишку. Известие сильно поразило Варвару Люциановну.

— •• —

Конференция в Локарно (Швейцария) закончилась. Еще один шаг на пути к миру. Совдепия остается в блестящем одиночестве, ибо Германия все-таки вступает в Лигу Наций.

— •• —

25 октября. Воскресенье.

На днях говорил мужикам, что у меня имеются газеты, и что желающие всегда могут их брать для прочтения. Пока никто не приходил.

— •• —

Вчера получил от Ан. Ал. Аргунова письмо. Невеселое. Пишет, что «сферы» переживают финансовые затруднения. «Сферы могут забастовать, а с ними и все». Все забастует?! Не работа, а черт знает что! А тут Роман вызывает телеграммой в Ревель. Получил ее вчера. Денег на поездку нет. Надо бы ехать. Да и работу бросить сейчас значит зимой сидеть голодным. Положеньице... Андрей Александрович спрашивает, почему не пишу для «Вестника Крестьянской России»: «Ведь перо у Вас привычное, а тем – многое множество...» Некогда, надо проклятую жратву доставать...

[...]

1 ноября.

Вторично выпал снег. Морозец. Ночи стоят дивные: луна, снег, как белый саван, мороз, тихо. Деревня стала опрятной, чище, нарядней.

— •• —

Греки с болгарами о чем-то задрались. Греческая артиллерия бомбардирует болгарский городок Петричи. Опять война? Экстренно созывается Совет Лиги Наций.

— •• —

Из разговоров с мужиками. «Пожалуй, и государя-то свергли помещики. За то, чтобы свои земли у себя удержать».

15 ноября. Воскресенье.

Вчера в деревне Митковицах читал лекцию на тему «Кооперация и крестьянское хозяйство». Вечер. Школа набита до отказа. Человек полтораста. Женщины, молодежь, пожилые хозяева. Стариков не видно. Слушают внимательно. Мои критические замечания по адресу уклада крестьянского хозяйства, построенные на тщательном изучении его особенностей, не встречают возражений, а, наоборот, одобрения и дополнительный материал, иллюстрирующий мои положения. Подробно останавливаюсь на надеждах «на барина», которыми жила и живет русская деревня. И тут один из слушателей начинает жаловаться на правительство, которое де мужику не помогает. Объясняю, что оно помогает, и помощь тем сильнее, чем больше будет участвовать в законодательной работе крестьянство, т. е. иметь своих представителей в парламенте. «А кого нам выбирать? Нет людей. Назначают таких кандидатов, за которых мы голосовать не хотим. Других нет. Мы не виноваты, что нам назначают таких». Резко говорю, что все эти реплики – лишнее доказательство того, что мы темны и серы, ибо никто кандидатов не назначает. Рассказываю порядок составления кандидатских списков в парламент. Цифрами доказываю, что вместо 2-х депутатов в Государственное Собрание могла бы быть фракция русских в 7-8 человек.

«Мы все еще привыкли думать, что кто[-то] за нас побеспокоится», – чья-то ироническая реплика. В хате душно. Говорить немного тяжело. Кончаю почти 2-хчасовой доклад словами: «Молодежь, старики, женщины, если хотите выбиться из нищеты, меньше надейтесь на кого бы то ни было, стройте сами свою жизнь через свои крестьянские организации».

«Мы знаем, в единении – сила... А как до дела, так и в стороны. Поработаем пока что на купца. Надо силою заставить нас идти в кооперативы. Без кнутка не обойдешься». Прощаюсь. Тепло благодарят. «Приходите почаще. Годика на 2, на 3 к нам бы умного человека, много бы сделали. Толкать некому, а без толкача мы еще жить не умеем...».

На улице темно, хоть глаз выколи. Валюсь на дровни. В голове неотступная мысль – нет людей-работников, а мы бесконечно серы и темны... Везет меня молодой хозяин из деревни Мотовилово. «А кто у нас депутаты в парламенте, Петр Александрович?» Говорю: «Григорьев и Селюгин». Даже своих депутатов не знают. «Деревня сейчас вся в долгу. Вот в нашей деревне только трое не берут под вексель, а остальные все кругом должны». Кругом темень, моросит какая-то гадость. В душу забирается горечь безнадежности.

— •• —

От Романа опять телеграмма. Зовет в Ревель. Ехать не могу: зиму нечего будет жрать.

— •• —

В связи с лекцией возникла (лекция в Митковицах) переписка. Заслуживает внимания письмо Павла Кузьмича Наумова. Председатель Вилоского волостного правления. Значит, персона на целую волость. Вот оно:

«Петра Александрович прашу вас чтобы вы если будет возможно то приежали в суботу а я деревню извещу спочтением к вам П. Наумов только я незнаю если получена разрешение на воскресение то нужнобы спросит по телефону чтобы устроить в суботу».

— •• —

В Государственном Собрании Эстонии рассматривается в первом чтении законопроект о бобылях (попсники).

[...]

Спор на тему «Родины и эмиграции» разрастается. В него вступают новые и новые бойцы. Первое и основное – точка зрения А. В. Пешехонова («Воля России», кн. 7-8 за 1925 г.) явно не разделяется громадным большинством. И Пешехонову крепко достается за его предложение, правда, не прямо, но вытекающее из построения и характера статьи, идти в Каноссу. Второе – явно принята точка зрения П. Н. Милюкова о делении эмиграции на политическую и неполитическую. По отношению ко второй точка зрения высказывающихся склоняется к «отпущению» греха возвращения. «Последние Новости» (5. XI. 25) полагают, что «не нужно ни «отпущения» обывателям, ни оправдания политикам». Третье – Ек. Д. Кускова полагает, что «сейчас мы видим, как могуче вздымается течение: Домой! Домой! На родину. Это – уже течение». Четвертое – осознано наличие «рва гражданской войны», который следует засыпать. В. И. Талин полагает, что засыпать его могут только оттуда, из России. «Когда Россия проснется, а она проснется для массовой политической борьбы, ров будет засыпан с той стороны. Ибо только та сторона и может играть решающую роль. И тогда эмиграция соединится с Россией не во сне, а в бодрствовании. Вот это самое важное. И это самое страшное, что люди зовут эмиграцию спать, поэтому еще спит русский народ. Это не политика. Это усталость и сонливость... Это «безвеховство», да простится мне этот варваризм».

21 ноября.

М. Осоргин положительно распоясался. Его статья в «Днях» «Разговор с духом родственника» напомнила мне прошлое и в нем Кирилла Башкирова. Умный, взболамошенный мальчишка, который кривляется, чувствуя избыток сил и настроений. И все мажет одним миром. В статье Осоргина так и чувствуется поясничество, взболамошенность, хотя он, может быть, и не мальчишка. По существу статьи – проповедь анархизма – не новое, отрицание власти «всякой». «Власть – зло». Остальное – паясничество в сторону демократии, свобод политических и пр.

В итоге, «Дни» публично признали, что сотрудничество М. Осоргина в «Днях» было недоразумением, и оно больше не повторится.

— •• —

Смерть и Время царят на земле,

Но Владыками их не зови, –

Все, кружась, погибает во мгле.

Неподвижно лишь Солнце Любви.

Из Вл. Соловьева. Проповедь Любви, Братства, Равенства. А в итоге, на земле, черт знает, что творится. Не братья, а волки. И надолго...

2 декабря.

30 ноября перебрался из деревни в Ревель. Что ни говори, а город – более родная стихия, чем деревня. В ней все тише, однотонней, серее. Здесь – лихорадочная жизнь, интересы шире, запросы ярче, больше волнуют. Да и устал я шататься по деревне...

— •• —

Был у Николая Александровича Макарова. Перегружен работой до отказа. Жена сдает государственные экзамены. Серьезно говорит о поездке в Россию. Писал родным. Те зовут. Можно ли осудить? Нет, нельзя. Семь лет беспросветной каторжной работы на «Atlant’е», «Текстиле» и многих др. Всюду – физический труд. Тяжкий. А сам – юрист. Молодой. Теперь жена – медичка. А приложения знаний нет. «Я забыл все наполовину. Жена будет забывать...»

— •• —

Макаров уедет, еще одним приятелем меньше. А их и так раз, два и обчелся. Одиночество все теснее обхватывает. Нужда все глубже засасывает. Как раз по настроению слова Владимира Соловьева:

В холодный белый день, дорогой одинокой,

Как прежде я иду, к неведомой стране.

Рассеялся туман, и ясно видит око,

Как труден горный путь, и как еще далеко,

Далеко все, что грезилося мне.

В самом деле здесь остается один. А «горный путь» труден. И «далеко все, что грезилося мне». Грезится и сейчас...

— •• —

И. Т. Евсеев рассказывал о митинге наших черных, что был в Коппеле. Все старые знакомые: генерал Баиов, Чернявский А. В. и другие более мелкие. Понятно, выбрали делегата на «Зарубежный Съезд» – генерала Баиова. Съезд нужен, он должен избрать вождем антисоветской России Николая Николаевича. Слепы или прохвосты? Второе вернее.

3 декабря.

Получил сегодня брошюру В. Л. Горна «Республика или Монархия» (опыт прогноза). Берлин, 1925 г. Злая тема. Проглотил ее сразу. Впечатление неопределенное. Зачем он взял эту тему? Убедительности мало. Почему разные социальные слои найдут удовлетворение в монархии? Разве их «материалистические» устремления в известных пределах не оформит и республика? Например, землю не оставит мужику, не раскрепостит торговлю и промышленность от всяких Внешторгов и Внуторгов и многого другого? Зачем длинно и долго доказывать, что эмиграция и Россия (не власть) враждебны друг другу? Вчитаюсь еще раз.

— •• —

Подписание Локарнских договоров в Лондоне 1-го декабря сопровождалось большой торжественностью и... речами. К миру на один шаг ближе.

9 декабря.

Вчера был у Вячеслава Вячеславовича Чеха. Заслуживает внимания определение направления будущей работы чехов (надо полагать, министерства иностранных дел) в русском вопросе. «После признания большевиков придется взяться за примирение советской власти с трудовой интеллигенцией эмиграции». На мой вопрос: каковы возможности успеха, был ответ: «Трудно и не сразу, но, думаю, что удастся». Попробуйте. Чех уезжает в Прагу, будет работать в Министерстве иностранных дел по русским делам. На его место приедет некий Чернышек. Жаль Чеха.

— •• —

Н. Епифанов рассказывает. Профессор Рогожников продал какой-то автомобиль Христианскому Союзу Молодых Людей. Авто был опознан его прежним владельцем, у которого он в свое время был реквизирован. В итоге – судебное дело. Суд предложил Рогожникову возвратить деньги (106 000 эстонских марок) Х. С. М. Л. Интересно, что деньги были взяты из кассы Комитета Русских Эмигрантов, куда он (Рогожников) их внес значительно позже со дня продажи машины. Причем тут Комитет? Рогожников сейчас усиленно занят коммерческими делами (лесные подряды).

— •• —

Алексей Григорьевич Пискарев собирается ехать в Россию. Сегодня говорил мне в твердых тонах об этом. Расчитывает на то, что за него поручится общество русских каторжан (бывших?). Мотив – «делать нечего здесь и стар становлюсь...» Мой ответ: «Могилой вместили, пусть вместит...»

— •• —

Получил от С. С. Маслова краткое письмо: просит послать книги в Москву и Петроград.

13 декабря.

Был у меня Николай Захарович. Я несколько удивился. Как и раньше порывист. Много говорит. Много логических неувязок. Чувствуется что-то надорванное, больное.

— •• —

Жена Николая Александровича Макарова приехала из Юрьева. Кончила университет. Много затрачено ею энергии. Еще больше им, ее тянуть. Итог пока плачевен. Заработка нет. Люди без отечества...

— •• —

Долго бродил и много говорил с Алексеем Васильевичем Волковым. Он осунулся. Работишка есть. Жалуется на усталость.

[...]

25 декабря.

Рождество. Елка. Дни отдыха для одних, радостей чистых, светлых – для других. Вспоминают детство. Детские радости. А я? Их не было у меня. Или забыты?

27 декабря.

Сто лет тому назад группа энтузиастов во имя лучшего будущего посягнули на самодержавие. Восстание декабристов было подавлено. Одних казнили, других сослали в рудники... Слава борцам «за други живот свой положившим»... Пионеры. Они погибли не напрасно:

Все, что посеяли, взойдет

Чего желали Вы так страстно.

Все, все исполнится, придет...

Страны своей освободитель,

Проснется дремлющий народ.

1 января 1926 года. 12 часов ночи.

Полночь. Новый Год. На улице звон, стрельба, крики. Еще один прошел. Наступил такой же? Я слежу за советскими газетами. Вчитываюсь в прения между зиновьевцами и ЦК РКП. Какая-то склока. Она несомненна. Может быть, конец комиссародержавию? Своя своих пожраша. Едва ли. Уж через чур мы серы и отсталы. А в стороне маячат фигуры реставрации – Треповы, Марковы 2-е. Так, пустельга, но для масс и они – гроза. Начинаю год эмигрантом за газетами, за пристальным вглядыванием, что там дома, на Родине. А конец? Он во мраке. Его не видно. Но он будет! Верю, Господи!

Сейчас придет из церкви Варюшек, наверно, Макаровы. Встретим младенца рюмкою и песнею...

Просидели до 5 часов утра, вспоминая прошлое. Точно старики. Не дореволюционное, а недавнее – борьба с большевиками. Сейчас так виднее все промахи этой борьбы.

3 января 1926 г.

Получил книги. П. Н. Милюков «Национальный вопрос» – 140 экземпляров. Нужная книжка.

5 января.

Два часа слушал радио Москвы. Речь Астрова о новом правительстве в Китае. Так ясно представился Мариинский театр. Масса света, публики. Дальше – опера «Пиковая дама». Как стало грустно. Потянуло туда, домой. До боли. Бросил слушать. Тяжко. Радио – дым отечества...

— •• —

Почему покончил с собой Есенин – поэт-хулиган, как называл он себя? Ведь ему нет и трех десятков лет. Какой-то разлад. Он с ним жил уже здесь, за границей. «Отговорила роща золотая».

[...]

«Известия» сообщают подробности самоубийства Есенина – повесился в номере гостиницы «Англетер» (Петроград).

[...]

16 января 1926 г.

Из разговора с А. К. Янсоном (русский национальный секретарь). Спрашиваю, правда ли, что организуется какая-то русская социалистическая партия? Вы – организатор? Правда? Можно узнать, кто основа партии? Ответ: я, Алексеев, Селюгин, Епифанов. «Мы первоначально думали создать национальную секцию при социал-демократической партии эстонцев. Но по тактическим соображениям решили начать действовать как самостоятельная партия. Легче выступать на русских окраинах. Работать же будем с эстонскими социалистами». Спрашиваю: «А крестьянская партия?» – «Икона не чудотворная». Отвечаю: «Сил нет у Вас, тоже и с социалистической». Пауза. Он: «Чего Вы спите и не принимаете эстонского подданства? Провели бы в Печерах в качестве председателя земской управы. Там честные люди нужны. Все разворовано». Говорю: «Не думал по этому поводу». – «Послезавтра подавайте прошение». Мой ответ: «Подумаю». Откуда такая горячность? В чем дело? Да, еще в разговоре о социалистической партии Янсон указал, что будем работать в контакте с русскими социалистическими партиями. «Мало ли что завтра произойдет, на рубежах нужна основа». Чудеса!

25 января.

R. рассказывал, что большевики предъявили эстонцам обвинение в содействии по переотправке нелегальной литературы в Россию. Отправка де идет через эстонскую дипломатическую миссию в Москве. Как доказательство фигурировало будто бы перехваченное письмо Маслова. Эстонский посланник в Москве А. А. Бирк настаивает на прекращении отправок, буде такие имели место.

Какого Маслова? Сергея Семеновича? Разве он так неосторожен? Действительный провал или провокация?

— •• —

Бродит русская душа в поисках пристанища. И к теософам, и к адвентистам, и к церкви, и... к чуриковцам. В Коппеле появилась группа последователей «братца» Ивана Чурикова. Собираются. Читают Библию, Евангелие. Толкуют их. Толкователь Дмитрий Иванович Думин – простой, трезвый служащий рабочего кооператива «Oma Abi».

Вчера читал доклад в местном культурно-просветительном обществе «Искра» на тему «Кооперация и жизнь». Слушателей немного. Из части наладится, кажется, группа, серьезно интересующаяся экономическими и политическими вопросами. Просили наладить ряд рефератов. Дал согласие.

— •• —

В руки попала книга – В. Шульгин «Дни», издательство «Прибой», Ленинград. Оказывается, большевики свели в книгу статьи Василия Витальевича Шульгина, которые он печатал в «Русской Мысли». Понятно, в целях пропаганды.

— •• —

Р. Бирк рассказывал, что в Москве ему пришлось столкнуться с представителями евразийства. Чего хотят они – не ясно. На другой день падения большевиков собираются поставить в Москве памятники Тамерлану, Ивану Грозному и... Ленину. «Единственно величественные фигуры на фоне русской истории»?!

27 января.

В «Последних Новостях» (орган П. Н. Милюкова) № 1767 от 23. I. 26 г. помещено письмо в редакцию Бориса Федоровича Соколова: «М. Г. Настоящим заявляю о выходе моем из партии социалистов-революционеров и о вхождении в организацию «Крестьянской России». Эсеры трещат. Партия изживает сама себя.

29 января.

Сегодня нашел повестку, приглашающую меня к «мирошке» в качестве свидетеля на 28. I. Бегу в город, как ошалелый. В итоге – постановление о штрафе в 1 000 марок. Черт знает что! Где тонко, там и рвется!

— •• —

Кассир Eesti Pank’а растратил 5 320 000 марок. Пикантно то, что деньги им даны в рост: доктору Рамоту – 100 000 марок (бывший товарищ министра земледелия), Бахману (бывший министр труда), Сарсток – эстонский коммерсант и другим, – все под векселя (из речи министра торговли и промышленности).

Недавний бал у советского полпреда Гамбарова в честь эстонских журналистов дал заработок одной «Франко-Полонии» (фирма, торгующая винами) свыше 250 000 эстонских марок. Здорово!

— •• —

«Дни» в статье «Паневропа» дают отчет о докладе (18. I.) графа Куденхове-Калерги, автора идеи о паневропейском объединении и председателя «Паневропейского Союза». По мнению графа, вместо Лиги Наций следует создать Лигу Континентальных федераций: 1) Паневропейской, 2) Великобританской, 3) Русской, 4) Американской, 5) Японской, 6) Китайской. По его мнению, для Европы единственный выход – «Паневропа»... Какая далекая песня... А Россия – в стороне. Или, на самом деле, Евразия!

30 января.

Вечером приехал к нам Клавдий Христофорович Лоренц – латвийский эсдек, бывший латвийский министр торговли и промышленности, директор латвийско-советского кооперативного банка. Милейший человек. С удовольствием встретились. Много говорили. Из разговора: 1) Овчаров – директор Русско-Балтийского завода добивается советских заказов – Клавдий Христофорович встретил его и других у советского полпреда. 2) Советский полпред Александр Георгиевич Гамбаров – хороший знакомый Клавдия Христофоровича. «Фанатик, старый партиец, не чекист». 3) Гамбаров называет декабрьский путч в Ревеле «аванюрой», за которую «надо просто было расстрелять», и утверждает, что Москва тут не причем. «Действовали безответственные грузины 3-го Интернационала – зиновьевцы...» Здорово! А почему же, например, не расстрелять в таком случае Зиновьева и иже с ним? 4) Александр Семенович Орлов едет в Россию.

Сам Клавдий Христофорович занимает по отношению к большевикам примирительную позицию. «Опортунист» – назвали бы его в прошлом.

С ним в Ревель приехал Федор Ильич Дан – едет в Гельсингфорс (завтра в 8 часов утра). Клавдий Христофорович весьма одобряет позицию Дана и «Социалистического Вестника». Я назвал их мятущимися.

31 января. Воскресенье.

Получил 26 книгу «Современных Записок». Неравнодушен я к журналу. Берешь книгу с особым, любовным чувством. И то сказать – заслуживает.

1 февраля 1926 г.

Сегодня отправил Сергею Семеновичу Маслову письмо из Москвы. Интересно запомнить, что автор письма указывает на безразличие деревни к вопросам политики. Ее интересуют экономические вопросы.

— •• —

«Последние Новости», видимо, не хотят печатать мою статью «О крестьянской молодежи». Разве не правда, что комсомол в деревне – фактор крестьянского движения. А в будущем – кадры крестьянских организаций, свободно развивающегося роста деревни. Второй случай, когда газета не печатает жизненной правды. Первый – статья о политическом безграмотстве крестьянства. Или «безграмотны» мои корреспонденции?!

3 февраля.

«Дни» и «Последние Новости» полны материалов о Николае Васильевиче Чайковском (номера от 30. I. 26). Семьдесят пять лет жизни и служения человечеству. Красивая жизнь. Живи, старик! Дай Бог дождаться возможности возвращения домой, в Россию. Поработать много придется, а Николаи Васильевичи редки, очень редки... 28-го. I. я послал от имени девяти лиц поздравительную телеграмму по адресу Титова (Paris 3, rue Monblane) для Чайковского.

«Дни» 31. I. 26 перепечатывают очерк В. Д. Бонч-Бруевича из «Огонька» № 4 «Переезд советского правительства в Москву». Характерный материал: не переезжали, а крались, как «тати в нощи» с притушенными огнями в вагонах. Не правительство, нет, подпольщики. Перетрусившие, всего боящиеся...

4 февраля.

На улице весна рвет и мечет. Второй день так. Из дому не хочется выходить, а надо – «товарищ врач», т. е. Елена Августовна Макарова празднует день рождения. Врач без права практики. Нынче кончила Юрьевский университет (осенью держала государственные экзамены), а как врача не регистрируют – эмигрантка, эстонского подданства не имеет. Целая драма, рвется в Россию, едва ли пустят, муж – белогвардеец. Здесь работать нельзя – «без отечества». «Остается идти на фабрику». Муж – юрист, работает на фабрике который год.

— •• —

Много их, белогвардейцев, бродит по Эстонии и по белу свету. «Домой, в Россию!» – заветная мечта большинства из них. На днях долго беседовал с бывшим офицером – лейб-гусар, северозападник Ливенской дивизии. В настоящее время – столяр. «Не монархист я, нет. Просто внепартийный. Иначе и быть не может. Не было времени разбираться, где правда. В происшедшем разбираюсь плохо. Вижу лишь, что к старому возврата нет». А какое новое идет и где лучшее из них? – «Бог разберет! Много таких, как я. Неразбирающихся...» Скажу – большинство. А тут гг. Чернявские, Баиовы, Протопоповы мозги туманят зовами в стан Николая Николаевича, напоминаниями о данной когда-то присяге.

— •• —

6 февраля.

Вечером заходит неизвестный. Одет как полагается северозападнику: английская шинель, защитные брюки, тапки. Средний рост, неровное лицо, мелкое, с мелкими же чертами. Знакомимся – Николай Петрович Каубиш (Aegviidu jaam, Vaino maja № 7). Просит дать ему литературы. Пришел по указанию Н. П. Епифанова. Живет он «на заводе». Их там работает пятнадцать человек. Сам – бывший учитель (земский), бывший северозападник. Говорю, что «правой» у меня литературы нет. Ответ: «Ни правая, ни даже левая мне не нужна. За все будем благодарны, читать вовсе нечего». Дал, заявив, что, если напишут, то буду высылать новинки. Толком не удалось поговорить – помешали.

Мельком спросил Н. П. Епифанова о Каубише. «Порядочный, дельный человек, бывший учитель. Я его хорошо знаю».

7 февраля.

Сегодня получил письмо от бывшей жены. Опять упреки, ругань, угроза. За что?! Все мало денег. У меня их нет. В среднем получаю около 7-7½ тысяч в месяц. Чиновничье жалование. Приработать пару тысяч – можно жить прилично. Прошло пять лет раздельной жизни; писал, что мы не жена и муж – ничего не понимает. И эта грубая и глупая ругань, к чему она?

8 февраля.

Какая-то апатия. К работе не тянет. В голове обрывки мыслей. Невеселых. Почему-то за последнее время часто приходит мысль о смерти. Хочу я ее? Нет! Просто тяжело. Душит борьба за кусок хлеба. Все стараются с тебя урвать. А помочь?

Русские в Эстонии готовятся к выборам в Государственное Собрание – собрания, организация выборов... А наш брат-эмигрант сидит в своих дырах и смотрит завистливыми глазами на чужую разумность жизни. Не сумели построить свою – так и надо, смотри и учись... жить.

9 февраля.

Получил письмо (второе) из Питера. Сегодня же заделаю для отправки дальше.

Из московских анекдотов: загадка – две заковыки, две заики, один ошибало и один вышибало, что это такое? Ответ: Политбюро В. К. П. Первые – Троцкий и Зиновьев, вторые – Рыков и Молотов, третий – Бухарин, четвертый – Сталин.

Из фабричных частушек:

Скоро будет выдача

Портретов Льва Давыдыча.

Будем вешать вновь его

И снимать Зиновьева.

На свержение расчетов нет. Зато уверены в быстрой эволюции большевиков.

11 февраля. Четверг.

Покупал дрова. Заведующим складом является Александр Ильич Иванов – присяжный поверенный, монархист, не то кирилловец, не то николаевец. Дружит с генералом Васильковским. Противник генерала Баиова. В недавнем – открытый мой враг, пытавшийся и печатно, и устно меня дискредитировать. Сейчас настроен к моей персоне предупредительно. Неужели потому, что я покупаю у него дрова?

Начинает расспрашивать, что я знаю о «процессе 48» – эстонских шпионов, ибо он слышал, что я читал советские газеты, и что на процессе произносилось его имя. Рассказываю, что Александр Снарский подробно развивает суду монархические связи Ревеля, называя фамилии его, генералов Баиова, Васильковского, бывшего]пристава Луги Уральцева и др. Тоже делают два брата Дмитрий и Николай Гокконен. Отзывы Иванова о Снарском: пьяница, предатель. О Гокконен – положительные. Не утерпел, говорю: «Раз ведете работу, надо быть очень осторожными». Подходит Уральцев, говоря: «Я к Вам по секретному делу». Оно сводится к просьбе посмотреть советские газеты, в которых дается отчет о процессе.

И Иванов, и Уральцев смущены.

— •• —

В Берлине на днях скончался генерал Сухомлинов. По-своему яркая фигура дореволюционной России. Военный министр, печатно бросивший перед войной фразу «Россия не боится войны. Мы готовы». В военный период был предан суду за измену. Был ли изменником – судить истории. Едва ли был. Но преступно легкомысленным – да, был. Бюрократом и чиновником – да, был.

— •• —

«Последние Новости» 4. II. 26 г. в передовой «Генерал Сухомлинов» пишут: «Да, легкомыслие, странное, преступное легкомыслие, но на этом и остановимся. Теперь, уже над могилой генерала Сухомлинова, надо еще раз повторить то, что дало следствие над Сухомлиновым: Сухомлиновской измены не было...»

12 февраля.

Вчера вечером попал на закрытый маскарад. Скука отчаянная. Подходит некий Бакструб – мелкий сотрудник «Последних Известий». Маленький, черненький, с бачками a la Пушкин. Спрашивает, был ли у Вас Ярослав Воинов (тоже сотрудник «Последних Известий», но уже большой – фельетонист, театральный рецензент) в связи с делом Чернявского (он же Черниговский). Дело – грызня Чернявского с «Последними Известиями» – домашняя ссора, мусор которой они вынесли на улицу. Друг друга обвиняют в смене убеждений. Работали вместе в органе скрыто-монархическом – «Последние Известия». Потом Чернявский отошел в лагерь николаевцев и стал издавать с генералом Баиовым «Ревельское Слово», позже – «Час». «Последние Известия» несколько полевели. Воинов хочет у меня найти материалы, доказывающие, что Чернявский «ходил» раньше в эсерах. Сейчас де стал монархистом.

Милые бранятся – только тешатся.

Некоторые подробности к «процессу 48» или «эстонских шпионов». Франк, имя которого не раз упоминается на суде, – полковник русской службы, георгиевский кавалер. Был переводчиком в английской миссии при Колчаке, хорошо владеет английским языком. Позже оптировал подданство. Приехал в Эстонию, и здешней миссией (английской) был предложен штабу 1-й дивизии (эстонской) в качестве сотрудника, который будет работать и для англичан, и эстонцев. Он подобрал себе сотрудников – А. Снарского и Кº, в том числе Тупиц (эстонской службы, сейчас уволен). Трийк – начальник штаба 1-й эстонской дивизии.

— •• —

После декабрьского путча (1924 г.) в Ревеле генерал Васильковский просил эстонское командование разрешить произвести, в случае надобности, мобилизацию русских эмигрантов под его командованием. Ему было отказано. Просил далее вооружить его десяток солдат, что работают у него при лавке. Лавка находится в гавани. Говорят, крупно торгует. Предложили обратиться в Самозащиту (гаваньский отряд), что им и было сделано. Васильковский и его десяток – члены Самозащиты, имеют винтовки. Васильковский ими командует у себя на дворе: фронт, здравия желаем и все прочее... Какая-то фанаберия...

— •• —

В министерстве иностранных дел задали вопрос о «лишнем шуме» моих пражских друзей. Речь идет все об указании наркоминдела (политический отдел) А. Бирку (эстонский посланник в Москве) на недопустимость содействия русским противобольшевистским партиям (доказательство – перехваченное письмо Маслова или Маслову). Категорически заявил, что налицо провокация большевиков и больше ничего и просил установить какое письмо – Маслова или Маслову.

13 февраля.

Сегодня получил письмо от Андрея Александровича Аргунова. Пишет, что предпола[га]ют наладить издание агитационных брошюр, расчитанных на широкие круги крестьянства, и предлагает дать работку на одну из крестьянских тем. И дает новый адрес «Крестьянской России»: Jungmanova tř. 3b, patro 5, Praha II.

Безобразие, что крестьяновцы не удосужились до сего времени известить о перемене адреса.

Написал сразу же письмо Андрею Александровичу, в котором прошу обратить внимание на судьбу посланных С. С. Маслову писем 26. I, 31. I и 9. II.

— •• —

Сейчас (6 ч. 15 м. вечера) сходил на почту и сдал письмо Андрею Александровичу.

— •• —

Завтра в «Искре» доклад Н. П. Епифанова на тему «Отцы и дети современности». Председатель правления «Искры» (культурно-просветительное общество в Коппеле) просил принять участие в прениях по докладу. Дал обещание быть.

14 февраля.

8 февраля Чехословакия признала СССР.

— •• —

Культурно-просветительное общество «Искра». Доклад Н. П. Епифанова на тему «Отцы и дети современности». Нагромождение фактов 60-70 годов прошлого столетия и начала будущего. Мешанина из Базарова, Верховенского, Сатина, Деревцова (Аросев «Записки Терентия Забытого»). Неверные предпосылки, понятно, некудышние выводы. На тему об отцах и детях – два слова. Аудитория – два десятка человек.

После доклада отмечаю в краткой речи особенности современной молодежи – эгоизм, отрицание идеалов, погоня за сегодняшним днем. Нельзя жить одними идеями, но нельзя дышать только «хлебом». Нужно гармоничное сочетание: идеи пусть освещают жизнь, но земную, здешнюю, а не какую-то заоблачную, которой нет и не будет.

Общие впечатления – публика не хочет ломать головы над сложностями и «политикой»...

15 февраля.

Утро. Только что кончили утренний чай. Мою посуду. Звонок. Открываю дверь, забыв, что у меня засучены рукава. Передо мной дама в каракулевом саке, с лорнетом. Хочет видеть П. А. Богданова. Извиняюсь за костюм. Прошу пройти. Оказывается – жена Ярослава Воинова, сотрудника «Последних Известий». Пришла просить от имени редакционного состава «Последних Известий» выступить на предстоящем судебном процессе свидетелем по делу А. Чернявский – редакция «Последних Известий». Существо дела для меня сейчас туманно. Собеседница напоминает: когда начало выходить «Ревельское Слово», Чернявский стал работать и в «Слове», и «Последних Известиях»; Ляхницкий (редактор «Последних Известий») предложил Чернявскому выбор: или «Слово», или «Известия». Чернявский ушел, но открыл кампанию против «Последних Известий» в «Слове». Редакция ответила коллективным письмом, в котором обвиняет Чернявского, в частности, в смене убеждений. Чернявский привлек их к ответственности за клевету. Я своими показаниями могу подтвердить, что Чернявский, действительно, менял в это время убеждения.

Говорю даме: «Я не хочу вмешиваться в ваши «семейные дрязги», а спор «Последние Известия» - Чернявский – семейная грязь, вынесенная на улицу. Разбирайтесь сами. Оба хороши: и Ляхницкий, и Чернявский. Дама: «Речь не о Ляхницком, он к ответственности не привлекается, а о редакционном составе, который ни к тому, ни другому не прилип». Мелькает мысль – попробовать копануть всю эту навозную кучу перед светом. Даю согласие.

— •• —

Советский критик А. Воронский в статье «О том, чего у нас нет» («Красная Новь», декабрь 1925 г.) пишет: «Мы далеки еще от литературного благополучия... Они (стихи, поэмы) не остаются в памяти, не привязываются, их не хочется запоминать, повторять. Наши издательства объявили бойкот стихам, их не печатают... Проза богаче и содержательнее», но и здесь «литературе грозит халтурная пошлятина... Писатель должен быть на уровне научных идей своего века. Между тем подавляющее большинство наших молодых художников отличается поразительным невежеством и некультурностью. Умственный багаж нашего писателя нисколько не больше среднеобывательского и мещанского. Ужасающим захолустьем веет от него при первых его попытках показать товар лицом...»

— •• —

«Дни» дают место письму князя Евгения Николаевича Трубецкого (проф. Московского университета) на имя Николая II. Перепечатано из «Красного Архива» т. X, 1925 г. Письмо написано в связи с роспуском 1-й Государственной Думы 24 июля 1906 г. Дума была распущена 8 июля 1906 года. Трубецкой говорит: «...я обращаюсь к Вам, как монархист. Государь, удалите Ваших советников! Устраните от защиты престола их, ведущих Россию к республике: ведь они губят то самое, что защищают... Я обращаюсь к Вам, как землевладелец. Нет больше опасности для землевладения, чем пребывание у власти нынешних министров! Их защита сулит землевладельцам нищету и гибель». Дальше Трубецкой указывает на необходимость созыва Думы и «министерства из одних общественных деятелей». Дальше: «Государь, тот приказный строй, который Вы осудили, во всяком случае обречен на гибель. Но если Вы будете медлить его упразднением, если Вы не поспешите удалить советников, воспитанных в его преданиях, Вы сами будете погребены под его развалинами...» Так умел говорить и так думал монархист, землевладелец и главное – патриот.

17 февраля.

Утром получил открытку из Праги. Сообщают о перемене адреса редакции «Крестьянской России» и Бюро. Маслов только 13-го возвратится (должен) из Польши. Значит, мои письма только теперь вскрыты, если дошли. А если нет?

— •• —

Лег вчера спать около трех ночи. И почувствовал себя очень скверно, точно сердце перестало работать. Даже в холодный пот ударило.

— •• —

В Париже открывается Институт социальных и экономических наук. Профессура – русская. Милюков, Гронский, Тимашев, Марков, Гессен и др. Как бы хорошо прослушать его курс, хотя бы вольнослушателем. Видно, не судьба.

20 февраля.

Пятый день нездоров. Вчера и сегодня шалит сердце вплоть до холодного пота. Видимо, к концу идет: пожил и будет. А не хочется уходить с грешной земли.

— •• —

Из состава редакционной коллегии варшавской «За Свободу» (газета ведет свое начало от Б. В. Савинкова) вышел Виктор Вениаминович Португалов. Был какой-то спор. Какой – не знаю.

Адрес редакции «За Свободу»: Warszawa, Długa 50, Pasaž Simonsa, mag. 30-31. Там же и контора.

— •• —

Борис Викторович Евланов пишет, что был в Варшаве, там же был С. С. Маслов. Обсуждался вопрос об издании журнала (какого?). Просит сообщить, приеду ли я в Ригу. В противном случае он сам приедет. Открытка от 16. II. 26 г.

21 февраля. Воскресенье.

Колонтай полагает, что ребят делать можно когда угодно, оптом, в розницу, походя. А обязательство перед потомством решается простым образом – налог двухрублевый на содержание плодов похотливости гг. Колонтай. Называется это «общий котел», а не индивидуальные алименты.

— •• —

Чехи то, оказывается, не поладили с большевиками. Чехословакия хочет получить убытки, понесенные в России чехами. Большевики отказываются обсуждать этот вопрос до момента признания Чехией СССР. Кроме того, большевики хотят предъявить контрсчет. «Народная политика». Братья славяне. Какие же это убытки должна возместить не большевики, а Россия? Не слишком ли много будет!

— •• —

«Экспресс Червоны» помещает анкету возвращающихся польских писателей об их материальном положении и о состоянии польской литературы. Жалкое положение писателей и литературы. Жить литературным трудом даже Станислав Пшибышевский не может, под угрозой голода поступивший два года тому назад чиновником на почту в Данциге. «Состояние польского литературного слова больше, чем сомнительное», – говорит поэт Ян Каспирович.

— •• —

11 февраля в Москве хоронили талантливую советскую журналистку Ларису Рейснер. Умерла от тифа. Совсем еще молодая.

23 февраля.

Вчера был у врача. Последний нашел «маленький недостаток в сердце на почве общего невроза сосудов». Мудрено очень. Факт – сердце с изъянцем, а, может быть, и с изъяном.

— •• —

Вчера и сегодня мороз 12 Сº. Это после сильной оттепели.

— •• —

Получил письмо от Сер. Сем. Маслова. Сообщает, что все мои (три) письма получил. Недоумевает, о каком письме говорили в Москве.

— •• —

Вчера должен был состояться в Коппеле вечер «Молодой России» – наших черных. Макаров Н. А. сообщает, что отменили в силу разногласий в своей сфере.

— •• —

И. Т. Евсеев рассказывал кое-что из жизни Русско-Балтийского завода. Овчаров (директор правления) имел в 1915-16 гг. на онкольном счету в Русско-Азиатском банке 7800 акций Русско-Балтийского завода, за которые было уплачено лишь по 5 руб. за акцию. Позже в 1919 году Овчаров заполучил в Финляндии удостоверения бывших директоров Русско-Азиатского банка, что акции в банке были его. Имея на руках это удостоверение, Овчаров появился в Эстонии и, израсходовав 45 000 фунтов стерлингов, добился через земледельцев регистрации устава Русско-Балтийского завода. Сейчас завод накануне смерти. Около него похоронен ряд репутаций эстонских общественных деятелей. Овчаров всех «связал волосами»: кто был юрист-консультантом – Яксон, Темант, Штрадман (и сейчас), Рей, кто в правлении – Лайдонер, К. Пятс и др. Так много репутаций, что писать в газетах о нем отказываются. Овчаров распродал все, что мог, с завода – большие запасы сортового железа, ценного дерева, доки (кажется, шесть), оборудования. Сейчас остатки опечатаны судебным приставом и идут с торгов. Долг завода эстонской казне – около 450 миллионов марок.

— •• —

Вчера получил письмо от Сер. Сем. Маслова – речь идет об издании нового еженедельного журнала. Центр – Варшава, отделения – Ревель, Рига, Львов и Прага. Заведующим ревельским отделением редакции предлагают быть мне. Спрашивают мое мнение, когда начать издание. Ответ просят срочный. Ответил: понятно, осенью, а не на лето глядя.

24 февраля.

Сегодня – день независимости Эстонии. Парад. Флаги. Речи. Музыка. Многих искренно захватывает. А мы, эмигранты, бродим, наблюдаем и... ворчим.

Пестрое впечатление производит в части своей самозащита (форма и статские костюмы при форменных фуражках и винтовках). Часть в ней местной буржуазии – сытой и жирной. Мне думается, трусливой.

[...]

25 февраля.

Сдал на почту письмо Андр. Ал. Аргунову. Пишу, что согласен взять на себя авторство брошюры.

26 февраля.

Вчера забежал к чехословацкому консулу. Задаю ему вопрос: «Признаны Вами или нет Советы?» – «Нет. Причины – большевики хотят открыть у нас восемь консульств. Цель, понятно, пропаганда. Дальше они требуют с нас около 3 миллиардов крон возмещения убытков, причиненных легионерами. Признать это требование, значит признать, что наши легионеры – воры, грабители и разбойники, напавшие на Россию. На это пойти мы не можем. Кроме того, большевики не хотят заплатить убытки наших граждан, что жили в России». Спрашиваю: «Как велика сумма?» Называет 2½ миллиарда и дальше указывает, что сумма преувеличена, ибо было дано указание в число претензий включить и убытки нематериального характера: упор – службы, трудоспособности. Убытки материального характера достигают до 1½ миллиарда. Про себя думаю: с запросом почти в сто процентов! Здорово!

— •• —

По Эстонии бродят восемь польских парламентариев – ответный визит. И твердят при всяких условиях о важности единения (Союза?) Польши и Эстонии. Были в Нарве, в Кохтле (сланцевые разработки).

— •• —

Встретил сегодня некоего Шмидта (рабочий-металлист), едет в Россию. «Здесь делать нечего. Невмоготу». Уговорились, что он будет писать о том, как устроился и как живется.

28 февраля.

[...]

Советские газеты много говорят о введенных для крестьянских надобностей 40 000 ночных горшков. Генералы от советского торга стараются по очереди свалить вину друг с друга.

— •• —

«Дни» 23. II. 26 г. помещают телеграмму из Лондона от 22. 2. «В здешних финансовых кругах получены сведения о том, что в переговорах с представителями Лесли Уркварта в Москве советское правительство заявило о принципиальной готовности возвратить иностранцам-предпринимателям национализированные предприятия, частично возместив понесенные иностранцами убытки, и принять ряд мер к ограждению концессий и концессионеров.

— •• —

Письмо от Бориса Викторовича Евланова. Приезд в Ревель отложил. Считает, что выпуск журнала, что наметило ЦБ Крестьянской России для русских окраин Латвии, Эстонии, Польши, должен быть отложен до 1 октября с. г. Здесь, значит, наши мнения совпали. Расхождения заключаются, видимо, в том, что для меня не надобность, а фактическая осуществимость такого выпуска под сомнением, он будет в ущерб остальной работе ЦБ. Борис Викторович считает рациональным мой шаг о приеме эстонского гражданства. Теми же словами говорит Сер. Сем. Маслов. Сам-то я колеблюсь.

1 марта.

Постановлением главного комитета по выборам в Государственное Собрание выборы в III Государственное Собрание назначены на 15, 16 и 17 мая 1926 г. Выборы производятся на основании закона, принятого 18. II. 26 («Riigi Teataja», № 16, 1926). Списки кандидатов должны быть заявлены в дни 13, 15 и 16 марта с. г. с 10 ч. до 3-х дня. Избирательных округов – десять на всю Эстонию.

— •• —

Единый кандидатский список у русских затрещал: «Последние Известия» (28. . II. 26) доказывают, что не все русские – социалисты. Мои предсказания, кажется, оправдаются.

— •• —

Вчера в Коппеле было собрание. Речь шла о неурядицах с квартирами.

— •• —

Илья Тимофеевич Евсеев уволен со службы на Русско-Балтийском заводе. Овчаров (директор-распорядитель) убирает Евсеева – не ко двору. Пожалуй, в среде Овчаровых Евсеев – белая ворона.

Уволена и Тамара Владимировна Всенина, подруга жены (пять лет видимся изо дня в день), за сокращением штатов. Агония завода еще продолжается, значит, что-то можно еще тянуть и хапать.

Жаль и Евсеева. Член Государственной Думы, общественник, чистый кристально и честный, в далеком прошлом – учитель, сейчас без профессиональных навыков. Значит, работы не найдет. И Тамару жаль – тоже будет ей трудно, машинисток много.

3 марта.

Концерт Александра Воровского. Два часа большого наслаждения. Прелюдия Баха с ее отрешенностью от земли. Бетховен. Наши русские – Рахманинов, Лядов, Скрябин, Стравинский с его музыкальным лубком. Воровскому устроили шумные овации, и как музыканту, и как русскому.

— •• —

Бриан произнес в палате депутатов сильную и глубокую речь. Ее отрывки. «В 1916 г. в самый страшный момент наступления на Верден я стоял во главе правительства. Только тогда я понял весь бесконечный ужас, всю преступность войны и я дал честное слово, что, если когда-нибудь еще мне придется стоять у власти, то все свои силы я посвящу уничтожению возможностей нового кровавого кошмара... Локарнский договор впервые дает грядущему поколению возможность вздохнуть и спокойно подняться... Если бы случилось так, что Германия и Франция вновь бы начали войну между собой, что осталось бы от этих народов? Неужели суждено им в течении веков взаимно периодически уничтожать друг друга?..»

7 марта.

Оказывается, организованная эмиграция уже избрала делегатов на Зарубежный съезд. Метившие в делегаты А. Чернявский и Протопопов не прошли. Теперь они перекинулись на сторону генерала Васильковского и грозят всякими разоблачениями. Кому? Чего? Свои на своих. Что по существу разъединяет генералов Баиова и Васильковского?

— •• —

Государственное Собрание приняло закон о вознаграждении за отчужденные у помещиков земли.

— •• —

Раскол между русскими – факт. Единого кандидатского списка не будет.

8 марта.

В Коппеле очередной национальный вечер. Он же – собрание неорганизованной эмиграции для выборов на Зарубежный съезд делегатов. Собрание-вечер проходит под знаком «баиовцев», т. е. приверженцев ген. Баиова (николаевец). Они определенно в большинстве и бесцеремонно зажали рот «васильковцам» (сторонники ген. Васильковского). Выбранными от неорганизованной демократии оказались два генерала – Баиов и Крамарев. Общее впечатление – своя своих не познаша. Методы расправы – большевистские.

— •• —

Епифанов возится с мыслью организовать выход газеты. Чудак думает найти дураков с деньгами.

13 марта.

Встретил Н. П. Епифанова. Газета его лопнула, не успев даже родиться. Оказывается, ее выход думали связать с расколом русских в Эстонии в выборной кампании. Раскол замазали. Будет единый список кандидатов в Государственное Собрание.

14 марта.

В пять часов утра вернулся с бала эстонских журналистов. Первый в Ревеле. Кое-что интересно отметить. Понятно, весь эстонский верх: министры, депутаты, генералы. Глава государства не был, но прислал телеграмму сочувствия и пожеланий. Из разговора с Ляхницким – редактор ревельских «Последних Известий». Коротко можно сказать – левеет. Ругает генералов Баиова и Васильковского и всех военных «выше полковника, которые ничему не научились». Баиов прислал Ляхницкому письмо, в котором протестует против того, что газета бывших членов династии называет их без титулов или пишет их сокращенно. На мой вопрос: «Образовался ли вокруг газеты кружок друзей?» Ответ категорический: «Нет, опереться не на кого». В денежном смысле с «Последними Известиями» дело скверно. Ляхницкий этого не скрывает.

Эстонские друзья интересовались впечатлениями от вечера: в меру весело, прилично, пожалуй, интимности мало.

Был на вечере Гамбаров (советский полпред), Осипов (торгпред), еще два еврея и две отчаянно толстые дамы – советские бабы в шелках и бриллиантах. Одеты по-буржуазному. На столе корзина цветов – громадная, вина, фрукты...

[...]

Н. А. Макаров говорит, что, по его сведениям, «Последние Известия» на днях будут проданы. Ничего мудреного...

15 марта.

Вчера читал доклад на тему «Город и деревня» в «Искре». Народу немного. Ряд знакомых по бывшей эсеровской работе. Оппонентами были Н. П. Епифанов и Г. Н. Сосунов (Вельский) – он, оказывается, все же в Россию не уехал – большевики не пустили. Оппонировали слабо, с повторением общих мест народничества. Ни одной новой яркой мысли.

21 марта.

Вчера был в русском театре. Гастроль русской труппы из Риги. На сцене – «Идеальный муж» Оскара Уальда. Пьеса слабая. Действие в ней притянуто за волосы. Преобладают рассуждения. Много блестящих и отточенных парадоксов. Во главе труппы – артистка Ведринская (Малого театра). Труппа средняя по составу, хорошо сыгравшаяся, и игра безукоризненная. Туалеты хороши. Ушли с неопределенным чувством, игра не захватила. Из мужского персонала отмечу Терехова, Юрия Яковлева.

Сегодня – «Бой бабочек» Зудермана.

— •• —

Вчера был разговор опять-таки о письме Маслова или Маслову, которым козыряли большевики А. Бирку. Письмо, что у большевиков, из Праги в Берлин. В нем будто бы на основании письма из Ревеля (?) говорится о симпатиях эстонцев (к кому?!). Вообще что-то темное. Когда я слушал, у меня мелькнула мысль: а не вскрыли ли вы, други (значит – эсты), просто мое письмо и из него плетете канву, не решась прямо сказать о том, что в нем вам не нравится, уж больно близки некоторые ваши фразы к фразам моего письма.

— •• —

У русских в Эстонии два списка – правый и левый. Объединены под общим заголовком – «Русский народный список». Оба слабы и оба – мешанина из действительных левых и правых.

Русское Общество Потребителей трещит. Дефицит – 340 000 марок. И как всегда в таких случаях взоры ряда членов Общества обращены на меня. Спасай де от ликвидации. Раз уже спасал. Вылезли. Второй – нет энергии.

— •• —

Новая «Русская социалистическая рабочая партия». Творцы – старые знакомые – Алексей Кириллович Янсон, Иван Тимофеевич Селюгин и Г. В. Алексеев.

— •• —

Боже, как разошелся М. П. Арцыбашев! А стиль! Разлив желчи! Оказывается, М. Горький никакого интервью не давал, о чем в «Последних Новостях» (16. III. 26 г.) помещено его письмо. Что скажет Арцыбашев теперь? Статью его стоит сохранить по ряду причин.

3 апреля. Суббота.

Десятый час вечера. Канун Пасхи. В доме тихо. Все за день набегались и прилегли перед заутреней. Тихо, тихо... Тихо и внутри. Религиозно я стою от своих в стороне. И Варюшек, и Тамара полны ожидания праздника. Говели. Сегодня причащались. Я... как-то не тянет, не создается настроения, хотя иногда, в такие вот как сейчас минуты, грустно, точно утеряно что-то. Теперь легли с мыслью о заутреней. Озабочены, не проспать бы. Счастливые, пожалуй. Рад за них, немного радостей и у них.

Мои радости – получил 27-ю книгу «Современных Записок». Проглотил сразу же литературный отдел. Чеканен Бунин. Хороши отрывки осоргинского «Сивцев вражек». Люблю читать Осоргина – в публицистике есть нечто от мальчишки, но всегда страстен, правдив.

Вторая моя радость – Варюшек, третья – Юрка. И все...

— •• —

В Ревеле скоро будет выходить новая русская газета «Наша Жизнь». Какое-то участие в ней принимают Алексей Григорьевич Пискарев и Георгий Николаевич Сосунов. Первый – эсер, каторжанин. Позже – инструктор Оптосоюза. Эмигрант, еще позже. Терся около нашего «Народного Дела» (1920-1921 гг.). Потом бедствовал. Потом служил у некоего Григорьева (кондитера) бухгалтером. Григорьев закрылся. Пискарев остался без места.

Второй – Сосунов, появился откуда-то с севера. Тоже работал в «Народном Деле». Есть искорка божья. После как-то опустился, избегался, изпопрошайничался (главным образом у бельгийского консула). Потянуло в Россию. Говорят, написал большевикам покаянное письмо. Сейчас пишет и печатает свои стихи в советских газетах. Каких? Большевики не пустили в Россию. Теперь вот – газета.

Деньги ничтожны – 200 000 эстонских марок дает один здешний купец – Воинов. Будущий депутат, может быть, эстонского парламента.

Есть одна странность – и Пискарев, и Сосунов говорят, что в русском вопросе займут позицию Пешехонова (?!).

— •• —

Е. Д. Кускова договорилась до коалиции с большевиками. Страстная и бестрашная женщина! На память ее статья из «Дней» 30. III. 26 г. Только вот, если можно работать с Дзержинским и его сподручными, то почему нельзя было коалироваться с Дурново и Треповым? Ведь первое хуже, пожалуй, вторых. Или во всяком случае оба лучше. Скучно «стоять», Екатерина Дмитриевна, так идите!

[...]

4 апреля.

Первый день Пасхи. Встретили мы ее, как и почти все праздники за время эмиграции, с четой Макаровых. Оба псковичи. С ним я впервые встретился в 1917 г. в псковской группе партии эсеров. Он и я – ее члены. Он только что кончил юридический факультет. В период земской работы (1917-1918 гг., до моего ареста в связи с делом графа Мирбаха; арестовали 10 июня 1918 г.) я его втянул в земскую работу по отделу народного образования. После прихода большевиков во Псков (ноябрь 1919 года) он пытался работать в качестве инструктора по народному образованию. Май 1919 года – Псков занят эстонцами и белыми. Дальше – эмиграция. Макаров заведует делами министерства земледелия, т. е. у меня же. Потом – совместная работа в «Народном Деле» (Ревель, 1920-21 гг.), в «Жизни», в «Русском Голосе», на оборудуемой фабрике «Текстиль». На «Текстиле» он работает и сейчас в качестве чернорабочего. Серьезный, вдумчивый, усидчивый работник-товарищ, на которого можно положиться. Честный. Противник всякой демагогии. Про его супругу, Елену Августовну, коротко. Нынче сдала государственные экзамены (осень 1925 г.). Молодой медик, благодаря беззаветным стараниям Николая Александровича.

Вот и вся наша компания. Просидели до 3-х часов ночи. Немного выпили. Посетовали на судьбу эмигрантскую и разошлись.

— •• —

Зашел ко мне вчера за газетами некий Уварканд. Кто он, Бог его знает. Числится сторонником «Руля». Теперь левеет. Принес письмо одного знакомого Шмидта, уехавшего месяц тому назад в Москву. Письмо торжественное, захлебывающееся, так все хорошо. А рядом – место, на которое его взяли, – в сланцевую промышленность, как и самую промышленность, упразднили за убыточность за месяц до его приема на службу здесь в Ревеле. Сейчас Уварканд ждет разрешения от большевиков уехать в Россию. Отсюда и полевения.

На улицах всюду грязный снег. Холодно и пасмурно. Весна чувствуется еще совсем слабо.

11 апреля. Воскресенье.

Стали приходить отчеты газет о Зарубежном Съезде. Открылся он в Париже в залах отеля «Мажестик» 4-го апреля. Как и следовало ожидать, преобладание на Съезде имеют наши черные: Марков II, Скаржинский, Трепов А. Ф. И многое множество других. «Левые» – торговопромышленники, конституционные монархисты – остаются в меньшинстве. От «левых» в президиум съезда вошел П. Б. Струве, остальной президиум – генеральный секретарь, товарищ председателя и бюро съезда – ставленники «махровых». Президиум: председатель – П. Б. Струве, генеральный секретарь – С. Н. Трегубов (бывший сенатор), товарищи председателя – Граббе, Крупенский, Алексинский, Панкратов, Д. Д. Гримм; секретари – Макаренко (старший), Якоби, Шевяков, Лешковский, Персиянов.

— •• —

На улице зима. Выпал плотной белой пеленою снег.

Вчера Варюшек вечером выехала в Пернов. В гости к матери.

— •• —

Екатерина Димитриевна Кускова, отвечая на статью П. Н. Милюкова, в которой последний заявил, что он не знает, переступила ли Кускова черту, за которой уже сотрудничество с ней невозможно, пишет: «Чтобы успокоить и П. Н. Милюкова, не знающего перешагнула я за черту или нет, и других спорщиков по сему щекотливому вопросу, я заявляю: да, очевидно, за черту воззрений эмигрантской общественности я перешагнула» («Дни», 6. IV. 26. «Очерк»).

— •• —

Журнал еще новый! Затевают его наши крестьяновцы С. С. Маслов и др. Первую о нем весть я получил в феврале сего года. Спрашивали, как мое о нем мнение (предполагается – еженедельник, популярный, расчитанный на русские окраины Эстонии, Латвии, Польши, Галиции). Тогда ответил, что идея разумна и нужна, может быть полезной во многих смыслах. Теперь новое письмо. Журнал выйдет в июне (пробный номер). С. С. Маслов просит начать кампанию пропаганды журнала и приготовить материал по Эстонии для первого номера. Название пока неизвестно.

14 апреля. Среда.

Покончила самоубийством совсем еще юная, в прошлом году окончила гимназию, Валя Бокова. Русская, кажется, дочь эмигрантов, подававшая, по отзывам педагогов гимназии, большие надежды, как артистка.

Заела молодую жизнь, не распустившуюся, только обещавшую пышно расцвести, проклятая нужда да грубость и бессердечие людское. А натура Вали не гнущаяся, замкнутая, гордая. И сломилась. Так не нужно. Так рано. Так кошмарно. Бесстрастная хроника отметила: «Покончила собой выстрелом в висок».

Валя ушедшая вся в найденном ее стихотворении:

Глубокие язвы минувших мучений,

Тоску и печаль настоящих мгновений,

Предчувствия новых скорбей.

Их не вынесла и ушла.

— •• —

Зарубежный Съезд продолжает свое действо. Уже разрешили земельный вопрос в России. Предполагают организовать русское правительство. Ей богу, для «Сатирикона»: заграницей – император российский Кирилл, вождь – Николай Николаевич. Теперь будет и правительство. А как же с территорией? Где же народ?

[...]

Некоторые новые подробности о предполагаемой русской газете «Наша Жизнь». В Министерстве иностранных дел заявили, что, по их сведениям, газету субсидируют большевики. В банке Шеля депонировано 1000 червонцев. Газета пока не выходит.

17 апреля. Суббота.

Зарубежный Съезд закрылся. Результат весьма большой – на съезде показали себя наши «зубры» во всей своей наготе и непристойности. Думали организовать нечто в роде зарубежного правительства. Профессор Алексинский развивал такую идею. Зарубежная Русь послала своих делегатов. Зарубежный съезд – Земский собор. Он выбирает правительство. По треповской конституции, эмигранты – граждане Зарубежной Руси. Их заносят в соответствующие реестры. Они платят налоги. Правительство подчиняется великому князю Николаю Николаевичу. Вышел нуль. Часть съезда все же поняла всю абсурдность затеи, и правительство создано не было. Оставлена лишь финансовая комиссия для ликвидации последствий съезда – немогущих отправиться домой делегатов за отсутствием средств.

— •• —

Второй день стоит тепло по-весеннему. На улицу высыпало все население Коппеля. Детские голоса так и звенят. Весна идет.

— •• —

Чтобы не забыть. Алексей Васильевич Волков думает на основании разговора с одним из будущих редакторов «Нашей Жизни», что газета субсидируется большевиками.

22 апреля.

R. сообщил, что им доподлинно известно о том, что деньги на «Нашу Жизнь» дает Центросоюз. А. Г. Пискарев торгует горчицей Центросоюза; он же – половина редакционной коллегии новой газеты.

— •• —

Вчера на улице подошел к неизвестному господину весьма похожему на Вл. Эд. Чернышека (чехословацкий консул), приняв этого господина за В. Э. Ошибку учел уже позже. Получилось нечто курьезное. Расстались мирно, по-хорошему. Всю дорогу после курьеза ругался и смеялся.

— •• —

Был у полковника Mader’а. Милый человек. Вдумчивый, серьезный. Узнал у него случайно, что Эд. Ахман, мой школьный приятель, является редактором «Sõdur» (военный журнал). Надо зайти посмотреть.

1 мая. Суббота.

В Ревеле тихо. Никаких манифестаций. Зато есть «прогулка» воинских частей ревельского гарнизона и самозащиты. Так и названа – прогулка. А позавчера ночью была пробная тревога. Говорят, сирены ревели во всю, перепугали до смерти многих. На зов сирен, как и полагается, сбежались на сборные пункты самозащита и военные. Все на предмет устранения коммунистов.

— •• —

Вышла новая «Русская народная газета». Издание на время выборов. Газета отстаивает левый список в противовес «Последним Известиям», отстаивающим правый.

— •• —

«Sõdur». Ахман – редактор. Печатают 3½-4 000 экземпляров. Стоимость бумаги, набора и печати – 22-24 000 марок. Понятно, себя не окупает. Тираж – 2000 экземпляров. Розничная цена – 20 марок. Сам Эдуард изменился мало, если не считать, что постарел. По-прежнему любит философствовать. Темы несколько изменились. Теперь речь идет о долге (военном), чести (военной), гордости (национальной). Однако боевых настроений не чувствуется. Коротко – служит...

3 мая. Понедельник.

Всю ночь рвал ветер. Страшная вьюга. На утро все бело от снега. Ветер ревет по-прежнему. Намело снежные сугробы. Слой снега до 6-7 сантиметров. Зима. Весны как не бывало.

4 мая. Вторник.

Зашел в «Нашу Жизнь» сдать подписку на газету. Редакция и контора на чердаке. Редакционная комната – клетушка, отгороженная досками даже не до потолка. Говорю свой деревенский адрес, куда высылать газету. Из редакционной выходит Сосунов. Здоровается. И начинает: «Петр Александрович, хорошо бы если Вы согласились дать нам ряд статей по аграрному вопросу, в частности, Печерского края, за подписью или без подписи». Ответ: «Георгий Николаевич, для меня вопрос сотрудничества в Вашей газете сводится прежде всего к источникам средств на издание. Ни в монархической, ни в большевистской (издаваемой на большевистские деньги) газете я сотрудничать не могу». Сосунов: «Вы же читали наш ответ Пейвалехину». Я: «Он не говорит самого главного – на чьи деньги?» Сосунов: «Идеологически едва ли мы расходимся сильно». Я: «В вопросе о монархистах – да. А к большевикам...» Сосунов: «Мы считаем, что лаять на них нечего. Мы лаять на проволоку не будем». Я: «Лаять не надо. Но не надо и декларировать проволоку так, чтобы ее не было заметно». Сосунов: «Вот здесь мы идеологически расходимся. У нас как раз некому осветить аграрный вопрос. А это важно». Я: «Повторяю, что для меня вопрос о сотрудничестве сводится...» Сосунов, перебивая: «К 2 миллионам, что дали нам большевики». Я: «Да, может, к 200 000 или 100 тысячам марок». Сосунов: «Мы так дешево не продаемся».

Входит какая-то дама в длинном каракулевом саке, рыжая, лет 35-40, с пачкой советских газет под мышкой. Сосунов несколько съежился. В дальнейшем Сосунов предлагает захватить «Последние Известия», у которых ушли сейчас все сотрудники, поместив письма в эстонских газетах, где они мотивируют причины ухода. «Получим по хорошему кабинету и будет одна газета». Я: «Сидел во всяких кабинетах. Не в том дело». Кончил я разговор фразой: «До тех пор, пока не ясны источники средств, на которые выходит «Наша Жизнь», я в ней работать не могу».

— •• —

Из «Последних Известий» ушли сотрудники: П. Пильский, Я. Воинов, Новицкий, Ярон, Григорьева, Куллама, т. е. все. Мотивы ухода изложены в их письме туманно. Вероятно, материального свойства.

— •• —

В Англии забастовка углекопов началась истекшей ночью. Грозит выразиться во всеобщую.

— •• —

Евсеев И. Т. просил взять его на работы в деревню. Хочет поучиться землемерным работам.

— •• —

Вечером отправляюсь в Печеры. Потом в деревню. Не хочется уезжать из Ревеля. А надо...

5 мая. Среда.

Печеры. У Свидзинских. Милая семья. Он в особенности. Однако что-то хандрит и хнычет. Пришел Шурка Гессе. Все старые знакомцы. Был у Ал. Ал. Булатова. Вечером засиделись за беседой у Свидзинских. Понятно, речь шла о мужике и работе с ним.

6 мая. Четверг.

На собрании Печерского комитета по организации «Русского Дня просвещения». 22 человека разных печерян. Чисто деловые обсуждения вопроса. Образован ряд секций: административный, искусства, народных гуляний, развлечений.

Вечером у Свидзинских. Был Гессе. Крепко поспорили на местные выборные темы. Существо их позиции – кругом мерзости, ничего не сделать. Я возразил – виноваты не «кругом», а мы сами, только брюзжим. Много и немерзости.

7 мая. Пятница.

Много бегал, пока наконец уселся на пролетку. В деревню... А вот и она. Гуляют парни, девки – праздники.

8 (суббота) мая.

В деревне. Холодно. Грязно. Неприветливо. И все же свое, родное какое-то. Один. Скучно без Варюшка, Юрика... Послал на почту. Может быть, будут письма...

[...]

11 мая. Вторник.

Солнышко. Настоящий весенний денек. Весь день брожу в поле.

— •• —

Газеты принесли скорбную весть: 30 апреля в Лондоне умер Николай Васильевич Чайковский. Большой человек. Светлая душа. Сильный дух. Старый народник. Мир праху твоему, Николай Васильевич.

15 мая. Суббота.

Сегодня первый день выборов в 3-е Государственное Собрание Эстонии. Деревня не торопится. И интерес невелик проявлен его. За кого голосовать? Вопрос, который слышишь с разных сторон. Интересно, как относятся умные по-своему мужики к учительским кандидатурам. «Голосуйте за Г. И. Макаровского?! – говорит Степан Барковский. – Не, он из учителев, будет за них тянуть. Жалованье увеличивать им. Надо своего, крестьянина». Это говорится, не взирая, что уже не раз говорил, что школой мужик беден. Говоривший – крепкий мужик, ходивший в сельских старостах. В его доме школа. В хозяйстве завел сепаратор.

— •• —

Степан Алексеевич Борковский. Крепкий мужик. 60 лет. Получил от отца около 150 десятин земли. Живет, не работая. Пашню сдал изполу. Облик благообразный, под апостола. Впечатление портит хищный нос, крючковатый. Отец его держал деревню Мотовилову в ежовых рукавицах. Мотовиловские мужики ходили буквально у него в батраках. Степан Алексеевич проживает отцовское добро. «На мой век хватит, а там черт с ним». На словах отчаяный бабник. Все разговоры сводит к бабе. Производит впечатление весьма гадкое, какого-то клоуна. Временами про него можно сказать «с простинкой», т. е. не все дома. Трутень.

— •• —

Получил письмо. Варюшек сегодня выезжает сюда. Юрка просится к папе.

— •• —

Вчера получил письмо от Виктора Вениаминовича Португалова. Сегодня второе. Просит срочной присылки материала для пробного номера «Родное Слово». Еженедельник, о котором шла переписка с Сергеем Семеновичем Масловым. Тянули во всю. Теперь загорелось. Подай срочно фотографии депутатов (русских) эстонского парламента.

— •• —

Английская забастовка пошла на убыль. Начаты переговоры между президиумом профсоюзов, руководящим забастовкой, и английским правительством. Президиум взял обратно свое распоряжение о всеобщей стачке, которое рассматривалось правительством, как покушение на конституцию страны.

— •• —

Москва лезет из кожи, стараясь раздуть забастовку в Англии. Будто бы второй раз ассигновала 2 000 000 рублей в помощь бастующим.

— •• —

Стоят хорошие весенние дни. Соловьи так и щелкают.

30 июня.

Прошел с лишком месяц, как я не брал в руки пера. Варюшек давно приехал. Юрка вполне освоился с деревенскими условиями быта и ребятами. Крепко работал.

— •• —

«Родное Слово» пришло ко мне 12-го июня. В нем что-то от календаря, пожалуй, – размер. Хорошее начинание. Пустил журнал в продажу. Мало прислали, придется выписывать дополнительно. Пришло 25 экземпляров. Выписал еще 30 экземпляров.

— •• —

22 июня с. г. открылось III Государственное Собрание Эстонии. Председателем Собрания избран К. Эйнбунд.

[...]

Русские и немецкие депутаты Государственного Собрания объединились в «объединенную фракцию меньшинств» – новое в работе меньшинственных фракций.

5 июля.

Узнал про смерть Николая Семеновича Чхеидзе. Кончил самоубийством. 11-го июня его не стало. Так тяжко бьет оторванность от Родины.

— •• —

3-го (в субботу) был на спектакле в деревне Митковицах. Его особенностью были два ревельских артиста – М. Любимов и Маргаритова Мария Альбертовна. Любимов режиссировал. Ставили «На бойком месте» Островского. Недавно шла его же «Бедность не порок». Понятно, что говорить серьезно об их игре нельзя. Но важно, что играли все свои митковицкие.

Слабые женские роли. Сильные – мужские. А Бессудный был достаточно приличен. После спектакля собрались в хате председателя культурно-просветительского общества: артисты, устроители, гармонист. На столе немудрая закуска. После – песни, наши русские. Вернулся домой совсем утром.

Отмечу одну особенность – в погоне за торжественностью спектакля и вообще своих выступлений «культурники» считают нужными речи. Просили сказать несколько слов. С удовольствием согласился, ибо год тому назад был на открытии общества.

— •• —

У нас на дворе «толока» – возят навоз на поле. Шумно, говорливо и... вонюче.

19 августа. Четверг.

Второй Спас – так называют мужики Преображение Господне. Полдня пробыл в деревне Никулино-Кошельках. Полуверцы. Бабы в своих национальных костюмах. Молодежь уже без них – обыкновенный костюм и у мальцов, и у девок.

— •• —

10-го августа скончался Иван Тимофеевич Селюгин. Крестьянин деревни Рагозино, сельский учитель, депутат Riigikogu второго созыва. Совсем еще молодой. Смерть от заражения крови, на покосе сбил себе ногу. Нелепая смерть. Мир праху твоему, Иван Тимофеич!

— •• —

А Сергея Семеновича нет. Послал 5-го письмо в Ригу, как он просил. Ни звука. Португалов пишет из Варшавы 13-го: «На днях уехал Сергей Семенович». Где же Сергей Семенович?!

— •• —

Самому все нездоровится – шалит сердце. Психологически чувствую себя погано. Так рано забираться в могилу...

— •• —

В это время нет и газет. На местную не послал подписку, и ее перестали высылать. Прочие – «Дни», «Последние Новости» – не шлет Тамара.

— •• —

Два Барковских – отец и сын. Кроме родственной связи есть и другое общее – оба лодыри, с ленцой, как говорит про себя Степаныч (молодой Барковский). Оба не прочь «сжулить». Любят вспоминать про свои знакомства с большими господами. Трутни, как в глаза их называют на деревне. Они не обижаются. Старший Барковский проживает батькой накопленное. Степаныч ждет, когда для него настанет время тряхнуть в свою очередь батькиным добром.

— •• —

«Наша Жизнь», что было начала выходить в Ревеле в мае, давно закрылась. Один из редакторов – Сосунов, он же Вельский – уехал в Россию. Существовала около 3-х недель. Пискарев устроился в Доброфлоте. А как кипятились и Сосунов, и Пискарев, когда говорили о большевистских деньгах на «Нашу Жизнь»!

— •• —

Познакомился с А. Вирбелауэром, в свое время вместе работали в «Народном Деле». Его псевдоним – Алексей Вершинин. Впечатление от знакомства неопределенное.

3 сентября. Пятница.

Сегодня година моего рождения. Тридцать восемь лет болтаюсь на белом свете. Последние полгода чувствую себя препоганейше. Что-то там у сердца или в серце шалит. Врачи говорят: «Сердце здорово, просто невроз». Может быть, и «просто», но меня донимает. Я часто думаю о смерти, о конце. Жутко! Так хочется жить! Долго, долго...

— •• —

Пачка газет. Вечер. Деревня спит. Давно толком не читал газет. Работа и деревня как-то заели.

— •• —

А Маслов так и не приехал. Как надо бы видеться!

[...]

Надо бы писать, писать и писать. Не хочется. В «Родное Слово» обещал. Ждут. Не взяться за перо. Опустился как-то.

[...]

Сегодня написал письма Андрею Ал. Аргунову. Не писал ему целую вечность. В редакцию «Родное Слово» маленький материал. Завтра пошлю на почту.

— •• —

За работой вечер прошел незаметно. И слава Богу. Вчера в деревне – такая тоска. Всё и все спят. Лишь только ты, как неприкаянная душа, мечешься по хате. Покою тебе нет. Работать, читать, плакать, орать? Что делать?

12 сентября. Воскресенье.

Получил письмо от Маслова. Наконец-то! Он в Варшаве. Письмо посвящено сплошь журналу «Родное Слово». Смысл – помогайте вывозить «Родное Слово». И рад бы, да немного сделаешь, сидя в деревне.

— •• —

Вчера мотовиловские справляли «заветный праздник». Много таких в русских деревнях, по разным поводам. Мотовиловские дали зарок 27 лет тому назад, когда у них сгорела вся деревня до бань включительно. Зарок, завет сводился [к следующему]: в Иванов день не работать, приносить икону из церкви, служить в каждом доме молебен и акафист. После, когда икона обойдет все хаты, служится акафист Божией Матери в ржаном поле («над рожью»). Вокруг деревни идет крестный ход. Из года в год зарок аккуратно выполняется.

Сивый старик-священник (тогда был еще молодым) истово в меру служит акафист. Мужики степенно молятся, видна вера и искренность чувства. Бабы молятся своей заступнице страстно, влагая в молитву всю свою душу. Небольшой пестрой группкой кажется крестный ход на просторе мотовиловских полей. Яркой и маленькой.

Деревня обойдена. Очередной хозяин, нынче Мария Данилина (вдова) угощает священника. Она же должна довести его до дому.

Старик-священник – Иван Сергеевич Макаровский – опростился, ест рыбу рукою без вилок и ложек. Выпивает с прибаутками. Милый старик. Интересно бы его «поскоблить» побольше. Мужики говорят: «У нас батя хороший».

18 сентября.

Только приехал из Печер. Из разговора с возницей. Антон Димитриевич Митрягин – крестьянин деревни Мотовиловицы, старик семидесяти лет. Хороший хозяин, много поработавший на своем веку. Середняк, живет в достатке. Речь идет о жизни в Эстонии. «Ничего, жить можно. Никто не притесняет. Заплатишь налоги, а остальной труд весь твой. Налоги же посильные. Нет, жить можно, хоть и Эстония». – «Так что и России не надо?!» – полуспрашиваю, полувосклицаю. – «А что ж Россия? Пусть делают как знают». – «Ну а ты, Антон Димитриевич, как по-твоему?» – «Мне и здесь хорошо. А и в России непорядки всё. Раньше при царе думал я, что без него и жизни нет. Когда сбросили его, говорил: конец всему. Теперь вижу, что и без царя жить можно».

Разговор переходит на тему «Что нужно деревне?». «Мы против богатых ничего, и богатые нужны. Без богатых тоже нельзя. Надо, чтобы все в достатке жили, труд был вольный и мой. При большевиках бывало в своей хате трясёсся. Нешто это жизнь?! Ты работал, а от тебя все отберут. Говорят, что де это народное. Какое же народное, когда лодырям идет?! Нешто они народ?!» Смеется. В голове мелькают отрывки. Вот вам и оценка коммунистического рая, понятия «народ»! Одно сейчас нужно мужику – возможность мирно трудиться. Во всем остальном разбирается плохо – «как решат»...

— •• —

Бродил по печерской интеллигенции, навязывая подписку на «Родное Слово». Интерес к журналу имеется. Семь подписчиков набрал.

— •• —

Поймал меня в Печерах некий Николай Владимирович Тихомиров. Банковский чиновник. Под мухою. Из раговоров с ним. «Завидую Вам. Вы сохранились. А я и многие... Да вон наш общий знакомый Алексей Людвигович Вирбелауэр ходит в эсерах, а когда соберемся вместе да выпьем, так Николая Николаевича величаем, ждем его». Говорю: «От Вас де зависит сохранить себя». – «Батюшка, сохранять то нечего, человек то в нас давно сгиб...»

21 сентября.

По старому стилю – восьмое. Рождество Богородицы. Сегодня в Старом Изборске большое гулянье молодежи. Много ее шатается взад и вперед по шоссе Псков-Рига. Крик, шум, гам. Визг гармоник, песня, ругань смешалась в какой-то звуковой ком. Много пьяных. Еще больше ломающихся, как пьяные.

Ночь тихая, тихая. Все залито лунным светом. На деревне вдруг взвизгнула гармошка. Дальше – рев полупьяных мальцов и бессмысленное топанье ногами. Парни возвращаются с ярмарки.

— •• —

Пришел второй номер «Родного Слова». Маленький, тоненький, простенький, с гусляром-певуном на обложке. Варюшек говорит, что жидковатый он. Пожалуй, правда. И все же чувствуешь в нем что-то свое, родное, близкое.

— •• —

Надо бы сесть писать, а нет рабочего настроения. Как-то бродится, точно места себе не находишь. Второй уж день так – ходишь как неприкаянная душенька. Кузминична (хозяйка хаты) философски утешила: «Не все ж работать, когда-нибудь и отдохнуть надо». Правда, надо. Устал я здорово. А нельзя – кушать «треба».

— •• —

Завтра перебираться в другую деревню к полуверцам. Интересно приглядеться к их быту. Они все же самобытны, сохранили свой язык, свой костюм, в какой-то части – свой быт. В какой части – сейчас сказать трудно, ибо влияние окружающих русских деревень велико. Сейчас будет сказываться и эстонское влияние.

[...]

3 октября. Воскресенье.

Вот уже одиннадцать дней, как я перебрался в деревню Никулино-Кошельки. Полуверцы, они же сеты. Эстонцы их считают своими. В языке есть общее, видимо, когда-то корни были общими. Сильно сказалось влияние России и русских. Все полуверцы православные. Говорят на своем языке. Старики и взрослое мужское население говорит по-русски, но подрастающее поколение – ни звука. Как-то говорю, что нельзя же ребятишкам без русского языка. «Плохо, очень плохо. Мы много раз хлопотали – отказывают», – говорит мне Василий Андреевич Варик. Другой еще резче – Иван Егорович Колер: «Немецкий и английский заставляют учить, русского нет. А на кой мне ляд английский?!»

Заняты все хлебопашеством. Картина та же, что и в русских деревнях – часть хозяев цепляется за каждый аршин (maa) крепко, жадно. Хозяйство по первому взгляду не лучше. Живут – хаты, двор, пожалуй, грязные. Бабы носят особый костюм, национальный. Девушки бросают его носить, ходят, как все. У стариков часто слышно противопоставление себя и «чухон». Здесь – общее с русскими.

— •• —

На улице ветер. Только что перестал дождь. Нудный осенний ветер. И с сердцем что-то неладное. Осюда – подавленная психика.

— •• —

Вчера [получил] письмо от Тамарки. Жуть. Она ложит сама себя в могилу. И ничего не сделать. Никакие уговоры не действуют.

— •• —

В Ревеле какая-то новая газета «Вести Дня». Выход объявлен с 1-го октября. Будет продаваться вместе с рижской «Сегодня». Вероятно, Шульцу все же удалось как-то сговориться с издательством «Сегодня». Над этой мыслью он поработал. «Ежедневная новая русская газета».

— •• —

Тамара предлагала на Ситцевой фабрике подписаться на «Родное Слово». Ответ: «Детский (?!) журнал и дорогой (!)».

— •• —

Второе заказное [письмо] от Тамары. Завтра получу. Видимо, что-нибудь из заграницы.

[...]

Прошлой ночью – первый заморозок.

4 октября. Понедельник.

Два письма. Одно от Андрея Александровича Аргунова, другое – от редакции «Последних Новостей». Первое невеселое: речь идет о ликвидации литературных изданий Республиканско-демократического союза. Иссякли средства. «Блоковые действия, как и самый блок, будут, понятно, существовать, но с операциями нематериального свойства». Большевики могут торжествовать еще одну победу. Время работает и против большевиков, и против эмиграции.

Второе письмо говорит о согласии редакции «Последних Новостей» печатать мои корреспонденции, буде они будут интересны и недлинны. Гонорар, на котором не заработаешь, – 25 сантимов + 35% на дороговизну. Попытаюсь писать, что-то надо кушать.

— •• —

Разговор с полуверцем о языке в школе. «Не дают учить русскому языку. С эстонким – куда пойдет, только здесь и годится. Чуть подальше – и стоп. Я своего мальчишку учу дома. Так в школе ему попадет, если забудется и заговорит по-русски. Ведь невечно же Эстония. Это ведь так только. Было бы посвободнее сейчас, ушел бы в Россию».

— •• —

Старики. Андрей Варик, Иван Саар и др., говоря про кого-то, заявляют неодобрительным тоном – «в чухонщину ушел», «к чухнам». Забавная вещь: эстонцы всячески заигрывают с сетами (полуверцы), мы де ваши, а вы – наши. Сеты сторонятся.

5 октября.

«Последние Известия» сообщают состав комиссии (эстонской), что будет вести переговоры с большевиками о гарантийном договоре: Ал. Як. Геллат, А. Рей и директор политического отдела Министерства иностранных дел А. Шмидт.

— •• —

Отто Штрандман – эстонским посланником в Москву?!

— •• —

Вчера открылась сессия Государственного Собрания (4 октября).

— •• —

Некая неожиданность. Вечер. Сидим пьем чай. Сильный стук в дверь. Входит молодой человек. Голова в крови. «Со мной несчастие». Прошу проходить. Знакомимся. «Агроном Луйк. Проходил по улице и ударился о рельсу, что висит вместо вечевого колокола». Варюшек промыла и перевязала рану.

7 октября. Четверг.

Сегодня ночью первый мороз. В могилах и лужах лед. Утро дивно хорошее, светлое, тихое, осеннее, яркое. Работалось «дюже».

— •• —

Пришел пятый номер «Родного Слова». С объявлениями, видимо, дело не налаживается.

— •• —

Заготовил к отправке А. С. Изгоеву (Haapsal, Lembitu, 23) три доллара. Эстонскими – 1125 марок. Завтра пойдет. Распоряжение «Родного Слова».

— •• —

9 октября. Суббота.

Из разговора о войне. Собеседники – Иван Григорьевич Саар (крестьянин крепкий, хозяйственный, лет семидесяти, с большой бородой; говорит басом, длинный, как жердь), Данила Ялай (тоже долговязый, тоже хозяйственный мужик) несколько других менее заметных. «Мы тоже воевали под Паниковичами в 1917 году. Когда немец стал наступать на Псков народ заволновался, забродил, стал бунтовать», – говорит Иван Григорьевич. «Меня и двух других (один в Чухонщине сейчас, другой умер) выбрали делегатами в Изборск к Белянину (купец) достать оружие. Приходим в Изборск, а там о немце ничего и не знают. Тихо. Про оружие и сказать не моги. Попили чайку в чайной и обратно. Решили связаться с Митковицами, Гороховым (деревни). Только сговорились с соседними деревнями, пришла весть, что немец в Паниковичах (село и волостной центр тогдашней Паниковской волости). Вот и отправились бить немца. У кого винтовка, револьвер, охотничье ружье, о то просто дубина. Вся округа: наши Кошельки, Митковицы, Горохово, Березнюк, другой Березнюк. Действительно немцев нашли. Отряд небольшой. Окружили их в лесу. Семь человек убили. Они дали знать в Печеры. Связь, видно, уже была. А тут еще под Березнюком (деревня) одного немца убили. Из Печер отправили карательный отряд на другой день. Что тут было! Из всех деревень люди, скот, – все в лесу было. Деревни пустые. Немцы стали жечь деревни (Березнюк, Митковицы). Скот ревет. Бабы вопят. Дети ревут. Не приведи Бог! Давай мы сдаваться. Белые флаги выкинули. Выходит, один день повоевали и мы. Ведь, поди ж ты, как пошутил тогда народ».

Все собеседники – старики. Вспоминали с удовольствием начало своей войны. Дальнейшее, видимо, относится к черным страницам прошлого.

— •• —

Из другого разговора о революции и манифесте 1861 года. «Вот та настоящая свобода, лучше семнадцатого года. Понятная. А тут какая-то темная. Бог с ней». Другой: «Не поняли ее, что говорить. Да и понять трудно».

— •• —

На улице слышна полуверская песня. Мотив всегда один – минорный. В нем всего два тона. Если записать нотами, то будет что-то вроде: первая нота – «ми», конец через 8-10 тактов в двух четвертях – «ре» за диезом. Почти какафония. Часто обе названные ноты звучат сразу.

— •• —

В сетских школах учат (в 5 и 6 отделениях) английскому и немецкому. Русскому – нет, хотя русский кругом.

14 октября. Четверг.

Старый Покров. На улицах дождь. Сижу дома. Получил от А. С. Изгоева письмо и открытку. Хотел бы с ним познакомиться. Есть в его писаниях много здоровых мыслей. А. С. пишет в частности о своем желании со мной лично повидаться.

— •• —

Вчера был в Печерах. Алексею Алексеевичу Булатову предложено к 14-му сего месяца убраться вон из Печерского и Вероского уездов. Предложение исходит от министра внутренних дел. Мотивы – надобности военной охраны... Черт знает, что такое?! Демократия! Булатов – советский подданый, изгнанный большевиками в 1922 г. В Печерском крае осел в Обществе взаимного страхования (уездном) в качестве делопроизводителя. Весьма неопределенных убеждений. Тяготеет к «сильной власти». Энергичный, действенный. С апостольской бородой и басом. Истинный кооператор. Опасен для края?! Спрашиваю, что предпринимали. Ответ: «Был у министра внутренних дел. Он обещал затребовать факты. Был у него 4-го, а распоряжение о высылке подписано 1-го октября. Распространяю советскую литературу, лидер монархистов в Печерах, русский шовинист и еще что-то. Хлопотали Ростфельдт (бывший министр земледелия), Каск (директор Народного банка). Не знаю, чем кончится».

Разговор с А. А. Происходил во время его работы при чужих, и поэтому не все, вероятно, он сказал.

— •• —

Из разговора с Сергеем Гавриловичем Щербаковым – товарищ председателя Печерской Земской управы. За первое полугодие в Печерском крае выпито водки на 45 миллионов эстонских марок (официальные данные). За второе [полугодие] выпьют на восемьдесят миллионов, ибо первая половина года – безденежная.

— •• —

Познакомился со священником погоста Лисья Владимиром Ниловичем Смирновым (Estonia, Petseri, Lisja postiagentuur). «Эсер с 1905 года, им и сейчас себя числю». «Батя» – вдовец. Далеко не старый (лет около 40). Общественник, кооператор.

— •• —

У Свидзинского все сильнее и сильнее страхи за свое существование. «Надо жить и не рыпаться». Кто сказал из них – он или она? Речь шла о Булатове.

— •• —

Из разговора с мужиками деревни Кошельки. На деревне безлошадных – 7 из 30 хозяев. В кредит не берут только два, остальные все имеют векселя.

15 октября. Пятница.

Вышел в поле, даже страшно – отчаянный ветер, дождь, изредка снег. Это – первый снег в нынешнем году. Мокро, грязно, холодно.

— •• —

Бывший министр финансов Вестель отклонил предложение поста посланника при советском правительстве.

— •• —

Одиннадцатого в 5 часов вечера начались переговоры с СССР о заключении гарантийного договора. Со стороны Эстонии – комиссия, со стороны СССР – Петровский.

— •• —

«Последние Известия» умерли без всяких аншлагов. Появились «Ревельские Последние Известия». Смерть первых – 12. X. 26 (последний номер). Рождение вторых – 13. X. 26 (первый номер). Был редактор-издатель Р. Ляхницкий. Есть издатель и ответственный редактор Б. Николаев. Какой-то маскарад!

16 октября.

День рождения Варюшка. Пригожий осенний день. Ночью был мороз. Светила луна. И переливало своими бледно-голубыми бликами-полосами северное сияние. Утром солнышко. Тихо, тихо. Кругом как-то особо по-осеннему радостно. Прохладно. Деревья золотисто-желтые, не шелохнутся.

А сейчас вечер. Как он хорош! Бледно-голубой от луны. Какой-то призрачный и манящий...

— •• —

В Ревеле эпидемия скарлатины. Закрыты учебные заведения. Врачи считают ее средней.

— •• —

Пришел шестой номер «Родного Слова». Как-то бледен он.

— •• —

Бродил с рабочими по лесу. И странное дело, психология рабочего всегда одна – меньше израсходовать собственной силенки.

17 октября. Воскресенье.

Вечер. Сильно морозит, сильно для октября. Луна. У соседа гудит молотилка. Целый день. Деревня по очереди обмолачивается. Померный сбор за молодьбу – 35 марок за пуру, т. е около 12 марок мера. Какой-то предприимчивый мужик не то из Шилова, не то из Сигова купил молотилку и гастролирует с нею. Осваивается с ней и деревня – неделю работала в большой деревне Митковицах, теперь – в Николиных-Кошельках; дальше – Запутье, Ковязлово, Мотовилово; приходили сегодня из деревни Гороховой. Один из мотивов для найма молотилки – дров нет, да и возни нет.

Сегодня день праздничный и любопытных у трактира много. Из разговора о трактире. Знакомая баба из Мотовилово: «Говорят, что и брать эта машина может. Господи, чего люди то не придумают. Видишь, как воет. Бог весть, где слышно. Умнаи придумали. Не мы – дураки. Хорошо бы и у нас обмолотить, да боязно – не запоздал бы приехать».

— •• —

Ударная тема советской прессы – хулиган. Судя по «Дням» и «Последним Новостям», хулиганство достигло небывалых размеров. Насилия над женщинами, избиения, убийство, грабежи – бытовые явления. Серьезно обсуждается вопрос борьбы с хулиганством. «Расстрелять», – говорят одни. «Высылать на необитаемый остров», – требуют другие. Есть и такие, что требуют кастрации. Мужские голоса требуют открытия публичных домов, как меры против насилия над женщинами.

А насилия воистину кошмарны. Москва, Тверь, Харьков, Тула и тд. Насильничают целые группы – 16 человек, сорок, десять.

Больной общественно-политический строй, построенный на разнуздывании всяческих инстинктов, дает свои результаты. Хулиганит молодежь в возрасте от 17 до 25 лет – дети перед революцией. Большевизм родил советского хулигана, но убить ему его не дано.

— •• —

А молотилка все стучит, хотя и темно.

Собирал сегодня сельский сход. Разговорились о фамилиях. «Мы все хотели взять себе русские фамилии – не позволили. Приезжал в волость, тогда еще изборскую, землемер и еще кто-то. Они и назначали, все – эстонские». Говорю, что сами виноваты, ибо был дан срок, кажется, год, на то, чтобы каждый подобрал себе фамилию. После срока назначали.

— •• —

«Ревельские Последние Известия» сообщают, что выборы в органы самоуправления состоятся 18 и 19 декабря. Срок представления кандидатских списков – 10 ноября с.г.

[...]

19 октября.

В № 5 «Ревельских Последних Известий» помещена редакционная статья «Наше лицо». Понятно, они – с русским меньшинством. Понятно, «корректное отношение к прочим национальностям, особливо к той, которая по своей подавляющей численности является хозяином страны. Но такт и корректность отнюдь не могут препятствовать беспристрастной и благожелательной критике отдельных явлений жизни». Газета будет заботиться и о нуждах эмигрантов. «Нужды эмигрантов, их материальная необеспеченность – для нас вопрос больной; помощь им – наш святой долг; нравственная их поддержка в годину тяжких испытаний – наша непременная и постоянная обязанность. Их тоска по утраченной родине, их страстная мечта о ее избавлении от кровавой действительности, о лучших условиях жизни великого народа – близки и понятны нам, как и всякому русскому, где бы он ни находился».

Отношение газеты к вопросу борьбы с большевиками какое-то иное, чем было у ее предшественницы:

«Это осуществится тогда, когда во главу наших помышлений и действий мы поставим три великие идеи, точное следование которым всегда и всюду в истории приводило всякий народ к свету и благу: религию, национальность, государственность. Религия – иначе, отрицание классовой и всякой иной борьбы, ненависти, злобы и мести; замена их всеобъемлющим и живым чувством действенной любви. Национальность – бережное и любовное отношение к своему прошлому, к выработанным веками устоям народной жизни, стремления проникнуть в душу и помыслы своих братьев по крови, понять их и духовно слиться с ними. Государственность – сознание необходимости для общего блага надпартийной, отказавшейся от преследования частных или личных интересов власти, равняющейся не по худшим, а по лучшим элементам народа.

Поэтому мы неустанно будем бороться со всякими проявлениями в русской среде духа раздора, нетерпимости, себялюбия, антиморальности. Мы решительно будем восставать против всяких попыток обезличить душу русской молодежи на интернациональный образец, против внедрения в подрастающее поколение чувства презрения к нашему историческому прошлому, даже безразличия к нему. Мы будем изобличать всякую подмену общенародных интересов партийными, классовыми, откуда бы они ни исходили.

Но мы твердо веруем, что восстановление нашей родины, ее светлое и великое будущее не могут быть достигнуты каким-либо насильственным, тем более – непродуманным до конца путем.

Как бы ни были чисты и святы побуждения к агрессивной борьбе с существующими условиями, к цели они не приведут, вся сила в нас самих, в нашем внутреннем возрождении, в непоколебимо усвоенном нами и стойко проводимом во всем, убеждении, что должен быть выработан наш идеал строительства, что целью наших усилий должны быть не проведение партийных или классовых лозунгов, все равно – правых или левых – а исключительно любовь к своему народу и к своей стране».

Кончается же перепевом на тему о трех китах – самодержавии, православии и народности, – измененную применительно надобности – религия, национальность, государственность.

Ой ли, господа? Изменился ли состав редакции? Нет ли по-прежнему беспартийной партийности?

— •• —

Выпал первый снег. Все бело. Деревни похорошели. Понятно, его сгонит. Получится дополнительная грязь, но сейчас красиво.

20 октября. Среда.

Еще одна газета – «Слово Деревни». Первый номер от 16 октября с. г. Редакция – Ревель, Большая Брокусова Гора № 4. Ответственный редактор-издатель А. М. Котов. Знакомая фигура. Рабочий-путиловец. Земля в деревне Спине. Ходил в эсерах. Позже – в левых эсерах. Позже – бежал в Эстонию. Стал гражданином. Пришлось мне столкнуться во время работы на «Текстиле». Много говорит о рабочих, преимущественно о шкурных вопросах рабочего. Собственник, как и все. Кто фактический редактор и каковы сотрудники – не видно. Припахивает от газеты новым депутатом-торгашом Никитой Семеновым.

— •• —

Никита Семенов вышел из состава социалистической фракции в связи с заявлением министра юстиции, что он привлекается к суду за спекуляции. Никита Семенов – колоритная фигура. Не скрывает своей торгашеской сути. Прямо заявляет, что у него не вырвешься – процентики возьму. Но энергичный. Продукт времени.

21 октября. Четверг.

Получил сейчас «Родное Слово» № 7. Моей статьи не видно, видимо, не подошла. Митковицкие знакомые на первой странице. Не чуют, что о них читали раньше, а теперь смотреть будут. Веселый номер. И опять репинская «Иван Грозный и сын» картинка. Передана хорошо. Жуткие глаза. Их не забыть, кто видел хотя бы раз. Впервый раз я ее видел в Москве (Третьяковская галерея) в 1918 году (февраль-март). Тогда они долго меня преследовали.

— •• —

Сегодня первый сход хозяев деревни Никулино-Кошельки. Полуверцы, вернее – сеты, ведут себя как и наши русские мужики. Галдят все сразу, стараясь перекричать друг друга. Та же боязнь друг друга, что и в русской деревне.

— •• —

Эти дни бродили по нашему району кавалерийские разъезды, до сорока человек. Население недоуменно спрашивает: «Война? Опять? Идут красные?» Поползли зловещие сказки о том, что красные требуют возврата Печерского края и грозят отнять его силой. Чепуха, понятно, но нервирует. Как-то до жути не хочется вновь переживать прошлое. Хватит германской, красной, белоэстонской оккупации. Прав Дон Аминадо: «Дайте мне машинку Примус и герани на окно». Тяга к мирному созидательному труду очень сильна. И снова война. Звучит зловеще.

22 октября.

Умерли на шестом номере «Ревельские Последние Известия». Им на смену пришли «Наши Последние Известия», № 1 от 20 октября. В последнем номере «Ревельских Последних Известий» письмо редактора и сотрудников «Последних Известий». Вот оно:

«Письмо в редакцию.

Милостивый государь господин редактор!

Просим поместить в Вашей газете нижеследующее заявление:

Настоящим считаем долгом заявить, что мы, нижеподписавшиеся, в работе газеты «Ревельские Последние Известия» никакого участия не принимаем.

Редакция и ближайшие сотрудники газеты «Последние Известия»: Ляхницкий, прив. доц. Штейн, Бакструб, Голубева, Сергей Горин, Динер, Кириллова, Осипов, Приселков, Радецкий-Микулич, Тарасов, Траутвах».

В том же шестом номере «Ревельские Последние Известия» 19. X. 26 г. появилось «Русь советская». Стихотворение С. Есенина. Заслуживает внимания примечание редакции. Чернявский и изучение советской литературы! Здорово! А стихотворение хорошее, сильное. Неужели и нам не с кем будет «поделиться той грустной радостью, что я остался жив»? А, может быть, и не останется? «На перекличке дружбы многих нет».

[...]

23 октября.

Вчера весь день и особенно вечер – мороз. Сегодня проснулся – кругом зима: дол и горы, избы, деревья, – все в снегу. «Зима прицеливается рано, у нас лен в поле лежит», – говорят мужики. «И скотину рано ставить в хлев – сена не хватит». Действительно, по здешним местам как-то рано становится зима. Туда к концу ноября – это так.

— •• —

Булатова, видимо, все же из Печер выслали. Его имя упоминается в отчете о заседании Национального Русского Союза. Не нравился он мне за последнее время, что-то от диктатора-халифа общественности. Раз я с ним крепко схватился в связи с его замечанием о некоем Маркусе, уезжавшим в тот день в Юрьев. Булатов сказал: «На заседания его не зазовешься, а к девченке едет». Я ему бросил: «Вы что, из управы благочиния, по Щедрину живете? Пересоливаете, Алексей Алексеевич!»

Да и другие весьма им были недовольны. Свидзинский, Гессе. Отмечали тоже – диктатор и реакционер. Макаровский (другой лагерь): «Пересоливает, кажется». И при всем том Алексей Алексеевич делал дело: Русское Общество просвещения, Общество содействия кооперации, кооперативный листок, кооперативная работа. Что страшного в нем для эстонцев, не пойму. Какое-то недоразумение.

— •• —

Я не ошибся, «Слово Деревни» – газета Никиты Семенова или тесно с ним связана. Ее усиленно тягает Сергей Ильич – сосед по жительству. С энергией разъясняет направление газеты, как ратущее за деревню.

Все же свое слово Никита Семенов сдержал – газета вышла. В то время как наши прежние депутаты (Григорьев Василий Григорьевич (и настоящий), Селюгин Иван Тимофеевич (покойный)) дальше слов не шли. У Н. Семенова энергии непочатый угол.

25 октября. Понедельник.

Весь день на улице. Холодно отчаянно. Замерз. Но ничего не сделать – работать надо.

— •• —

Пришел старый знакомый из деревни Горохово Илья Андреевич Граблев – старик, 76-77 лет. Весь оброс точно мхом. Пришел «пошуметь». «Сыны не ладят. Не надо бы, а не ладят. Давно собирался поговорить с более умным, чем сам. Я им говорил, живите вместе, пока я жив». У старика два сына. «Не выходит, один обижает другого. Вижу, надо делить. Скажи, как лучше оформить». Авторитет отцов сейчас невысок. Братья еще при отце делятся. Много, без толку, нудно. Целое бедствие, с хозяйственной точки зрения, ибо большая часть разделов несет за собой образование нежизнестойких хозяйств.

28 октября.

Зимняя погода. Утро. Выхожу на работу. Навстречу некий Павел Георгиевич Ломик – кошельский сельский староста, молодой, неглупый, хорошо, по-деревенски, грамотный мужик. Просит разрешения задержать рабочих-крестьян на пять минут. Оказывается, он собирает сведения о неурожае ржи. «Земство хлеб предполагает давать». В хате, как всегда на сходках в избе, накурено, не продохнешь. Павел Георгиевич сидит и записывает. Подходит жена свмостоятельного мужика Алексея Матвеева (при наделе земли) и дает такие сведения: сеяли 15 мер, собрали 30 мер. Смеется сама, смеются соседи.

Выхожу на улицу. Стоит молодой крестьянин Василий Григорьевич. «Ну что, – говорю, – хлеб брать будете?» – «Да, говорят, красные пригнали на станцию Изборск три эшелона с зерном, сахаром и солью. N (называется фамилия) был в Изборске, распрашивал у служащего по разгрузке, для чего привезено все. Получил ответ – для Печерского края». В это время выходит еще ряд мужиков. Спрашиваю: «Что же, значит, красный хлеб будем есть?» Несколько голосов сразу: «Да, красные привезли в Изборск много хлеба, сахару, соли. Говорят, раздавать будут».

Красивый жест большевиков, по сути – демагогия, ибо налицо небольшие транзитные пункты в Изборске, в Печерах. Про них на днях в советско-эстонской торговой палате как раз был разговор. Купцы-эстонцы упрекали свое правительство, что оно позволяет советскому торгпредству вести розничную торговлю. Даваший объяснения от торгпредства в Ревеле заявил, что розницей они не занимаются, а склады в Изборске и Печерах – транзитные. Говорю о прочитанном мужикам. Кое-кто: «Ну вот, это вернее, что купцам продавать будут, а то – даром, раздавать. Как же, шейте мешки! Но, может быть, все же подешевле, чем из Ревеля будет».

Дальше объясняю, что едва ли сумеют русские депутаты получить помощь для деревни от правительства, мало их. «Вот кредит вам нужен дешевый – это да». Общее одобрение. Матвей Леонов: «А то берешь в долг мешок муки за 1000 марок, а платишь по векселю осенью две». Данило Михайлов: «Все сто процентов берут. Ограбают нашего брата!»

— •• —

Боже, сколько крику из-за земли на деревне. Спор о сдворке, об усадьбе. Молодой хозяин Иван Егорович имеет сдворок, которым пользовался его отец. Постройки на сдворке нет. Обмолвился фразой, что он (сдворок) куплен. И пошла. Мат трехэтажный. Искаженные злобой лица. Жестикуляция отчаяннейшая. Крик на всю деревню. Стараются ряд голосов перекричать друг друга. Смысл возражений – купили всего один надел земли на 20 хозяев. Отцу дали не в поле, а вот этот сдворок пользоваться. Коротко – Иван Егорович имеет 1/20 часть надела.

— •• —

А вот второй [случай]. Года четыре тому назад в стороне от деревни, на своей стороне, начал готовить огород. Года два тому назад поставил на фундамент сруб. Все для того, чтобы иметь особый, хороший сдворок (недалеко от деревни, близко к большой дороге, хорошая земля). Когда дело дошло до хуторов, деревня не дает Алексею Федорову там сдворка. Мотив – стеснишь хуторовку. Бери и хутор там, тогда дадим. Опять крик. Недавно Алексей Федоров был у меня. Справлялся, как быть.

— •• —

В хате холодно. Рам у хозяина нет. Хоть волком вой...

29 октября.

Вчера получил восьмой номер «Родного Слова». Странное дело – в «Местной жизни» только Польша. На днях писал Алексею Вершинину (Алексей Людвигович Вирбелауэр), прося писать. Его ответ: «Писать почти исключительно для редакционной корзины у меня нет ни времени, ни желания». Он также указывает на преобладание материала из Польши.

— •• —

Иван Григорьевич Саар. Крепкий мужик. Все ходит кругом и около – сдворка ему жалко. На нем он не живет, построек не имеет. Так просто, полоса. Я не ответил ему сегодня ни звука, т. к. раньше уже сказал, что сдворок пойдет в разверстку. Хутора хотим, а полос держимся. Какое-то переходное время.

— •• —

Из разговора с хуторянами из деревни Горохово. На хуторах первый год. «Не долго мы, а все же лучше. Работать спорчее, спокойнее. Выработка тщательнее, и потому что мое, и потому что можно стало (технически). Скот заметно прибавил молока. Плохо лишь у кого нет вовсе выпаса». Дуня Расторгуева также указывала, что корова дает молока заметно больше. То же подчеркивал Ив. Вас. Патрикеев.

— •• —

Вчера опять шел снег. Идет и сегодня. Моросит. Похоже на то, что зима станет скоро.

— •• —

С большим напряжением воли работаешь в поле. Бросил бы и вон отсюда. Устал. Тоска.

— •• —

На тоску жалуется Елена Константиновна Корсакова – учительница в деревне Мотовилово. «Не приняться за работу. Тянет в город. Места не нахожу себе. Было двое, теперь одна, т. к. учителя одного сняли. Одной наладить преподавание в четырех отделениях трудно. Как-то не ладится». Девять лет она учительствовала. Скромная девушка. Немудрая. Америк не открывает. Любит ребят, и ребята ее любят. А тоска лютая!

— •• —

За стеной хозяйская дочка Маня усиленно твердит «эйн, цвей, дрей». Урок немецкого языка. Это в деревне-то! Пусть ввели эстонцы, но факт остается фактом – это учит Маня, деревенская девочка. «Was ist das?» – упорно твердит заплетающимся, плохо повинующимся языком. И торжественно поясняет по-русски: «Что это такое?». Молодая поросль идет иною [дорогой], чем шли наши деды и отцы. Понятно, от ее немецкого останется немного. Вырастет и забудет вовсе. Но психология-то создается иная. Появляется вкус к знаниям, к более светлой жизни. В Митковицах «Мани» уже Островского и Чехова играли. Цветите, юные!

31 октября. Воскресенье.

Всю ночь и все утро шел дождь. От снега почти ничего не осталось, согнало весь. С полудня вышло солнышко, весенний, погожий день. На улице визжит гармоника, голосят мальцы. Не угомонились за вечер. Обычай таков: субботу, или накануне праздника, мальцы собираются и гуляют до рассвета. После бани пошли бродить. Понятно – гармошка, частушки. Преобладает похабщина. Однако среди них попадается и художественные:

Что же, белая березка,

Ветра нет, а ты шумишь?

Что же ты, мое сердечко,

Горя нет, а ты болишь?

Воскресенье, или праздник, гулянье весь день. Тут и девчата. Хотя в субботу также гуляют и девчата. Хулиганят? Все – нет. В общем же выводе – да. Ни одна крупная гулянка без драки не обходится. Мат висит в воздухе. Кстати, у полуверцев (сеты) мата не слышно. Правда, зато в ходу свое национальное ругательство – «kurat», что-то вроде «чёрта».

— •• —

Александр Чернявский с суровым видом предупреждает, что газета «Голос Деревни», – темная по своим источникам. Из его заметки явствует, что «Голос Деревни» выпускается на советские деньги, хотя прямо так и не говорится. Умный вид, суровая мина и такой ляпсус – не «Голос Деревни», а «Слово Деревни»! Александр Васильевич?!

Я не знаю точно, чья газета. Вспоминая разговоры с Никитой Семеновым на эту тему, думается – его затея.

1 ноября. Понедельник.

Выбрался в Печеры. Погода скверная, мокрый снег в лицо всю дорогу. Спасибо, что мне дали пальто, пропал бы мой нагольный полушубок.

— •• —

Был в управе. Оказывается, Булатов остался цел. «Варес как бы от себя дал «визу» на год. Думаю, что дано секретное распоряжение уладить дело миром на месте», – так говорил Алексей Алексеевич. Недоразумение вроде того, что было со мной в 1920 году, когда Эйнбунд арестовал меня, как большевика. Три дня просидел, и сразу освободили.

А. А. Булатов говорит, что он получил письмо от Нины Модестовны Голубевой, секретарь редакции «Последних Известий» (ныне скончавшихся), в коем она от имени Ляхницкого высказывает уверенность, что его газета возродится. Булатов же со слов того же письма указывал, что «Наши Последние Известия» близки к немецким кругам (?!).

— •• —

Мужик жалуется – лен дешев, за пудку (около 20 фунтов) семисот не дают, когда платили 1500-1800 эстонских марок (1923 и 1924 года).

— •• —

В Печерах очередная ярмарка. Преобладает крестьянское сырье и нужное в крестьянском хозяйстве. Торговля у купцов средняя. У казенки весь день длинный хвост. Крепко работали льноторговцы. Много «с мухой». Обратную дорогу все тот же снег. Навалило много.

— •• —

А. А. Гессе жалуется, что «Родное Слово» «сбивается на Польшу». Обещал писать.

— •• —

Хорошо дома. Устал с дороги здорово.

2 ноября. Вторник.

Кругом бело. Деревня выглядит нарядной. Вся блестит. Легкий морозец. Снегу выпало с аршин. Пора бросать работу.

— •• —

Почта. Письмо от Бориса Викторовича Евланова. Как «Родное Слово», спрашивает. Мое мнение о журнале. Жалуется, что в Латвии тяжелые условия для работы. Безразличие. Инертность. Надеется создать русскую крестьянскую партию.

Виктор Вениаминович Португалов шлет открытку из Варшавы. Просит не ругаться, что замариновали мою заметку.

— •• —

Тамарочка зовет домой, в Ревель. Пишет, что отремонтировала нашу кухню. Молодец, Тамарио! Как хочется скорей, скорей вон отсюда!

— •• —

Пачка газет: «Дни», «Последние Новости», местные. Глаза разбегаются. Еще одна смерть – только что схоронили М. М. Винавера, теперь – Петр Петрович Потемкин. Поэт, тихий, хороший. Еще молодой – 41 год... Спите с миром!

— •• —

Весь день бродил на морозе. Как красива деревня зимой! Маленькая, притулилась. Хатки беленькие. Яркие на солнышке. Куда ни глянешь – все блестит.

— •• —

Торгово-промышленный банк (отделение в Печерах) берет по ссудам и при учете векселей от 18 до 24% годовых. Смотрел письмо Алексея Людвиговича Вирбелауэра (служит в банке).

7 ноября. Воскресенье.

Несколько неожиданно собрался в путь-дорогу, бросив все. В пятницу утром были в Ревеле. Не обошлось и без курьезов вроде моего хождения по Печерам в валеных сапогах в то время, как на улице шел дождь. Не один прохожий смотрел на меня с удивлением: в валенках, в крестьянском армяке, из под которого виден нагольный полушубок, и кепке.

— •• —

В поезде встретился с Алексеем Алексеевичем Булатовым. Он, председатель Печерской уездной земской управы Николай Кириллович Рааг и Сергей Гаврилович Щербаков ехали в Ревель к министру внутренних дел. Оказывается, дело Булатова еще не кончено. Нужна, как сообщил Рааг, специальная делегация. Алексей Алексеевич подробно рассказывал о всех формах передряги, в которую он попал. Существо ее – в министерство поступило целое досье с его грехами. Главные из них: лидер монархистов, распространяет советскую литературу, ведет антиэстонскую пропаганду. В общем, нежелательный элемент. В итоге, первого октября министр подписал постановление о высылке Булатова из пределов Эстонии. А четвертого Булатов у Ларетея (министр внутренних дел), и тот после часовой с ним беседы заявил, что «фактов нет».

— •• —

Алексей Алексеевич Булатов был губернским комиссаром Временного Правительства в Новгороде. Позже работал в кооперации. В паспорте у него значится: «Высылаемый... отправляется...». Паспорт советский.

— •• —

В Ревеле выходит три газеты: «Наши Последние Известия», «Слово Деревни», «Вести Дня». Последняя газета является по существу рекламой для рижского «Сегодня». Редактирует «Вести Дня» Александр Эдуардович Шульц. «Слово Деревни» – еженедельная газета. «Наши Последние Известия» в весьма отвратных по тону статьях доносительного свойства обвиняют «Слово Деревни» в коммунистической ориентации. А депутат Государственного Собрания Петр Петрович Баранин с трибуны говорил о том же и удивлялся, чего смотрит министр внутренних дел. «Слово Деревни», отвечая «Нашим Последним Известиям», обвиняет их в черносотенстве и реставраторстве. Мерзопакостнейшая полемика!

— •• —

На площади Свободы построена коробка больших размеров – Gloria Palas. Неужели это национальный стиль?!

— •• —

5-го ноября состоялось очередное заседание комиссии по выработке эстоно-советского гарантийного договора. Подробностей нет.

— •• —

Во главе «Слова Деревни» стоит Алексей Григорьевич Пискарев (фактический редактор). Один из редакторов «Нашей Жизни», что выходила в мае сего года. Ответственный редактор – Алексей Михайлович Котов – рабочий (смотри записи о «Нашей Жизни»).

[...]

Был у доктора Бартельса, т. к. сердце все у меня шалит. Нашелся общий знакомый Борис Федорович Соколов. Разговорились. Доктор думает, что если бы Александр Федорович Керенский не церемонился с большевиками, то события в России пошли иным путем. Ко все бедам еще одна – блуждает правая почка.

— •• —

Николай Петрович Епифанов со «Словом Деревни» ничего [общего] не имеет.

— •• —

Эстонские социалисты собирают 25000 подписей для того, чтобы требовать народного голосования по вопросу платить за отчужденные земли или не платить. Соберут. А дальше? Новые выборы? Не прогадали бы.

8 ноября. Понедельник.

В помещении русской фракции Государственного Собрания застал только одного Петра Петровича Баранина. Член Русского Национального союза, из купцов. Старовер. Спрашиваю, что нового. Оказывается, профессор Курчинский и он, опираясь на русскую общественность, пытаются организовать газету. Свою. Сейчас послан на утверждение устав товарищества по изданию. Паи предположено разместить по русским общественным организациям и среди купечества. Пока это длинная песня.

— •• —

Спросил того же Баранина, что нового в области эстонско-советских переговоров о гарантийном договоре. Сведений о ходе переговоров нет. Общие настроения – договор заключать будем, но верить большевикам нельзя.

Петр Петрович Баранин про «Наши Последние Известия»: «Были хорошие «Последние Известия», а эти совсем невыносимы». Он же про Ал. Вас. Чернявского: «Ну, этот где хотите и с кем хотите работать станет». Баранин рассказывал о попытках составить комитет по размещению паев будущей газеты. Предложено было ее продавать Александру Симоновичу Пешкову (раньше считал себя эсером, педагог, входил в состав Северо-Западного правительства). В числе приглашенных персонально оказался и генерал Баиов. Первое заседание не состоялось. На второе Баиов явился опять. Тогда Баранин указал, что появление Баиова вредно скажется на деле газеты. Впрочем, дело образования комитета по размещению паев взял на себя Русский Национальный союз. Заседание назначено на четверг. Баранин против Баиова. Знаменательно.

— •• —

R. B. рассказывает, что с той стороны, из-за проволоки, две недели тому назад были «крестьянские представители» северной области. Цель – получение оружия (револьверы и бомбы). Надобность в оружии к весне, когда неизбежно вспыхнут крестьянские восстания. «Вожди» против восстаний, но масса настроена агрессивно, особенно с увеличением сельско-хозяйственного налога. Речь идет о Псковской и Новгородской губерниях. Спрашивает, что я думаю по этому поводу. От ответа уклонился и задал ряд вопросов: «1) Рассказ Ваш верен? – Да. – 2) Какой смысл для Ваших оказывать поддержку? – Поддержка антисоветского движения всегда в наших интересах. – 3) Насколько сильно желание поддержать? – Если на дело, мы поможем. – 4) Не провокация ли? – Их направили к нам из Москвы (т. е. из эстонского посольства)».

Брешет R. или нет? За ним это водится. Тот же R. на вопрос о советско-эстонских переговорах (гарантийный договор) говорит: «Со стороны Советов один проект, наша комиссия, как сказали в министерстве, имеет двадцать вариантов. Подпишут [тот], какой будет предложен в конце, как в Литве».

— •• —

Александр Алексеевич Горцев заявил, что из деловых кругов Парижа сообщают, что речь идет о создании в Москве коалиционного правительства к Новому году. Помешали дальше распросить, но, думаю, – утка.

— •• —

Николай Петрович Епифанов вечером заявил, что был Александр Григорьевич Пискарев и предлагал взять газету «Слово Деревни» в руки социалистической русской группы. «Деньги дадим». Кто даст? Дальше Н. П. спрашивает, соглашусь ли я работать, если газета перейдет к ним. Мой ответ: «Пока деньги от Пискаря – нет!» На том пока и кончен разговор.

9 ноября. Вторник.

«Вести Дня» дают справку о приеме в советском [полпредстве] по случаю годовщины [Октябрьской революции]. «Вести Дня», 9. XI. 26 г.:

«Представители «раб.-крестьянского государства» празднуют 9 годовщину.

По случаю 9-ой годовщины октябрьской революции в ревельском полпредстве состоялся прием, на котором присутствовали: министр ин. дел д-р Акель, министр финансов Сепп, министр торговли и промышленности Корнель, чины дипломатического корпуса, кроме представителей Англии и Италии, некоторые крупные промышленники и высшие чиновники министерства ин. дел. Представители «рабоче-крестьянского государства» старательно угощали своих гостей французским шампанским и дорогими ликерами, причем и того, и другого было в изобилии.

Ни один из главных редакторов местных газет, несмотря на полученные приглашения, на приеме не присутствовал. Отсутствовали также члены Гос. Собрания. По случаю «торжества» над домом сов. посольства развивался новый красный флаг, балкон был украшен зеленью и сов. гербом, причем последний был иллюминован.

— •• —

Вчерашний очередной номер еженедельной ревельской газеты «Наш Час» вышел по случаю 9 годовщины несчастья русского народа в черной траурной раме».

11 ноября.

В Карловской кирхе духовный концерт чехословацкого хора имени Křížkovský. Хороший хор. Давно такого не слыхал. Очень дисциплинированный, с хорошо подобранными голосами. Какое пиано! Полтора часа большого наслаждения.

Вчера забежал в Министерство иностранных дел. Во главе информации новое лицо. Все новые. Значит, начинай все с начала. Пристал я к человеку – скажи о переговорах с большевиками. Отказался, ибо «условие такое – в печать давать только писменные сводки». Все же удалось вытянуть признание – «переговоры идут туго», «велики запросы». Спрашивал: «С обоих сторон?» Смеется. Ставлю вопрос: «Чего просят большевики?» – Молчание.

— •• —

Георгий Васильевич Алексеев бьется. Спрашиваю: «Что в Вашей социалистической группе?» – «Вся она у Янсона лежит в столе. Никто ничего не хочет делать. Ну, а нашему брату – вряд ли хлеб заработать». Выходит, повторение пройденного. Мертворожденное дело. Почему? Организаторы мертвы. Кто угодно, но не политические деятели. То же было с организацией Крестьянской партии – дальше образования Центрального комитета не пошло.

Андрей Александрович Аргунов пишет, что «доказательство» их существования будет продолжаться.

— •• —

В редакции «Вести Дня». Александр Эдуардович Шульц, фактический редактор – какой-то Мюллер из «Последних Известий». Просил давать в хронику о выходе «Родного Слова». Обещали.

Этот же Мюллер просил прийти на судьбище 17. XI. Старое дело – состав редакции «Последних Известий» обвинил своего члена Ал. Вас. Чернявского в политическом перевертничестве. Тот подал в суд. Семнадцатого разбирательство.

12 ноября. Пятница.

Отослал заметку в «Последние Новости».

— •• —

«Слово Деревни» закрыли. Вот, что сообщают ревельские «Вести Дня» по этому поводу:

«Закрыта газ. «Слово Деревни».

Вчера по распоряжению министерства внутр. дел на основании закона о военном положении приостановлен на № 5-ом дальнейший выход еженедельной газеты «Слово Деревни». Эта мера вызвана злостным распространением названной газетой ложных слухов, относящихся к политическому положению эстонского государства, равно как и к деятельности правительства по вопросам, связанным с экономической жизнью страны.

«Слово Деревни» бесплатно распространялось особенно в Печорском крае. Главным содержанием этой газеты было восхваление советского строя и экономических условий в СССР – с одной стороны и тенденциозное отношение к существующему в Эстонии государственному строю – с другой. В последнем номере названной газеты была помещена статья, восхваляющая октябрьскую революцию в России. Ближайшими сотрудниками газеты являлись служащие советских учреждений в Ревеле».

Несмотря на свою мягкость, Ларетей (министр внутренних дел) действует энергично. Не слишком ли, если вспомнить историю А. А. Булатова?

«Вести Дня» правы. Газета лакействовала перед большевиками во всю. Ал. Григор. Пискарев, редактор фактический, служит у большевиков. Ответственный редактор – Алексей Михайлович Котов ждет, когда его прогонят в Россию. Он забывает лишь одно, что он – эстонский подданный.

— •• —

Что за организация, о которой говорят «Вести Дня» от 12. XI. 26 г.?

«Тайная организация в Ревеле?

Арест и высылки.

Вчера арестован секретарь немецко-балтийской партии Гроте, которому по распоряжению министра внутренних дел предложено покинуть пределы Эстонии. Вместе с тем, как нам сообщают, вылаются из Ревеля присяжный повереный Кромель и П. Н. Яхонтов. Министерство мотивирует эту высылку тем, что названные лица будто бы организовали в Эстонии новую монархическую партию.

Известную роль во всем этом деле сыграло письмо, переданное по просьбе прис. пов. Кромеля г-ном Гроте приезжавшему в Ревель представителю восточно-балтийского об-ва Раутенфельсу для вручения в Берлине герцогу Лейхтенбергскому.

На основании наведенных нами справок, не освещающих пока всего дела, эта туманная история представляется крайне загадочной, во всяком случае, маловероятной в том виде, как о ней циркулировали слухи».

[...]

Пришла повестка. Зовут на суд в качестве свидетеля по делу «Чернявский и его сотоварищи по «Последним Известиям»».

Что скажешь на вопрос о перевертничестве Чернявского, когда и весь состав сотрудников «Последних Известий» во главе с редактором Ляхницким «вертелся» много раз?! Поляки, французы, национальная Россия, эстонцы, Николай Николаевич и еще черт его знает, кого не было. Все хороши. Чернявский, может быть, лишь несколько ярче многих из них. И все.

— •• —

«Наши Последние Известия» чахнут во всю. Чувствуется агония, конец.

— •• —

В Греции опять восстание. Чудаки греки до сих пор не знают, что им нужно – монархия, республика, диктатура или... севрюга с хреном...